Выбор - Суворов Виктор - Страница 21

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, товарищ Сталин.

— Как вас зовут?

— Макар.

— Теперь вы будете моим спецкиномехаником?

— Так точно, товарищ Сталин.

На обед чародею подали… Я говорю про обед потому, что не знаю другого названия обильной жратве в половине пятого утра. Можете это обедом не называть. Дело ваше. Но если это не обед, то и не завтрак: рано, да и много для завтрака. Согласимся: не в названии дело, а в том дело, что жратву чародею подали действительно обильную. Прежде всего — суп с фасолью. Нужно немцам должное отдать — из фасоли и гороха они супы делать умеют. Если захотят. А уж если захотят, то сотворяют супы с тем остервенелым вдохновением, с каким Моцарт или Бетховен писали свои оперы и симфонии. Этой ночью на тюремного повара Ганса снизошло вдохновение. Не просто снизошло, но бросилось голодной римской волчицей, и пока чародея терли-парили, сотворил остервеневший Ганс такой суп, каких никогда до того не сотворял. Скажу больше — ему и потом никогда такое не удавалось. Всю оставшуюся жизнь ходил Ганс и вздыхал: вот то была ночь! Вдохновение, братцы мои, не на каждого нападает и не в каждую ночь.

В общем, подали чародею суп даже лучше тех супов, которые Лаврентию Павловичу Берия готовят в спецпоезде на Курском вокзале и под конвоем на Лубянку доставляют. Долго спорить, однако, не буду, потому как Лаврентий Павлович меня в гости не приглашал, и я, честно признаюсь, бериевского супа не пробовал. Не мне судить. Потому не знаю, чей бы повар на конкурсе суповом победил. Знаю только, что Ганса, немца пузатого, смело можно было выставлять на любой международный конкурс. Не посрамил бы.

Крышку кастрюльки поднял Ганс — у чародея голова закружилась. А Ганс (официанту в этом деле не доверившись) сам чародею серебряной поварешкой разливает. И не в тарелках у добрых немцев суп подают, а в глубоких глиняных мисках, расписанных фантастическими, явно марсианскими цветами и сюрреалистическими петухами с красно-зелено-синими хвостами. В суп они, гады, в масле поджаренные сухарики крошат. Не скажу, что это хлеб заменяет, но на немецком бесхлебье и сухарики за хлеб идут. Для нагнетания аппетита положено у немцев немножко выпить, а потом по мере надобности добавлять. Нашему чародею нагнетать аппетит не требуется, ему бы сейчас дали полметра немецкой колбасы копченой, прочности непрогрызаемой, так он ее с голодухи в момент до самой веревочки сгрыз бы. Но по немецкому обычаю все равно аппетит нагнетать положено, а для того у них прописан шнапс. Понимают гансы и фрицы в шнапсе больше нашего. Это надо признать, и с этим не будем спорить. Начальник тюрьмы потреблял шнапс яблочного настоя. Такой чародею и подали. Во льду. Стопочка маленькая совсем, в ледяной корочке. Но зато уж пиво к немецкому обеду подают в трехлитровой кружке. Холодное. Пена через край. Кружка индевеет в тепле. Мелкие-мелкие капельки по кружке. Набухают капельки на кружкиных боках, словно в туче снежной-грозовой, и вот одна быстрее всех дозревшая капелька не удержалась на стекле, сорвалась-скользнула и покатилась, увлекая за собой всех, кто на пути, прокладывая дорожку, в которой блестит-переливается холодный с мороза хрустально-текучий янтарь.

Будь моя воля, так я бы трехлитровую пивную кружку ввел в систему международных стандартов. Не буду настаивать, что внедрение в мировом масштабе трехлитровых пивных кружек снимет разом все проблемы человечества, но, ясное дело, половина проблем отпадет.

