Тень победы - Суворов Виктор - Страница 32

Не надо скандалов, не надо громких фраз, надо было просто объясниться с вождем: товарищ Сталин, наши мнения не совпадают, я вам ничем помочь не могу, мы друг друга не понимаем, зачем вам нужен советник, мнение которого безразлично для вас? Почему бы вам, товарищ Сталин, не найти другого начальника Генерального штаба, мнение которого совпадало бы с вашим?

А можно было то же самое выразить ультиматумом: убейте, расстреляйте, но я ответственности перед народом и историей за вашу глупость, товарищ Сталин, нести не намерен.

У каждого руководителя высокого ранга есть средство заставить считаться с собой. И это средство — отставка. Во все времена министры, генералы, маршалы пользовались этим средством: за чужую дурь — не ответчик, увольте. Если у человека есть принципы, он обязан их отстаивать. Так вел себя в октябре 1941 года командующий Дальневосточным фронтом генерал армии Апанасенко Иосиф Родионович. Он считал, что последние противотанковые пушки с Дальнего Востока забирать нельзя, пусть даже и ради спасения Москвы. Он покрыл Сталина матом и объявил: сорви с меня генеральские лампасы, расстреляй, — пушек не отдам.

Вот это — смелый и принципиальный человек.

В первой половине 1941 года на повестке истории стоял вопрос о судьбе страны: быть ей или не быть. Начальник Генерального штаба генерал армии Жукова обязан был занимать позицию несгибаемую: или, товарищ Сталин, отрешите меня от должности, или не мешайте работать.

Поступил ли так Жуков?

Предлагаю на выбор одно из двух.

Первое. Сталин не мешал Жукову работать и не вмешивался в его деятельность. В этом случае вся ответственность за разгром 1941 года ложится на Жукова, ибо Жуков — начальник Генерального штаба, а Генеральный штаб — мозг армии.

Второе. Сталин вмешивался в работу Жукова, не давал ему развернутся, но Жуков был слабовольным человеком, он не нашел в себе мужества потребовать отставки с высокого поста. Если так, то Жуков несет полную ответственность за разгром. Если не было в Жукове решимости и храбрости отказаться от выполнения преступных приказов, значит, он должен отвечать как виновник и соучастник преступлений.

Выход был. В крайнем случае, от необходимости принимать преступные решения Жуков мог уйти в смерть. Пожертвовав собой, Жуков мог открыть глаза Сталину и другим руководителям на их ошибочные действия и тем спасти миллионы своих соотечественников. Если бы Жуков застрелился накануне войны в знак протеста против неправильных действий Сталина, вот тогда ему следовало ставить памятник. Вот тогда ответственность за разгром нес бы кто-то другой.

Ответственность начальника Генерального штаба в сто миллионов раз тяжелее ответственности любого другого генерала. От личных качеств начальника Генерального штаба зависит судьба страны и народа в данный момент и на десятилетия, а может быть, и на столетия вперед. Начальник Генерального штаба должен обладать сильным характером. Для этой должности требуется твердость особого рода. И храбрость. Начальник Генерального штаба не имеет права подстраиваться под чужие мнения. Он обязан иметь собственное. Но этого мало. Начальник Генерального штаба обязан свое мнение не только иметь, но отстаивать его на каком угодно уровне. В крайнем случае, он обязан отказаться от высокого поста, если его заставляют идти на компромисс со своими убеждениями и совестью.

Но Жуков не ушел с поста начальника Генерального штаба. И никаких следов его протестов против действий Сталина не удалось обнаружить, несмотря на многолетние старания всего идеологического аппарата огромной страны. Накануне войны Жуков не сделал ничего против воли Сталина. Потому он несет полную ответственность за величайший разгром. Потому он не только самый жестокий и самый кровавый полководец мировой истории, но еще и самый слабовольный, трусливый и бездарный.

3.

Есть еще возражение: Жуков не виноват в разгроме 1941 года, ибо до начала войны он находился на должности начальника Генерального штаба всего только пять месяцев. Он не успел вникнуть в дела.

Этот довод повторялся многократно. Исходил он от самого великого стратега. Академик Анфилов опубликовал воспоминания о том, как через 20 лет после войны встречался с Жуковым. И был разговор примерно следующего содержания.

Анфилов: Как же, Георгий Константинович, промашка такая в начале войны вышла?

Жуков: А вот вы пришли на новую должность, сколько времени потребовалось, чтобы вникнуть?

Анфилов: Ну, один год…

Жуков: То-то, а я всего пять месяцев имел, и хозяйство у меня вон какое.

Анфилов, понятно, с доводом стратега согласился. Согласимся и мы. Но возникает нестыковка. Жуков и его защитники не понимают, в какую яму угодили. Сопоставим два рассказа Жукова. В январе 1941 года великий стратег Жуков якобы бросил взгляд на карту и мысленно воспроизвел весь германский план «Барбаросса». Жуков якобы сразу все понял и якобы громил Павлова на стратегической игре точно так, как германские генералы громили войска Павлова полгода спустя на полях сражений. Но потом, в том же январе 1941 года, Жуков был назначен начальником Генерального штаба, и вот теперь он в обстановку никак вникнуть не смог, не сумел ничего понять, ни в чем разобраться.

В начале января 1941 года Жуков был всего лишь командующим округом, доступа к самой важной информации не имел. На осмысление обстановки на предстоящую стратегическую игру давался всего один день — 1 января 1941 года. А по воспоминаниям Жукова, — вообще никакого времени на осмысление обстановки не давалось. По мемуарам Жукова, стратегическая игра началась прямо на следующий день после совещания высшего командного состава. Но никаких проблем не возникло: не раздумывая долго, великий стратег сразу все оценил, мгновенно указал, где и как немцы будут наступать. И вот Жукова ставят во главе Генерального штаба. Перед ним открыт доступ к любой информации. В его подчинении — все. Жуков может вызвать на ковер, командующего любого военного округа, любой армии, командира любого корпуса, дивизии, бригады, полка, начальника любого штаба, любого управления, направления, отдела и потребовать в пять минут обрисовать обстановку. Прямо в центре Москвы на Ходынском поле распоряжений начальника Генерального штаба всегда ждет самолет. Жуков в любой момент может вылететь в любой штаб, в любой гарнизон, на любой участок границы: что тут у вас? Жуков может потребовать к себе на доклад любого разведчика, от нелегального резидента в Женеве до начальника Главного разведывательного управления: ну-ка обрисуй ситуацию!

2 января 1941 года командующий Киевским особым военным округом генерал армии Жуков с первого взгляда оценил и понял всю обстановку и понимал ее до 11 января, пока продолжалась игра. Но вот 13 января 1941 года генерал армии Жуков назначен начальником Генерального штаба, он смотрит в ту же карту и ничего не может понять. Смотрит весь день, всю ночь, никак вникнуть не может. Смотрит неделю, месяц, два, — ничего не понимает. Призывает на помощь весь Генеральный штаб, штабы всех военных округов, флотов, армий, флотилий, требует на помощь сотни генералов и тысячи полковников, но никак в обстановку не проникает. Проходит третий месяц, четвертый, пятый, Жуков пытается разобраться, но нет, мудрено. Кажется и легко на вид, а рассмотришь — просто черт возьми! Никак не выходит сообразить, что к чему.

С 13 января до 22 июня — пять месяцев, неделя и один день. Так бедный Жуков в обстановку и не вник. Времени не хватило. Так ничего и не понял. Нападают враги, а у него даже приказ об отражении агрессии не написан.