Добыча золотого орла - Скэрроу Саймон - Страница 22

Через некоторое время над шумом и криками на переправе возвысились звуки боевых рогов. Прозвучали три низкие ноты, и бритты, услышав этот сигнал, начали медленно отходить, скапливаясь толпами на берегу по обе стороны от дороги. Последними, ковыляя, возвращались на берег те бойцы из первых рядов атакующих, которым посчастливилось отделаться легкими ранами, но немало воинов так и остались в реке, проткнутые кольями или просто задавленные навалившейся на них сзади массой. Иные, споткнувшись, уже не смогли подняться и утонули, погребенные под телами своих же соратников. Почти все, оставшиеся в реке, были уже мертвы, и лишь немногие раненые еще пытались барахтаться в потоке ниже по течению, окрасившемся в цвет крови.

– Первая схватка в нашу пользу! – крикнул Макрон своим бойцам, и те ответили ему радостными воплями.

Когда эти возгласы стихли, Макрон оглянулся через плечо, и губы его сжались в тонкую линию, поскольку никаких признаков приближения когорты он, увы, так и не увидел. Если посланный им гонец не добрался до Максимия вовремя, чтобы тот успел прийти на помощь Третьей центурии, то очень скоро ему, Макрону, придется выбирать между бегством и сражением до последнего. Но даже если он предпочтет сразиться и вся его центурия поляжет у брода, он выиграет не так уж много времени для преследующей Каратака римской армии. Макрон не был склонен обманываться и прекрасно понимал, что его оборонительные заграждения на острове не задержат врага на столь долгое время, чтобы с тыла его успела настигнуть армия Плавта. Однако если он решит спасти центурию и прикажет солдатам отступить с переправы, ему может быть предъявлено обвинение в том, что это он позволил врагу избежать ловушки. Наказание за такое пренебрежение воинским долгом могло быть только одно – смерть. По всему получалось, что как ни поверни, а он, Макрон, уже, по сути, покойник.

Он пожал плечами, и губ его коснулась легкая, горестная улыбка. В конце концов, для армейской жизни эту ситуацию можно назвать типичной. Как часто ему приходилось оказываться перед дилеммой, благоприятного выхода из которой просто не было. Макрон искренне надеялся, что хотя бы в загробной жизни в отличие от нынешней ему не придется иметь дело со столь безысходными альтернативами.

Противник на том берегу вновь пришел в движение, и Макрон мигом выкинул из головы все мысли о будущем.

– Становись! – приказал он.

Небольшая группа вражеских воинов приблизилась к броду. На сей раз они не орали, не ревели и не валили валом к острову, на котором укрепились римляне. Нет, они продвигались медленно, осторожно, прощупывая дорогу перед собой. Макрон ожидал этого и не имел ничего против того, чтобы бритты потратили как можно больше времени на обнаружение препятствий, размещенных его бойцами по всему броду. Кроме того, у него в запасе имелись и еще кое-какие хитрости.

– Пращи к бою!

Пращников Макрон расставил по флангам своей центурии, причем возле каждого под рукой находилась кучка собранной заранее у реки гальки. Легионеры положили щиты и копья на землю, расступились, чтобы иметь пространство для раскручивания, и проверили кожаные мешочки на концах длинных ремней. Потом в эти мешочки легли камни, и воздух загудел, когда бойцы принялись раскручивать пращи над головами в ожидании приказа.

– Заряд – мечи!

Последовала серия щелчков, и навстречу двигавшемуся по мелководью противнику со свистом полетел сокрушительный град камней. Некоторые со стуком ударились о неприятельские щиты или просто попадали в воду, не причинив никому вреда, но немало зарядов достигло цели – проломили черепа или сокрушили кости.

– Отлично! – воскликнул Макрон. – Вольная стрельба!

Теперь пращники заряжали оружие, раскручивали его и выпускали камни каждый сам по себе, без особого приказа. Жужжание пращей сделалось постоянным, камни сыпались на неприятеля непрерывно. Но хотя вражеские воины и несли урон, обстрел, в силу малочисленности пращников, мог лишь замедлить их продвижение и работу по очистке речного дна от установленных римлянами препятствий. Каждого бойца, пораженного камнем из пращи, тут же заменял другой, благо на берегу реки их собралось великое множество и собиралось все больше. В свете вечернего солнца, в молчании, к берегу подтягивались все новые отряды пехоты, кавалерии, подкатывали боевые колесницы. Вся эта армада с нетерпением ждала, когда переправа будет расчищена.