Отхлебнул чародей, и множество проблем, душу его мятежную теснящих и мнущих, не то чтобы отошло, но как-то смягчилось-сгладилось. Должен тут особо подчеркнуть, что чародеи тоже люди, проблем у них никак не меньше, чем у нас с вами. Больше у них проблем. Чародей видит больше нас, подмечает больше нашего и понимает больше, потому жизнь чародейская полнее и шире, потому страсти острее наших, счастье чародеево безмерно, но и страдания его тяжелее, мучительнее и глубже. Потому не живут они долго, чародеи. И им с высот (или из глубин), в которых душа обитает, тоже иногда возвращаться надо на нашу грешную землю. Им надо дух свой смирять и успокаивать. Потому пьет чародей из трехлитровой кружки, дух смиряет…

В небольшом кинозале один только зритель. Товарищ Сталин. Новый персональный палач-кинематографист Макар в кинобудке коробками гремит. Потух свет. Без титров и вступлений — фильм: товарищ Бухарин — среди комсомольцев. Товарищ Бухарин — среди красноармейцев. Товарищ Бухарин — друг пионеров. Товарищ Бухарин — на великой стройке коммунизма, на ББК — Беломорско-Балтийском канале. А на заднем плане какие-то люди в сером радостно тачки катают. И кругом портреты товарища Бухарина. Тысячи портретов. Книги товарища Бухарина. Культ личности товарища Бухарина. Арест гражданина Бухарина. Процесс врага народа, изменника, агента международного капитализма и трех иностранных разведок, проходимца Бухарина. Расстрел мерзавца Бухарина. Затем — расстрел командарма первого ранга Фриновского и комиссара государственной безопасности первого ранга Заковского, которые вредительским образом подготовили и провели процесс Бухарина.

Товарищ Сталин любит каждый фильм смотреть по многу раз. Но сегодня у товарища Сталина нет настроения.

— Товарищ Макар, хватит про это. Давайте что-нибудь веселенькое.

А у двери официант придворный из коммунистов-шестерок суетится. После вдохновенного супа — шницель немецкий…

Знаете ли вы, что такое настоящий немецкий шницель? Я имею в виду именно настоящий. Я бы вам его описал, но боюсь, не получится. Таланту не хватит. Да и не о достоинствах шницеля тут речь. Речь о другом: знал ли голодный чародей, что насыщаться нельзя? Вот в чем вопрос.

Ответ на сей вопрос мне известен. Сообщаю: голодный чародей знал, что насыщаться нельзя…

Однако…

В квартире Николая Ивановича Ежова — маскарад. Впрочем, перед тем как рассказать про маскарад, надо рассказать о самой квартире, надо пояснить, что в данном случае в виду имеется. Ежовская квартира в старом доме, в доме той поры, когда умели строить хорошие квартиры, большие и светлые, с парадным входом и с черным. Много в квартире комнат, коридоров, есть еще зал для приемов и есть спортивный зал, а чтобы было еще просторнее, прорубили стену и устроили проход в соседнюю квартиру, а из нее — еще в одну. И получилось, что в квартире не один парадный вход, а несколько (врать не буду, сколько именно, — не знаю), и черных входов по крайней мере больше одного. Безопасности ради кое-что заколотили, кое-что кирпичом заложили. И получилась квартира — хороводы води или поутру на велосипеде объезжай. Сколько получилось комнат, знать дано лишь уборщицам. Никто другой тех комнат не считал. Есть еще у Николая Ивановича квартира в Кремле, но там он маскарадов не устраивает. В Кремле как-то несподручно. Есть дачи еще. В Пушкино, на Акуловой горе. В Ялте. В Коммунарке. Но там много людей не соберешь — гостям ехать далеко. Потому ежовские карнавалы-маскарады — в основном в квартире на Кисельном. Тут что ни вечер — веселье: музыка гремит, разноцветные фонарики мерцают, кружатся пары. Наряжается каждый во что нравится: гусары и монахини, разбойники и цыганки, каторжники в цепях и разбитные уличные девки, матросы и гимназистки…