Полумесяц разящий - Касслер Клайв - Страница 1

Клайв Касслер

Дирк Касслер

ПОЛУМЕСЯЦ РАЗЯЩИЙ

Пролог

ВРАГ НА ГОРИЗОНТЕ

327 год от Р. Х.

Средиземное море.

Стук барабана эхом отдавался от деревянного корпуса, ритмичный и безупречно ровный. Челеста, барабанщик, неутомимо стучал по обтянутому козьей шкурой барабану, ровно и однообразно. Он мог стучать так часами, не останавливаясь ни на секунду, но его навык касался скорее выносливости, чем гармонии. Хотя извлекаемая им из барабана мелодия и была жизненно необходима, слушающие ее галерные гребцы надеялись лишь, что она стихнет и чем скорее, тем лучше.

Луций Аркелиец вытер о штаны вспотевшую ладонь и покрепче взялся за рукоятку тяжелого дубового весла. Отточенным движением он провел лопасть весла сквозь воду, не выпадая из ритма с соседними гребцами. Молодой уроженец Крита уже шестой год служил в римском флоте, куда его привлекли хорошее жалованье и возможность получить римское гражданство после ухода со службы. С тех пор служба эта не раз проверяла его на прочность, и сейчас он желал лишь дослужиться до поста получше, где не требовалось бы так много работать, прежде чем его руки окончательно откажутся повиноваться.

Если вы поддались киношному представлению, что древнеримские галеры — это тюрьмы на воде, на коих плавали лишь рабы да уголовники, то это не так. На веслах сидели не рабы. Это были свободные люди, на оплачиваемой службе, которых обычно набирали из прибрежных провинций империи. Как и служившие в армии Рима легионеры, они прошли недели изматывающих тренировок, прежде чем выйти в море. Гребцы были сильными и поджарыми, как борзые собаки, они могли грести и по двенадцать часов в день, если понадобится, но на этом корабле, небольшой и легкой либурне, было всего два яруса весел по бортам, служивших лишь дополнением к большому парусу, растянутому над палубой.

Аркелиец посмотрел на челесту, невысокого лысого мужчину, бившего в барабан. Позади него на привязи сидела маленькая обезьянка. Сходство хозяина и животного было просто поразительным. Большие уши, круглые, улыбчивые мордахи. С лица барабанщика не сходила ухмылка, обнажавшая обколотые желтые зубы, а пронзительные глаза глядели с лукавством. Глядя на него, казалось, и грести становилось полегче. Аркелиец понял, что капитан галеры правильно выбрал им барабанщика.

— Челеста, — подал голос один из гребцов, темнокожий сириец. — Ветер свежий, море неспокойное. Ради чего мы всё гребем и гребем?

Барабанщик сверкнул глазами.

— Не мне оспаривать решения начальства, иначе я сяду на весла рядом с вами, — ответил он и от души рассмеялся.

— Бьюсь о заклад, обезьяна гребла бы шустрее, — сказал сириец.

Челеста поглядел на свернувшееся калачиком животное.

— Он неслабый малый для своего размера, — сказал он, продолжая стучать в барабан. — Но ответа на твой вопрос я все равно не знаю. Возможно, капитан желает лишний раз потренировать своих разговорчивых гребцов. Или хочет обогнать ветер.

Стоящий в полуметре над их головами, на верхней палубе, капитан задумчиво поглядел на горизонт за кормой. Там, вдали, виднелись две серо-голубые точки, качающиеся на волнах. С каждой минутой они увеличивались в размерах. Обернувшись вперед, капитан посмотрел на наполненный ветром парус. Он желал обогнать ветер, это точно.

— Ярость моря тебя пугает, Вителл? — зазвучал низкий голос, выведя капитана из сосредоточенности.

Капитан повернулся и увидел крепкого мужчину в доспехе поверх туники, глядящего на него с усмешкой. Центурион Плавтий был командиром отряда из тридцати легионеров, находившегося на борту.

— С юга два корабля, — ответил Вителл. — Пираты, я практически уверен.

Центурион небрежно поглядел на корабли на горизонте и пожал плечами.

— Букашки, — беззаботно сказал он.