Макрон, разумеется, внимательно следил за продвижением варваров и, когда они приблизились на расстояние броска копья, решил обрушить на них смертоносный дождь отточенных стальных наконечников. Однако максимального эффекта такой бросок достигал, если производился по плотной массе, а люди, расчищавшие речное дно, двигались порознь, на расстоянии один от другого. Обдумав ситуацию, Макрон решил поберечь метательные копья для отражения атаки, которая непременно последует после того, как бритты расчистят дно. Кроме того, по мере сокращения расстояния эффективность стрельбы пращников неуклонно возрастала: к удовлетворению центуриона, камни поражали варваров все чаще и чаще. По его оценкам, бойцы Третьей центурии уже вывели из строя более сотни врагов, в то время как потери римлян ограничивались несчастным Лентуллом.

Однако, несмотря на потери, бритты неуклонно продвигались вперед, методично, по одному, обнаруживая и удаляя вбитые в дно колья. Причем было очевидно: чтобы полностью очистить переправу от препятствий, им потребуется меньше времени, чем ушло у бойцов Макрона на то, чтобы все эти препоны установить. По истечении немногим более четверти часа они уже почти добрались до завала из переплетенных, заостренных ветвей и сучьев, сооруженного вдоль берега островка. Некоторые римляне, выступив вперед, уже указывали на приближающихся врагов остриями своих копий.

– Всем назад, в строй! – скомандовал Макрон. – И чтоб никто не пускал копья в ход без моей команды.

Проделав свою опасную работу, бритты, расчищавшие переправу, стали медленно отходить назад, пригибаясь и прикрываясь щитами, поскольку камни из пращей по-прежнему плюхались в воду вокруг них. А позади, на берегу, племенные вожди уже собирали отряды для атаки. Макрон отметил, что в первую шеренгу атакующих ставили особенно хорошо вооруженных воинов, почти все они имели шлемы и кольчуги. Должно быть, Каратак очень торопился, иначе он предпочел бы поберечь лучших воинов, а не бросать их на приступ первыми. Собравшийся на берегу передовой штурмовой отряд состоял из более чем трехсот бойцов, которых прикрывала плотная масса пращников и лучников. Впрочем, последние Макрона беспокоили мало: в мелких стычках короткие луки бриттов служили раздражающим фактором, но пробить щит легионера такая стрела не могла. Другое дело пращники, они могли нанести весьма серьезный урон.

– Дело обещает быть горячим, ребята. Держите щиты поднятыми, пока я не отменю приказ. Метать копья будет только задняя шеренга – передней, возможно, они пригодятся в рукопашной. Метание производить строго по приказу, быстро, без задержки. Бросок – и тут же полная готовность. Будем забрасывать их копьями, пока они не доберутся до баррикады. – Он оглядел своих бойцов. – Все понятно?

Ближайший к нему солдат кивнул, еще несколько пробормотали что-то маловразумительное.

– Дерьмо! Не слышу ответа. Вы меня поняли, ублюдки?

– Так точно, командир! – дружно ответила центурия.

Макрон улыбнулся.

– Вот и хорошо. Надеюсь, что, когда они приблизятся на расстояние рукопашного боя, вы так надерете им задницы. Они у нас навек запомнят, что такое Третья центурия в деле.

– Идут! – выкрикнул кто-то, и все взгляды обратились к дальнему берегу.

Туземные воины двинулись вперед по дороге и с плеском вступили на мелководье. Как только войско пришло в движение, поднялся страшный шум: бритты издавали боевые кличи, подкрепляя их звонкими ударами оружия о металлические ободья щитов. Рога на сей раз не звучали, шума было столько, что их все равно бы не услышали.

Враги находились достаточно близко к римлянам, и можно было различить лица под шлемами, исполненные холодной решимости. То не был обычный набег дикарей с разрисованными лицами и выбеленными известью волосами. В бой шли настоящие, знающие свое дело воины, каждый из которых являлся грозным противником.