Добыча золотого орла - Скэрроу Саймон - Страница 6

– Вот-вот, – улыбнулся командующий. – Если не считать всего этого – как добрался?

– Быстро.

Нарцисс пожал плечами и отпил глоток лимонной воды. Доверенный писец императора и командующий сидели под навесом, установленным на небольшом холме, по одну сторону от которого теснились штабные шатры. Между их стульями стоял столик с мраморной столешницей, на который, чтобы собеседники могли освежиться, раб бесшумно поставил изукрашенный кувшин с водой и две чаши. Нарцисс уже сменил свою пропотевшую дорожную одежду на тонкую льняную тунику, хотя пот и сейчас выступал на коже обоих мужчин. Воздух был тяжелым и неподвижным, послеполуденное солнце нещадно палило с безоблачного неба.

Вокруг, куда ни глянь, расстилался лагерь, и надо сказать, что на Нарцисса, больше привыкшего к куда меньшим по размеру преторианским лагерям в Риме, такой размах произвел сильное впечатление. Даже при том, что он уже видел армаду из четырех легионов и множества вспомогательных когорт в прошлом году, когда был разгромлен Каратак, зрелище стройных рядов солдатских палаток согревало его душу спокойствием. Каждая такая палатка была рассчитана на восьмерых легионеров, которые сейчас занимались повседневными армейскими делами. Одни упражнялись на лагерном плацу, другие точили клинки и приводили в порядок снаряжение. Команды фуражиров прибывали в лагерь, гоня перед собой скот или сопровождая подводы с припасами, собранными с окрестных поселений, – и от всего этого буквально веяло непререкаемым порядком и несокрушимым могуществом Рима. При виде столь дисциплинированного и обученного воинства трудно было поверить, что кто-то дерзнет предпринять попытку воспрепятствовать осуществлению планов императора по включению этих земель и населяющих их племен в состав империи.

Но именно эта мысль не покидала Нарцисса и была причиной того, что он, тайно отправившись в трудное и опасное путешествие из императорского дворца, находился сейчас на северном берегу реки Тамесис, в передовом лагере римской армии.

– Долго ли ты пробудешь с нами? – осведомился командующий.

– Долго ли? – Нарцисс несколько удивился. – Но ты ведь еще даже не спросил, зачем я прибыл.

– Полагаю, это связано с желанием императора получить полное представление о ходе кампании.

– Отчасти так оно и есть, – признал грек. – Ну и как успехи, командующий?

– Ну, тебе ли этого не знать. Ты ведь наверняка читал все донесения, которые я посылал во дворец.

– А, донесения… конечно. Прекрасные отчеты, содержательные, со множеством подробностей. Не говоря уже о том, что у тебя превосходный стиль, который напоминает комментарии Цезаря. И какую надо иметь голову, чтобы управляться с такой огромной армией. Это ведь невероятно трудно…

Плавт знал Нарцисса достаточно долго и хорошо, чтобы у него выработался иммунитет к лести, которой грек всегда успешно подслащал свои речи. Командующий был достаточно знаком с принятой у придворных служителей манерой изъясняться, чтобы почуять в последних словах императорского посланца скрытую угрозу.

– Я, разумеется, весьма польщен сравнением с божественным Юлием, но замечу, что мне ни в малейшей степени не присуща его жажда власти.

Нарцисс улыбнулся.

– Право же, командующий, любой человек в вашем положении, имеющий в своем полном распоряжении столь сильную армию, вправе иметь и определенные амбиции. Это вполне ожидаемо и, замечу, отнюдь не предосудительно. Рим ценит честолюбие в своих полководцах.

– Рим – может быть. Но сомневаюсь, чтобы его ценил император.

– Рим и император неразделимы, – мягко указал Нарцисс. – Хотя находятся люди, чей мятежный дух позволяет им предположить нечто иное.

– Мятежный дух? – Плавт поднял бровь. – Не может быть, чтобы ты говорил серьезно. Неужто в Риме дела так плохи?

Нарцисс сделал еще один долгий глоток и внимательно присмотрелся к собеседнику поверх ободка чаши, прежде чем поставить ее на стол.

– По правде говоря, Плавт, ситуация там хуже, чем ты можешь себе представить. Как давно ты последний раз был в Риме?

