Конец света - Евдокимова Наталья - Страница 5

Первый режим называется «Чистый пол». При его использовании всё, что есть в доме: столы, стулья, ковры, провода, в общем, всё – поднимается вверх. Мамы говорят, что очень легко мыть пол. Этим режимом они пользуются раз в неделю, а особо проворные мамы – и по три раза. Самые крутые мамы моют пол каждый день. Второй режим называется «Ровная поверхность». При этом режиме всё, что есть в доме, по желанию мам выстраивается в одну поверхность, чтобы легко было вытирать пыль. Режимы дурацкие, но мамам нравится. А в жизни главное, чтобы мамы были спокойны.

Фет самозабвенно рылся в земле, и я тоже старался не смотреть на девчонку. Хоть бы ушла, что ли. Сидит ведь и с места не сдвинется. Хоть бы что противное сказала, уже легче стало бы. Без этого – жди, пока она соизволит еще раз показать, насколько она крута и как мы ничтожны. Самому, что ли, сказать что-то противное? А то не по себе совсем… И палок, как назло, кругом полно, а она даже не собирает…

Фет спас меня и запел песню про воинов. Я подхватил. Пусть на наш рев сбегутся индюки, да хоть страусы, только бы эта девчонка ушла!

Но девчонка не ушла. А подхватила нашу песню. Тоже запела, во весь голос! Мы остолбенели. Я посмотрел на нее. Она улыбнулась. Совсем не издевательски, а честно. И так мне стало хорошо, что я тоже улыбнулся. И Фет улыбнулся. Так мы улыбались все втроем, пока сзади не подкрался индюк и не клюнул меня. Я закричал и помчался прочь, но девчонка быстро подбежала и прогнала птичку.

Нужно было ее поблагодарить, но я только стоял, мялся и улыбался как дурак. И рассматривал девчонку осторожно. Короткие красные шорты ей, без сомнения, шли. На красную футболку была накинута ветровка-безрукавка. Высокие красные гольфы казались мне странным увлечением среди девчонок, но можно привыкнуть… Каштановые волосы ее едва касались плечей, а в волосы были заплетены ленточки. И, как ни банально говорить про ямочки на щеках, они встречаются так редко, что я должен об этом сказать: при улыбке у нее появлялись эти ямочки, и я просто таял. Хоть я и был весь в красной одежде, но вдобавок к этому покраснел как рак. Надо бы описать режим «Убрать стеснительность», раньше он мне был без надобности. А вот Фет ни с того ни с сего ляпнул:

– А у меня трусы синие.

Но девчонка посмотрела на меня и предложила:

– Походим втроем?

– Зачем мы тебе? – удивился Фет.

Девчонка улыбнулась и пожала плечами.

Фет зашептал мне на ухо:

– Наверное, все ее друзья заболели, и она думает, что тоже простудой от них заразилась. И решила, что нас надо заразить, вот мы ей и нужны.

Я схватил Фета за ухо и сказал девчонке:

– Пойдем. Только мы на двоих кю делим. Надо поменять, чтобы на троих.

– Не надо менять, – мотнула головой девчонка. – Если найду золотой кю – оставлю его себе.

– Ха-ха-ха, – недовольно сказал Фет.

И мы понеслись по лесу. Никакие индюки нам были не страшны. Мы рылись в земле, как кроты. Палки трещали, звенели найденные кю, мы пели песню про воинов.

– Я вот все время думаю, – размышляла девчонка, копаясь в земле. – Так ли нужны нам эти кю? Что мы больше делаем – собираем их или используем?

– Больше собираем, – сказал Фет.

– Так стоит ли это нашего времени?

– Шутишь? – засмеялся я. – Как же без кю обходиться?

– Есть люди, которые живут и без них.

– Ага. Видел я этих людей в прыгалке, – буркнул Фет.

– Они и правда есть, – не согласилась девчонка. – У меня родители не используют режимы.

– Значит, они сегодня не в красном? – поинтересовался я.

– Почему? – удивилась девчонка. – В красном. Красиво же.

Мы почти дошли до входа в следующий лес, где кю было еще больше, и мне вдруг нестерпимо захотелось домой. Я мялся, вертел головой, топтался на месте и с трудом сказал:

– Вы идите дальше. Я домой. Мне пора.

Надо бы запретить маме управлять моими желаниями. Каждый раз, как только она начинает этим заниматься, я думаю, что надо бы ей запретить. И каждый раз не запрещаю. Ведь это надо идти в центральный офис, подписывать бумажки… Да и должна же у родителей быть хоть какая-то отдушина.

