Самоубийство - Суворов Виктор - Страница 3

Мемуары — штука интересная. Но документы войны интереснее. Как же к ним прорваться?

Наши вожди много десятилетий держали в секрете не только содержание архивов, но и способы проникновения в них. И только через 46 лет после германского вторжения, когда бушевала и на все лады воспевалась так называемая гласность, «Военно-исторический журнал» (1987. No 9. с. 87) наконец объяснил всем любителям способ проникновения к архивным документам времен войны: «К документам главных штабов и центральных управлений видов Вооруженных Сил, главных и центральных управлений, военных округов, округов ПВО и фронтов — с разрешения Начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР».

Видите, как все просто, — нужно пойти в Генеральный штаб: «Кто тут у вас Маршал Советского Союза Ахромеев?» Вам непременно дверь укажут. Стучитесь: «Здрасьте, мне бы по архивам поскрести, по сусекам помести…» И маршал Ахромеев (или кто там у них сегодня) вам тут же выпишет разрешение.

Правда, за этой простотой кроются две оговорочки и одна недоговорочка. «Военно-исторический журнал» разъяснил, что, во-первых, исследователь должен рыскать по архивам не по своему хотению, а «по направлению воинских частей, учреждений и государственных организаций». А какой, объясните мне, прок главе учреждения инициативу проявлять, на свою голову приключений искать, брать ответственность за ваши исторические изыскания в сферах, где изыскания вовсе не поощряются, а весьма решительно пресекаются?

А вторая оговорочка вот какая: «направляемый ими исследователь должен иметь справку о допуске к работе с секретными документами». Круг замкнут быстро и надежно: особо любопытным допуска к работе с секретными документами не дают, а тот, кому такой допуск дан, им дорожит, не высовывается и за разрешением к начальнику Генштаба никогда не попросится. Но если и попросится, если ему и откроют доступ, то и тогда никто результатов изысканий не узнает: поработал в архиве, любопытство свое удовлетворил — и помалкивай в соответствии с подпиской о неразглашении.

Это такие оговорочки. А вот недоговорочка: все сколько-нибудь важные решения по вопросам ведения войны принимались Сталиным и его ближайшим военным окружением, т.е. Ставкой Верховного Главнокомандующего — СВГК. Все остальные государственные и военные органы, все командующие и все штабы были всего лишь исполнителями сталинской воли. А в перечисленном выше списке сказано о многих весьма высоких инстанциях, но не о Ставке ВГК. Так что если у вас и есть допуск к работе с секретными документами, если вашему большому начальнику и загорелось нечто такое о войне узнать и он оформил соответствующее направление, если начальник Генерального штаба вам и позволит по архивам рыскать, то главного вы там все равно не найдете. Ибо допускают вас только к второстепенным бумажкам второстепенных штабов.

Через несколько лет заместитель начальника Генерального штаба по научной работе генерал армии М. А. Гареев это подтвердил: «Документы Ставки ВГК после войны были изъяты из Генштаба» («Красная звезда». 27 июля 1991 г.). А кто изъял и куда спрятал, генерал армии Гареев почему-то не рассказал. Вот и ищите правду о войне, ломая головой непробиваемые стены.

Справедливости ради надо признать, что один исследователь из университета Тель-Авива без всяких проблем получил не только разрешение, но и приглашение работать с любыми архивами России, включая архивы Министерства иностранных дел, Генерального штаба, ГРУ, Внешней разведки, Коминтерна, и даже в помощники ему выделили советника Президента России. Случай интересный. Я с завистью говорю: везет же людям! Только мне непонятно, какая государственная организация давала этому исследователю направление и кто ему давал допуск к работе с секретами? Ведь для получения такого допуска надо принять присягу, доказать преданность правящему режиму и умение хранить государственную и военную тайну. Товарищ исследователь, вы приняли присягу на верность? Вы соответствующие бумаги подписали?

Такое везение сопутствует не всем.

Вот, к примеру, исследователь Дмитрий Юрасов. С 13 лет ведет картотеку репрессированных. Окончив школу, поступил в Историко-архивный институт, был кадровым работником архивов Октябрьской революции, народного хозяйства, Верховного Суда СССР. За многие годы (данные на февраль 1993 г.) собрал 430 000 (четыреста тридцать тысяч) карточек и 60 000 (шестьдесят тысяч) писем. Интересуется человек историей. Вот таких-то и приказано выявлять. Вот за такими и охотятся недремлющие органы. Повышенный интерес Юрасова к нашей истории был выявлен верными псами. И вылетел любопытствующий Юрасов из архивов и более туда не допускается. А ведь Дмитрий Юрасов всего только собирает данные о преступлениях, которые, как заявляют горластые «дети XX съезда», давно разоблачены. Юрасов военных тайн не касался. В военные архивы не рвался. И собирал он сведения НЕ СЕКРЕТНЫЕ.

Таких исследователей наше родное руководство не жалует и при случае с чувством глубокого удовлетворения вставляет им рельсы в колеса.

А тот, кто интересуется войной, находится в еще худшем положении. Вокруг военных архивов барьеры куда как выше.

Генерал армии М. А. Гареев, сообщив в «Красной звезде», что документы Ставки ВГК находятся неизвестно где, продолжает: «Как это ни печально, но, трезво оценивая обстановку, видимо, придется считаться с тем, что к какой-то части документов доступ будет открыт еще не скоро».

Перевести генеральские слова можно так: дорогие товарищи исследователи, самого интересного в Генштабе давно нет, а к тому, что есть, мы вас, к великой нашей печали, допустим еще не скоро.

Опубликовано это «Красной звездой» 27 июля 1991 года. С момента германского вторжения до момента публикации генеральского заявления прошло ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ, ОДИН МЕСЯЦ И ПЯТЬ ДНЕЙ. В сравнении с этим сроком как прикажете, товарищ генерал, понимать термин «еще не скоро»? Это когда?

И вот вам, генерал армии Гареев, все тот же вопрос: ЗАЧЕМ? Объясните не мне, а народу, который вас кормит: ЗАЧЕМ секреты войны надо хранить? ЧТО ВЫ ОТ НАРОДА ПРЯЧЕТЕ?