– Четыре года назад. И не скажу, чтобы так уж сильно туда стремился. Напомню, в ту пору у кормила власти был Гай Калигула. Правда, я слышал, что положение Клавдия гораздо прочнее, и мне говорили, что дела при нем пошли куда лучше.

Нарцисс кивнул.

– В основном да, лучше, с этим не поспоришь. Беда, однако, в том, что в последнее время император склонен избыточно полагаться на людей… не того сорта.

– Полагаю, присутствующие исключаются?

– Само собой. – Нарцисс нахмурился. – И, замечу, это совсем не смешно. Я служил императору столь же верно, как и любой его соратник. Можно сказать, жизнь свою положил на то, чтобы обеспечить его успех.

– Мои друзья в Риме извещали меня, что в последние годы ты добился значительного финансового процветания.

– Правда? А что плохого в получении награды за верную службу? Но в любом случае я здесь не для того, чтобы обсуждать мои личные финансы.

– Несомненно.

– А твоим друзьям я бы настоятельно посоветовал впредь хорошенько подумать, прежде чем позволять себе такие высказывания. Такого рода толки порождают брожение, а это может повлечь за собой неприятные последствия… если ты меня понимаешь.

– Надеюсь, что да. Я доведу твои соображения до их сведения.

– Очень хорошо. Так вот, как я уже говорил, в последние месяцы император попал под дурное влияние. Он не всегда способен судить здраво, особенно когда ощупывает взглядом… и не только взглядом, эту маленькую шлюху Мессалину.

– Я о ней слышал.

– Тебе стоило бы ее увидеть, – улыбнулся Нарцисс. – Нет, правда, стоило бы. Признаюсь, я сам в жизни не встречал подобных ей. Стоит ей появиться, и все мужские взгляды устремляются к ней, государственные мужи вьются у ее ног, словно щенята. Тошнит меня от всего этого. Ну а Клавдий… что ж, он еще не настолько стар, чтобы оставаться равнодушным к молодости и красоте. А ведь она к тому же еще и сметлива. Одному Юпитеру ведомо, со сколькими любовниками она делила ложе прямо в императорском дворце, но при этом сумела внушить Клавдию, что влюблена в него и просто не способна совершить ничего дурного.

– А она совершает нечто дурное?

– Ну, не уверен. Во всяком случае, намеренно. Разумеется, скандальный образ жизни Мессалины наносит ущерб репутации императора, выставляя его, надо признаться, полным дураком. Что же до того, не вынашивает ли она какие-нибудь более зловещие планы… Врать не стану, доказательств у меня пока нет. Одни подозрения. Но тут ведь еще и эти ублюдки-освободители.

– Я думал, ты разобрался с ними еще в прошлом году.

– Ну да, большую их часть мы накрыли во время тогдашнего мятежа в Гесориакуме. Но их все равно осталось достаточно, чтобы прошлым летом организовать переправку в Британию нескольких партий оружия. Мои агенты получили сведения о том, что эти злодеи затевают что-то значительное. Впрочем, до тех пор, пока преторианская гвардия и легионы будут держаться вместе, все их потуги обречены на провал.

– Итак, тебе нужно удостовериться в моей лояльности?

Плавт пристально взглянул на Нарцисса.

– Ну а зачем еще я, по-твоему, явился бы сюда? Причем прибыл тайно?

– А ты уверен, что тайну не раскроют?

– Ну, тут приходится сомневаться, поскольку кое-кто откуда-то прознал, в чем дело, и остается лишь надеяться, что эта новость не распространится слишком широко. Я распустил во дворце слух, будто отправляюсь на Капри отдохнуть и восстановить силы после болезни и надеюсь вернуться в Рим до того, как вражеские шпионы в твоем окружении известят своих хозяев о моем появлении здесь.

– Вражеские шпионы в моем окружении? – Плавт изобразил возмущение. – Ты что, именуешь так осведомителей императора?

– Я ценю твою иронию, Плавт. Но тебе не стоит негодовать на моих людей. Они находятся здесь ради твоей же безопасности, ну и, конечно же, ради выявления тех, кто может представлять угрозу для императора.

– Ради моей безопасности? От кого, хотелось бы знать, могут они меня защитить?