Невеста Океана - Набокова Юлия - Страница 36

Когда траурная мелодия, которую со зверскими лицами извлекали из своих инструментов местные музыканты, стихла, и умолкли аплодисменты, я с удивлением обнаружила, что немногочисленные зрители рыдают. Аврика и еще две служанки ревут, как на похоронах, управляющий громко сморкается в платок, по лицу молоденького стража рекой текут слезы. Даже невозмутимый Крисан украдкой смахнул скупую мужскую слезинку.

– Вам понравилась наша трагедия, лучезарная богиня? – пробасил один из артистов, приближаясь к столу. За ним топталась остальная труппа. Лицедеи в растерянности заглядывали мне в глаза, стараясь найти там хоть одну слезинку, свидетельствующую о том, что катарсис состоялся.

Я закусила губу, чтобы не прыснуть со смеху, и закрыла лицо руками.

– Это потрясающе! – всхлипнула я. – Никогда не видела ничего подобного!

Артисты были счастливы. Богиня рыдала так долго и так протяжно, что служанки перепугались за ее душевное здоровье и поспешили выставить труппу вон. Растроганный управляющий щедро наградил талантливых лицедеев и обещал рекомендовать их в лучшие дома романской знати. Польщенные артисты обещали посвятить следующую трагедию впечатлительной богине. А сама богиня с трудом отбилась от заботливых служанок, закрылась в своих покоях и еще долго хохотала, упав лицом в подушку. Наверное, все дело в вине – недаром кувшин опустел на три четверти.

На закате Аврика робко постучалась ко мне. К тому времени я уже успела составить примерный план ее волшебного преображения и запастись необходимыми средствами. В кои-то веки моя магия не стала вредничать и снабдила меня всем, чего моя душа пожелала. А пожелала она шампуни и ополаскиватели, гели для душа и лосьоны для тела, крем для рук и лаки для ногтей, тушь для ресниц и тональный крем, тени для век и блеск для губ, плойку, бигуди, эпилятор – полный набор современных приворотных средств для превращения Золушки в гламурную принцессу. Аврика аж онемела от такого количества непонятных вещей, а мысль об их неземном происхождении привела будущую музу Сатура в трепет.

Роль тетушки феи далась мне нелегко – если та лишь взмахивала волшебной палочкой, то мне пришлось потрудиться самой. Первым делом я погрузила девушку в ванну, заранее приготовленную другими служанками. Вода уже успела остыть, ну да Аврике сейчас не до банного блаженства, она и так на седьмом небе от мысли о предстоящем счастье, а мне не нужны лишние свидетельницы моих благих дел. А то потом не отделаешься от других просительниц, да и я здесь засиживаться не собираюсь – вот устрою личную жизнь бедной девочки и буду изыскивать новые пути побега. Я вручила служанке банный набор, пемзу и мочалку, снабдив каждое из средств подробной инструкцией. Глаза Аврики расширялись от удивления по мере усвоения инструктажа, а уж когда дело дошло до крема для депиляции, я в ее глазах выросла от земной богини до всесильной волшебницы.

Оставив будущую «прынцессу» отмокать в ванне, я отправилась выбирать краску для волос. Экспериментировать с прической я не решилась: одно неловкое движение ножниц – и весь план коту под хвост. Длинные волосы ценились во все времена, осталось только привести их в «товарный» вид – покрасить, завить и уложить. Памятуя о том, что скульптор от меня без ума, а сама Аврика не раз восхищалась моими белокурыми локонами, я решила, что не ошибусь, если сделаю ее блондинкой. Например, оттенка шампанского.

Служанка выпорхнула из ванной обновленной и преображенной: на ее щеках нежно цвел румянец, глаза сияли в предвкушении очередных чудес, влажные волосы, рассыпанные вокруг лица, сглаживали резковатые черты. Я встряхнула флакончик с краской и усадила ее спиной к зеркалу – чтобы не обрадовалась раньше времени. За полчаса воздействия осветлителя я успела помахать рейсфедером, превратив запущенные заросли в аккуратные бровушки, выкрасить их в благородный ореховый цвет и привести в порядок ногти. Аврика стойко сносила все мучения и не дрогнула даже тогда, когда я удалила темный пушок над губой восковой полоской. Знал бы Сатур, на какие мучения ради него идет влюбленная девица!

