Невеста Океана - Набокова Юлия - Страница 46

Зиновий усмехнулся, принимая правила игры, напустил на себя страдальческий вид на потеху публике и трагически возвестил:

– Я простой человек, бывший депутат, а ныне волею судьбы верховный бог Олимпа. Ох нелегкая эта работа – богами руководить, они же, боги, ну до того строптивые, до того обидчивые, до того своенравные. Между собой грызутся, так и норовят перевыборы произвести, действующую верхушку свергнуть, из второго эшелона власти в первый пересесть. Вот на днях только, проходя мимо беседки, которую облюбовали себе музы, случайно услышал, как наши легкокрылые готовят новый заговор…

– Тема нашего следующего выпуска «Против кого, музочки, дружите?», – перебив Зевса, объявил Аполлонов. – А пока напомню, что тема нашей текущей программы «Любовь до фингала и после». Что вы можете рассказать нам по этому поводу?

– Да вы что? – «удивился» Зиновий. – Я, наверное, не туда зашел. Меня когда приглашали, сказали, нужно спеть песню про зайцев, а за это дадут ящик пива и свежую газету сканвордов в придачу. Вот я и пришел, готов спеть. Хоть сейчас. Только покажите газету. Нет, сперва пиво. А то от «Бэйлиза» уже тошно.

Алекс заскрипел зубами, публика дружно проскандировала:

– Про зайцев, про зайцев!

Зевс вскочил с самолетного кресла, раскланялся, обхватил рукой невидимый микрофон и сочным басом затянул:

– В темно-синем лесу, где трепещут осины, где с дубов-колдунов облетает листва…

Публика хором подпевала харизматичному Зиновию, и, глядя, как этот умный, взрослый мужчина с наслаждением скачет по лужайке на потеху собравшимся, я поняла, почему он был всеобщим любимцем, негласным лидером и почему именно он стал Зевсом.

Денис, Полина и Андрей, сидевшие рядом со мной, покачивались в такт песне и весело запевали уже третий куплет, когда на лужайке появилась Генриетта. Ступая мягкой походкой пантеры, та вышла в центр импровизированной сцены и остановилась напротив Зиновия. Тот отплясывал в правом углу лужайки и явления супруги не видел, поэтому песня оборвалась на полуслове, как только он повернулся и узрел мегеру во плоти.

– Поёшь? – ласково поинтересовалась она, уперев руки в боки.

– Да мы тут с ребятами… репетируем, – нашелся Зевс, замерев на месте – как школьник, впервые пойманный родителями с сигаретой.

– Встречаем нашу гостью – прекрасную Генриетту! – втиснулся между ними Аполлонов, чтобы не допустить публичного мордобития.

Собравшиеся преувеличенно громко зааплодировали – не потому что приветствовали мегеру, а скорее чтобы отвлечь ее внимание от своего любимца. Я внесла свой вклад в общее дело спасения Зевса пронзительным ревом, какой издают фанатки на концертах любимого исполнителя (Аполлонов при этом вздрогнул и изменился в лице), а Денис, едва не оглушив меня, протрубил низким басом, чтобы отвести от себя подозрения:

– Прекраснейшая, я ослеплен!

От такой наглой лести Гера растаяла, оглянулась в поисках восторженного поклонника (Денис вжал голову в плечи и ушел от ответа) и послала публике воздушный поцелуй, после чего ведущий деликатно, но настойчиво оттеснил ее к своему креслу, а сам пересел к Зевсу, быстро проследовавшему на свое место.

– Расскажите, с какой печалью к нам пожаловали, – подавшись всем телом вперед и делая вид, что пожирает Генриетту глазами, произнес Алекс.

– Сейчас мегера растает как мороженое, – тихонько хихикнула Полина. – Она же Аполлона сперва закадрить хотела, а уже потом к Зевсу переметнулась. Тот хоть не такой молодой, зато при власти. Только то, что Алекс ее тогда отшил, ей до сих пор покоя не дает. Она теперь, наверное, думает, что ее звездный час настал.

Гера меж тем приняла позу поизящнее, выпятила грудь, закинула ногу на ногу и с видом опытной сердцеедки и сознанием собственной неотразимости уставилась на молодого красавца и начала свое выступление. В свете заходящего солнца она и в самом деле выглядела весьма эффектно.

– Скажите, Александр, – манерно произнесла она, – вы считаете меня интересной женщиной?