Но Вителл так не считал. Пираты в течение столетий были проклятием римского флота. Хотя крупнейшие их банды были уничтожены еще Помпеем Великим, небольшие все так же охотились за одинокими судами в открытом море. Чаще всего их добычей становились торговые суда, но пираты знали, что и военная либурна тоже может перевозить ценный груз. Учитывая, сколь ценный груз вез его корабль, Вителл задумался, не преследовали ли их пираты от самого порта.

— Плавтий, мне нет нужды напоминать тебе, как важен наш груз, — сказал он.

— Безусловно, — ответил центурион. — А с чего бы, как ты думаешь, я вообще взошел на эту убогую посудину? Именно я обязан обеспечивать ее безопасность, пока мы не доставим груз в Византию, императору.

— А неудача будет иметь самые серьезные последствия для нас и наших семей, — сказал Вителл, вспоминая о жене и сыне, живущих в Неаполе. Снова посмотрел за корму галеры, но на этот раз увидел лишь катящиеся им вслед сине-черные волны.

— И эскорта не видать, — добавил он.

Три дня назад либурна отправилась из Иудеи в сопровождении большой военной триремы, но прошлой ночью налетел мощный шквал, и с тех пор они не видели ее.

— Чего бояться варваров? — презрительно сказал Плавтий. — Мы подкрасим море их кровью.

Зазнайство центуриона было одной из причин, по которой Вителл его сразу же невзлюбил. Сомневаться в его умении воевать причин не было, поэтому капитану лишь оставалось радоваться, что рядом с ним такой бравый воин.

Плавтий и его легионеры принадлежали к «Схола Палатина», элитному подразделению, отвечавшему за личную охрану императора. Большинство их были опытными воинами, немало повоевавшими под командой Константина Великого на границах империи и на войне с Максенцием, цезарем Западной империи. Разгром Максенция привел к объединению всей империи, до того расколотой надвое. У Плавтия на левом бицепсе был жуткий шрам, оставшийся после поединка с одним мечником-вестготом, который едва не стоил ему руки. Плавтий воспринимал этот шрам как знак отличия, и ни у кого не хватало смелости оспаривать это.

Пиратские корабли приближались. Плавтий выстроил легионеров на верхней палубе, вместе со свободными от вахты моряками. Все они были вооружены типичным набором римского легионера того времени — коротким мечом-гладиусом, овальным щитом, обитым кожей, и дротиком-пилумом. Разделив легионеров на боевые группы, центурион выстроил их вдоль бортов, чтобы обороняться от предстоящего нападения.

Вителл внимательно следил за преследователями, которые уже были в прямой видимости. Небольшие парусные галеры, футов шестьдесят длиной, наполовину короче его корабля. У одной — бледно-синие квадратные паруса, у другой — серые. Корпуса выкрашены свинцово-серой краской, чтобы не выделяться на фоне моря. Старый прием, выдуманный еще сицилийскими пиратами. На каждом корабле по две мачты, чтобы быстрее ходить под парусом. Ветер дул сильный, и это не давало римскому кораблю никаких шансов ускользнуть.

Казалось, мелькнул проблеск надежды, когда впередсмотрящий крикнул, что видит землю. Прибежав на нос, Вителл увидел на севере еле различимый скалистый берег. Можно было лишь догадываться, что это за земля. Выйдя из порта, галера шла заранее установленным курсом, но неизвестно, куда отнес их шторм. Вителлу оставалось только надеяться, что это берега Анатолии, где есть шанс встретить другие римские корабли.

Он обернулся к широкомордому рулевому, державшему рукоять тяжелого рулевого весла.

— Губернатор, правь к земле, на мелководье. Если ветер ослабеет, мы ускользнем от этих демонов.

Челеста начал отбивать более частый ритм. На гребных палубах стало не до разговоров, слышалось лишь ритмичное тяжелое дыхание. Гребцы услышали про пиратов и теперь работали изо всех сил, зная, что ставкой в этой гонке являются и их собственные жизни.

В течение получаса галере удавалось сохранять дистанцию, под парусами и на веслах она делала почти семь узлов. Но вскоре менее крупные и лучше оснащенные парусами пиратские корабли снова набрали скорость и стали догонять галеру. Гребцы и так были на грани изнеможения, и им позволили снизить скорость, чтобы восстановить силы. Берег, коричневый и пыльный, приближался. Пираты пошли в атаку.