Женщина с глазами кошки - Полянская Алла - Страница 19

Нам надо немедленно убираться отсюда, здесь чертовщина какая-то происходит. И такой крепкий сон обоих парней кажется мне странным. Что-то здесь не так… Вот упакованные рюкзаки, да только что с того, если я не вытащу отсюда два бесчувственных тела? У меня очень болит плечо, но изо всех сил я шлепаю ладонями по груди Луиса и Эда. От моих ударов они моментально проснулись, подскочив на месте.

— Ты что? Больно же! — Эд потирает грудь. — Чего тебе не спится? Тори, у тебя ужасно тяжелая рука!

— Бежим отсюда! — Луис все уже понял. — Скорее, амиго, если не хочешь, чтобы город стал еще и твоей могилой. Здесь и без нас хватает трупов.

Мы хватаем рюкзаки и выскакиваем наружу. Земля заметно дрожит, и слышен тот страшный речитатив из пения и какого-то не то стона, не то рева. Звуки прорываются сквозь трещины, мгновенно избороздившие улицы, а мы бежим и бежим. Только у меня уже нет сил. Совсем.

— Давай, Тори, шевелись! — Луис тянет меня вперед. — Скоро конец.

Чему конец? Этим ужасным звукам или нашим мученическим жизням? Не знаю. Мне уже не страшно, но рассказать парням о своем ночном приключении я не смогу — не поверят, решат, что спятила. Я бы и сама так решила, а потому ничего им не скажу. Это только мое, со мной и умрет.

— Черт подери, вы только посмотрите! — Эд дергает меня за руку. А плечо-то у меня болеть не перестало! Кому расскажешь — не поверят. Никто не поверит.

Да и кто бы в такое поверил? Я всегда считала себя человеком с трезвым подходом к жизни, и вот, извольте видеть… То, что город уходит под землю, можно объяснить невесть как образовавшейся локальной сейсмической активностью. Но как объяснить, что в ярких лучах ночного светила танцуют фигуры людей? Да никак! А лунный свет образовал дорогу, по которой идут и идут, исчезая в серебристом диске, люди — по-разному одетые, по-разному вооруженные, старые и молодые. Они идут, танцуя и хлопая в ладоши, но мы не слышим ни звука, а вот им, видимо, слышна какая-то мелодия.

Потом на дороге показалась тоненькая фигурка в белом платье. Отделилась от спутников и остановилась, подняв руку. Она машет мне, и я знаю, что это Та-Иньи. Я вижу ее так же отчетливо, как нынче ночью, и мне совсем не хочется, чтобы девушка уходила, ведь я не расспросила ее ни о чем. А у меня полно вопросов! Но моя странная знакомая так нетерпеливо счастлива на лунной дороге, ее личико светится такой радостью, что остановить ее ради удовлетворения своего любопытства было бы жестоко.

— Тори!

Как будто эхо зовет меня. Но откуда взялось эхо?

— Тори!

Серебристый смех травы и деревьев, серебристый лунный свет, серебристое марево, окутывающее ноги… Я без сил сажусь в траву. У нас массовый психоз? Галлюцинации? Такое бывает, мы, наверное, съели просроченные консервы…

— Тори!

Это кричит небо. Эд и Луис молча смотрят на меня. Парни, я и сама не понимаю, что происходит. Ну, почти не понимаю.

— Прощай, Та-Иньи! — говорю я траве, деревьям, небу. Говорю тихо, но девушка услышит, потому что эхо подхватывает слова и несет в небо, которое гремит моим шепотом: — Прощай, Та-Иньи!

Люди все идут, танцуя, по лунной дорожке. Их лица гладкие, как медные маски. Серебряные колокольчики звенят в их волосах, они уже далеко, но я всех их рассмотрела, к сожалению. И все они исчезают в зареве лунного диска, и только маленькая девичья фигурка остается на месте, смотрит на меня. Почему она не уходит? Та-Иньи хочет уйти, я знаю, а мои вопросы останутся со мной, потом найду способ задать их.

Мне становится жалко ее — кто знает, может, ей нравилось жить, может, дороги звали ее так же, как зовут меня, а она не успела распробовать вкус жизни, ощутить солнечные ветры, не успела… Что теперь об этом толковать? Но мне жаль.

— До свидания, Тори.

Девушка поворачивается и бежит к лунному диску, догоняя остальных. Я слышу, как шлепают по дороге ее босые ноги, и плечо у меня болит уже меньше. Но разговаривать я не хочу. Ребята, мне нечего вам сказать. У меня депрессия.

— Ну, и что все это значит? — Эд садится рядом и обнимает меня за плечи. — Тебе придется все объяснить.