– О, невероятно, фантастически, восхитительно, потрясающе интересной! – с готовностью подтвердил тот, еще больше подавшись вперед и едва не вывалившись из кресла.

– А вот мой муж так не считает, – печально произнесла Генриетта, сложив губки бантиком.

– Что ты, Генриетточка, – робко возразил Зиновий. – Ты у меня самая лучшая, зайчоночек.

– Не называй меня так! – взвизгнула мегера. – Что у меня общего с этим длинноухим, глупым, трусливым животным?!

– Ничего-ничего, тигреночек!

Как ни странно, сравнение с тигрицей Генриетте не показалось оскорбительным, и она расслабленно откинулась в кресле, вновь переключив свое внимание на Аполлонова.

– Буквально на днях я застала его с одной из этих грязных варварских девок! – Голос мегеры задрожал от возмущения.

– Протестую, – не выдержал Зиновий, пряча улыбку в усах, – она мылась.

– Вот видите! – горько воскликнула мегера. – Это не было минутой помутнения, это был осознанный факт измены!

– Мужчины по своей природе самцы, – согласно поддакнул Аполлонов. Не ожидая такого удара от потенциального поклонника своей красоты, Генриетта нахмурилась. – Представляю себе ваше негодование, – спохватился Алекс – Расскажите же нам, что было дальше!

– А чего тут рассказывать? Вон все результаты нашей беседы на лице, – усмехнулась бой-баба.

– А что по этому поводу думают наши зрители в студии? – Аполлонов встал из кресла и двинулся к нам, протягивая несуществующий микрофон всем желающим.

– С мужчинами так нельзя, – прошелестела одна из муз тоненьким голосом Настеньки из фильма «Морозко». – Мужчине нужна мягкая и нежная женщина, которая его всегда приласкает, с которой он будет чувствовать себя настоящим мужчиной. И тогда он не будет искать счастья на стороне.

– Как вы, например? – ехидно уточнил Алекс.

– Ну я тоже не идеал, – кокетливо улыбнулась та.

– Соседка согласна? – спросил ведущий.

– Это Анфиска-то идеал? – Нет, не согласна.

– Я имел в виду позицию вашей подруги, – пояснил он.

– Тогда все верно. От хорошей жены муж не сбежит, – авторитетно заявила муза.

– Есть в нашей студии зрители, которые не считают, что в измене героя виновата наша героиня, очаровательная Генриетта? – спросил Аполлонов.

Инна Афанасьевна тут же вскинула руку вверх, но ведущий сделал вид, что не заметил премудрую даму, и с надеждой уставился на остальных.

– Вы, нимфа в розовой тунике? Нет? Увы! Где же женская солидарность? – воскликнул он, настойчиво игнорируя Афину, нетерпеливо подпрыгивающую на месте. – Быть может, вы, муза в голубом? Что я делаю сегодня вечером? Девушка, я же на работе. Вам есть что сказать по теме передачи? Оператор, вырежьте эту сцену при монтаже. Девушка, не отвлекайте ведущего! Может быть, вы, магистр торговли? Вы, богиня дачных угодий? Вы, прекрасная богиня любви?

Поняв, что помощи ждать неоткуда, Аполлонов обреченно обернулся к профессорше, которая, отчаявшись привлечь внимание ведущего, встала с места и размахивала руками как на демонстрации.

– Вина – понятие относительное, – философски объявила Афина, дорвавшись до невидимого микрофона, и прикрыла глаза, словно собираясь разродиться трехчасовым монологом.

– О, только не это! – хором простонали Полина и Денис.

– Спасибо за ваше мнение, – поспешно объявил Алекс, поворачиваясь к Инне Афанасьевне спиной и в два прыжка пересекая лужайку. – А теперь вернемся к нашим гостям в студии.

– Генриетта, расскажите же нам, как все произошло, – вкрадчиво произнес он, подходя к Гере.

– Да что рассказывать. – Та демонстративно размяла руки. – Я лучше покажу.

Мегера вскочила из кресла и направилась к неверному супругу.

– Будешь еще по бабам шляться? – наступая, вопрошала она. – Будешь соблазнять наивных дурочек, прикрываясь личиной громовержца?

– Родная, – поднявшись с места и пятясь назад, отвечал тот, – так не по своей же воле, работа у меня такая, положение обязывает! Ты вспомни древние мифы, не могу же я монахом заделаться, честное имя Зевса опорочить. О чем тогда легенды слагать будут, каким будут поминать громовержца в веках?