Когда я вылила три кувшина воды, чтобы смыть краску и Аврика увидела свои золотые локоны, то замерла, как громом пораженная. Такого подарка судьбы она явно не ожидала. Глаза служанки, теперь ставшие ярко-голубыми, засияли так, словно она выиграла миллион. Впрочем, даже десять сундуков с золотом не сделали бы ее счастливей, чем золото ее собственных волос.

– Какое чудо! На меня пролился золотой дождь, – прошептала она, проводя рукой по волосам. – А это навсегда или только на время?

– Навсегда. Только это чудо надо обновлять время от времени, по мере отрастания корней. Но я обеспечу тебя всем необходимым, и ты сможешь делать это сама, – заверила я, пометив на будущее, что надо будет не забыть оставить девушке пожизненный запас краски.

– Я тоже буду волшебницей?

– В каком-то смысле…

– Вы так добры ко мне! Такой цвет волос может быть только у богинь…

– Теперь Сатур точно не устоит. А сейчас хватит вертеться перед зеркалом, продолжим, – я взяла в руки плойку и накрутила на нее светлую прядь…

Через полчаса волосы были завиты в мягкие волны, ресницы накрашены удлиняющей тушью, глаза очерчены подводкой, губы покрыты розовым блеском. В завершение благотворительности я презентовала Аврике голубую тунику, цвет которой необыкновенно шел к ее глазам, и флакон туалетной воды «Эскада».

Когда я подвела девушку к зеркалу, я почувствовала себя великим Мерлином, совершившим величайшее в своей жизни волшебство. Вместо серой мышки с тусклыми глазами передо мной стояла ослепительная красотка с искрящимися очами, которая украсила бы обложку любого глянцевого журнала. Новый цвет волос фантастическим образом преобразил ее лицо, умелый макияж скорректировал несовершенство черт, подчеркнул миндалевидный разрез глаз и вьщелил красивый контур губ, локоны шелковой волной струились по плечам, на шеках зацвел естественный румянец. Аврика буквально засияла изнутри, преобразившись не только внешне, но и внутренне.

Рассыпавшись в благодарностях, окрыленная Золушка умчалась обольщать своего принца, а я устало опустилась на постель. Надо срочно выбираться отсюда. Но я подумаю об этом завтра.

За окном висела полная луна, сквозь раскрытые окна балкона долетал шум моря, не засыпающего даже ночью. Не спалось и мне. Несмотря на довольно насыщенный день и усталость, юноша Морфей не торопился включить меня в свои нежные объятия. Старуха-бессонница нашептывала мне новые думы и рисовала картины одна другой краше: а что, если, пока я здесь прохлаждаюсь, похитителям уже удалось прибрать к рукам остальные камни? Что, если уже завтра цунами смоет мой дворец и на его месте обоснуется Атлантида? Что, если я навсегда застряла в этом мире и больше никогда не увижу Ива, не вернусь домой? Что, если… Поток моих депрессивных мыслей был грубо прерван громкой возней на балконе – и до меня донесся приглушенный шепот.

– Что, если она разозлится и превратит нас в баранов?

– Дурак ты, Мегатуп! Это ж богиня любви – она не умеет превращать людей в животных, она только влюбляет их друг в друга.

– Это еще хуже! – ужаснулся тот. – Подумать только – влюбиться в тебя, Архилох! Уж лучше провести остаток жизни бараном!

– Сам ты баран! Больно ей надо влюблять тебя в меня! Уж скорее она внушит нам любовь к ней, чтобы мы отказались от своих планов и не стали ее похищать.

Похищение? Я затаила дыхание – так-так, похоже, сегодня удачный день. Только бы эти бараны не испугались и не передумали меня похищать! Главное – выбраться из дворца, а там уж я как-нибудь с ними справлюсь и сбегу на берег моря.

– Не хотелось бы… Хоть она, говорят, и красавица, но у меня же семья, дети, жена на сносях, тесть в сенате!

– Вот поэтому, дубина, прикуси язык и молись, что бы она не проснулась прежде, чем мы ее одурманим!

– Вот ведь оказались меж двух огней. Куда ни ткнись, а гнева богов не избежать. Вернешься с пустыми руками – навлечешь на себя гнев нашей лучезарной, похитишь эту – заработаешь себе другого сильного врага.