– Ты чего заторопился? – спросил Фет. – Веселье только начинается!

– Ты на время смотрел?

Он не смотрел. Был уже поздний вечер. В лесу никогда не поймешь, который час. Всегда светло. Всегда лето. Это если летний лес. Есть осенние и зимние леса – и они осенние и зимние в любое время года. Правда, зимой во всех лесах начинает идти ненастоящий снег – он исчезает, не долетая до земли, а на деревьях висят новогодние украшения. И палки часто попадаются не простые, а перевязанные красивой красной ленточкой.

– Подумаешь, время! – отмахнулся Фет. И, закатив глаза, добавил: – Счастливые часов не наблюдают.

Девчонка хихикнула. Я тоже засмеялся. Но вообще Фет прав. В лесу мы были счастливы. Нам и пятнадцати минут не удается усидеть за домашним заданием, но мы сутки напролет можем искать кю, радуясь каждой тысячной. Нас называют невнимательными, неусидчивыми, поверхностными, но сколько усилий мы прилагаем здесь, в лесу! А мамы волнуются, что нам слишком интересно, и зовут нас домой.

– Хочешь, сниму? – предложила девчонка.

– Что? – испугался я.

– Желание пойти домой сниму. Я умею.

Мы с Фетом посмотрели на нее по-новому. Мы серьезно на нее посмотрели.

Она нахмурила брови. Красные ленточки, заплетенные в ее волосы, трепетали на ветру. Ясно-синие глаза девчонки смотрели прямо и открыто. Она не шутила. Она была такой сильной, что сложно представить.

И вместо ответа я задал вопрос, который давно надо было задать:

– Как тебя зовут?

– Марийка, – представилась девчонка.

– Это вроде Марии, что ли? – уточнил Фет.

– Нет. Просто Марийка.

– А я Фет, – улыбнулся Фет, мотнув кучерявой головой. – А фамилия Пушкин.

– Другая у него фамилия, не верь, – возразил я.

Я держался уже из последних сил. Хотелось сорваться и стремглав мчаться домой. Наверное, мама подкручивала режимы. Я затоптался на месте.

– Ладно, давайте по домам, – сказала Марийка. – А завтра, может быть, встретимся и еще походим. Походим?

– Конечно! – обрадовались мы. Нам было непонятно, зачем она с нами возится, но мы были не против.

Фет медлил:

– Сейчас, только одну палку дорою…

– Давай быстрее! – попросил я и, не в силах больше стоять на месте, побежал.

Марийка побежала рядом со мной. Фет вырыл палку и догнал нас, размахивая деревяшкой. Победно треснул ею об голову, и что-то сразу заблестело. Мы остановились. У Фета на шевелюре красовался золотой кю. У меня бешено заколотилось сердце, и вдруг стало так радостно, хоть прыгай. Фет взял золотой кю в руки, мы несколько секунд полюбовались золотистой капсулой, и кю исчез. У нас с Фетом тут же добавилось по пятьсот кю. Золотой кю на палках – один шанс из сотни тысяч… Мы радостно засмеялись и только потом остановились и виновато посмотрели на Марийку.

– Надо было нам делить на троих, – прошептал я.

– Ерунда, – с деланым безразличием ответила Марийка. – Еще найду.

– Марийка… – тихо сказал Фет и опустил взгляд. – Извини…

Девчонка рассердилась:

– Извини, извини! Что «извини»? Получили по пятьсот кю и теперь неделю в лес не будете ходить! Все ходят группами – у тех компания, у этих компания! А я всегда сама! До последнего леса дошла, и всё сама! Не пойдешь же ко всем спрашивать: можно с вами? Можно с вами? Вот, только сегодня решилась! И сразу золотой кю… И кому нужна Марийка… Ходи одна теперь… А… Никогда мне не везет…

Марийка присела, обхватила руками колени, опустила голову и заревела. Мы растерялись.

– Марийка, – осторожно начал я. – Ты… Ну вот… Марийка… Это… В общем…

Я не умел успокаивать девчонок. Они как-то так отчаянно ревут, что я боюсь их успокаивать. Я дотронулся кончиками пальцев до ее плеча, думая так утешить, но кто же кончиками пальцев касается – надо всю пятерню на плечо укладывать, надо садиться рядом, обнимать за плечи и, может быть, реветь вместе. Я всего этого не умел и вообще от неловкости смотрел вверх, в небо. Облака были красивые.