— Потом. — Луис берет рюкзаки. — Давайте уйдем отсюда, здесь мрачно, как на кладбище.

Мы с Эдом поднимаемся и идем за ним. Не знаю, как дальше сложатся наши судьбы, но сегодняшняя ночь всегда будет связывать нас троих. Отныне и навсегда мы есть друг у друга, хотим мы того или нет. И это хорошо, хотя я не знаю, откуда у меня такая уверенность.

Солнце застало нас на том же месте, откуда мы начали свой путь к развалинам города. Отсюда видно, что от него остался просто огромный пустырь, который скоро зарастет кустами и травой. Потом туда доберутся джунгли, и от места, где стоял Виль-Таэн, не останется даже следа.

— Хочу есть, — объявляю я. Надо что-то говорить, потому что тишина слишком тяжелая. — Давайте остановимся и отдохнем, я всю ночь не спала.

— Ты права. — Эд опускает на землю рюкзак. — У меня есть консервы и крекеры.

— Вот там чистая вода, надо умыться. — Луис устало садится на камень.

Разговор не клеится.

Где-то там, далеко, в другом измерении, когда-то упал самолет, и вокруг него бегали какие-то граждане с автоматами, там кокаиновый король Бешеный Педро обтяпывает свои делишки… Все это кажется таким мелким и несерьезным, таким аномальным и глупым, что я способна думать о нем лишь краем сознания. Потому что сегодня мы столкнулись с другой реальностью, с чем-то, что относится к вечности. Мы заглянули за ту грань, которая отделяет живых от мертвых, и — не знаю, как парней, а меня эта ночь изменила навсегда. Теперь я знаю: тамточно что-то есть, и когда придет мое время, меня там встретит Та-Иньи, и уж тогда-то я о многом у нее спрошу.

Мы молча раздеваемся и заходим в ручей. Вода холодная, но очень чистая, мыла у нас достаточно, а всякие условности, вроде раздельного мытья, вдруг перестали нас волновать.

— Что это у тебя?

Эд касается моего плеча. Оно уже не болит, но немного онемело. Что там может быть? Я уже ничему не удивлюсь. На коже проступил рисунок — голова ягуара. Рисунок выполнен так искусно, зверь словно живой, на золотистом фоне коричневые пятна и хищные, прозрачные сине-зеленые глаза. Я поднимаю взгляд на Эда — у него прямо над сердцем такой же рисунок, а у Луиса — на левом плече. Наверное, именно туда попали мои удары, когда я будила их. Мы разделили одну боль.

— И что это такое? — Эд рассматривает рисунок, касается его пальцами. — Ты меня как раз сюда стукнула, было очень больно.

— Я тоже проснулся от удара. — Луис касается моего плеча. — Тебе придется нам кое-что объяснить, детка. Да, черт подери, тебе многое придется нам объяснить!

— Только сначала оденься. — Эд протягивает мне полотенце. — Давай, Тори, рассказывай.

А что мне остается? Я рассказываю…

Где-то в джунглях лежит искалеченный самолет, где-то далеко меня ожидает миссия в Ла-Пасе, где-то кокаиновые короли, китайские шлюхи и торговые магнаты продолжают свою мышиную возню — а мне плевать на все. Я хочу остаться здесь, около этого ручья, потому что готова понять нечто важное. Нужно только подождать, и я пойму. Вот-вот, буквально сейчас. А потому я рассказываю им все, что знаю и поняла. Они имеют право тоже знать, хотя позорно спали, пока я общалась с призраками. Хотя — неважно, что спали. Все равно отныне мы связаны навсегда — этой ночью и знаками на наших телах.

— Если б не видел все своими глазами, сказал бы, что ты нанюхалась кокаина. — Эд снова рассматривает рисунок на моем плече. — Самая невероятная история, какую только слышал в своей жизни, а слышал я их немало. Если я напишу об этом статью, будет бомба!

— Тебе никто не поверит. — Луис иронически ухмыляется. — Скажут: он же падал в самолете, чего от него ждать? А рисунок сам где-то раздобыл, дикари сделали, или еще что-нибудь такое. Поверь, амиго, так и будет. Людям легче поверить в то, что ты спятил, чем признать, что мир не такой однозначный, как они привыкли думать. Так что для всех нас будет лучше просто оставить эту историю здесь. Хватит того, что мы сами знаем, чтоздесь правда. Понимаешь, самая распространенная форма самозащиты — откреститься от знания, которое нарушает привычный порядок вещей, и человечество сотни, тысячи лет ею пользуется. Ты был таким же еще несколько часов назад. И я, и Тори тоже. А знаете, что интересно? Я вспомнил, где слышал о Виль-Таэне. Но до сих пор считалось, это сказка, как и Лэнг.