Очищение - Суворов Виктор - Страница 8

6 апреля 1939 года, завершив рабочий день, флотоводец Фриновский сел в служебную машину, помчался домой. Но персональный водитель и верные телохранители повезли его не домой, а в кутузку. Вчерашние подчиненные из ГУГБ НКВД СССР предъявили флотоводцу обвинения, открыли уголовное дело. Фриновский признался во всем и 4 февраля 1940 года получил свой последний давно и полностью заслуженный приговор. В тот же день был расстрелян и бывший нарком внутренних дел Генеральный комиссар государственной безопасности товарищ Ежов Николай Иванович.

И когда нам снова скажут, что из пяти командармов 1 ранга расстреляли пятерых, мы осторожно возразим: пятерых из восьми… А потом утрем скупую мужскую слезу и вспомним, что первым по своему положению среди пяти расстрелянных командармов 1 ранга был великий флотоводец. Вспомним Фриновского и заплачем: о невинная жертва произвола! О величайший стратег, если бы не истребили тебя, уж ты бы на войне показал талант флотоводца! Уж ты бы надрал хвост гроссадмиралу Редеру!

Мы помянули одного бандита, а вскрыли целое явление.

Размах коммунистического подавления и размеры карательного аппарата всегда скрывались. Были чекисты, так сказать, явные, а были скрытые, замаскированные. Несметные орды задрапированных друзей народа официально в карательных органах как бы не состояли. Товарищи работали в комсомоле, в профсоюзах, в народном хозяйстве… На это был и спецтермин: работать под прикрытием, в шутку — под перекрытием. В качестве прикрытия использовались и ряды Красной Армии и Красного Флота. Изрядные табуны карателей жили и работали под маской высшего командного состава Красной Армии. Каратели числились полководцами и флотоводцами, носили воинские звания и знаки различия вплоть до командарма 1 ранга, но полководцами и флотоводцами не являлись.

Впредь, обращаясь к статистике очищения армии и флота, проявим бдительность и поинтересуемся: а кто из этих невинно погибших полководцев и флотоводцев НЕ БЫЛ палачом и бандитом?

Чуть ниже первой «десятки» маршалов и командармов 1 ранга стояли командармы 2 ранга. В свое время коммунист А.И. Тодорский опубликовал статистику «невинных жертв». Среди прочего читаем: из 12 командармов 2 ранга расстреляны все 12. Эта статистика повторена в научных исследованиях тысячекратно. Она обошла весь мир. И звучит все это ужасно… до тех пор, пока не начнем вникать в детали. А как только вникнем, так сразу обнаружим нестыковку: рассказывают про 12 расстрелянных командармов 2 ранга, а называют 10 имен. Обратим внимание на сочинения тех же Рапопорта и Алексеева, на официальные списки убиенных, опубликованные в «Военно-историческом журнале» (1993. N 2), — только десять имен. Что за нестыковками кроется? Попробуем догадаться.

И когда нам снова скажут, что из 12 командармов 2 ранга Сталин истребил все 12, мы, подавляя горестный всхлип, смиренно попросим: огласите весь список, пожалуйста!

Глава 3

ПРО 40 ТЫСЯЧ ПОЛКОВОДЦЕВ

В каждом правиле меня интересует исключение.

Нерушимое правило нашей любимой Родины: сор из избы не выносить. Сор — под коврик. Что бы ни случилось, у нас один припев: все хорошо, прекрасная маркиза! Грохнул чернобыльский реактор, а мы помалкиваем. В Швецию ветер понес радиацию. Шведы нас уличили. Тогда признаемся: да, что-то было… пустячок. Если бы ветер в другую сторону дул — в Казахстан и в Сибирь, если бы не уличили, так мы бы и промолчали. Как промолчали об уничтожении целины. Как промолчали про ядерные эксперименты маршала Жукова над десятками тысяч солдат и офицеров на Тоцком полигоне. Считалось, что это там у них, на загнивающем Западе, люди умирали от болезней и голода, там томились безработные в очередях, там содрогалось общество от разгула преступности, а у нас смеялись дети, у нас радостно светило солнышко, у нас над страной звенели жаворонки, наши ракеты бороздили глубины Вселенной, а их ракеты попросту взрывались. У нас такого быть не могло. Ну один раз случилось, это когда маршал Неделин сгорел на ракетном старте, а так больше ни-ни… Сгоревшего маршала скрыть не получилось, а вот сколько с ним еще народу сгорело, про то наша пресса промолчала.

Было устроено так, что у нас не обваливались мосты, у нас не взрывались заводы, у нас не случалось крушения поездов, у нас не было преступности… Вообще-то была, но неуклонно сокращалась, стремясь к нулю. И все, что у нас было не совсем так, мы старались прикрыть и сгладить. Истребили миллионы мужиков, переломали хребет крестьянству, после того покупаем хлеб в Америке. Хлеб у них новый вырастет, а золотишко не вернуть. А сколько золота отдали? Секрет. А что наши учебники про это говорили? Говорили: победа колхозного строя, прогресс.

А сколько крестьян истребили? Секрет. Сколько разрушили церквей? Секрет. Сколько истребили дворян, купцов, инженеров? Опять же — секрет. Одним словом, все, что негатив, все секрет. Правило такое. Чтобы авторитет нашей великой Родины не подрывать.

Казалось бы: зачем землетрясение скрывать? Наоборот, всему миру объявить. Под землетрясение можно списать все наши промахи и ошибки. Под землетрясение можно помощь иностранную получить… Так нет же. У нас и это засекречивали. Ашхабадское землетрясение 1948 года оставалось секретным многие годы. Мы старались всему миру показать, что при социализме не то что преступности нет, но у нас даже и стихийные бедствия не случаются.

У нас каждый пишущий знал: давай о хорошем, восхваляй, возвеличивай. О плохом молчи! Нет, даже не так. Это пассивный путь. Так не пойдет. Плохое надо активно отрицать: нету нас плохого! Нет и быть не может! По самой природе социализма! В этом наше преимущество!

Вот такое правило.

А в правиле — исключение.

Спросим: сколько перед войной было убито командиров Красной Армии? И моментально получаем ответ: 36 761!

Тут даже и спрашивать не надо. Нам с каждой трибуны кричали: 36 761!

Из каждого учебника: 36 761! С каждого газетного разворота под юбилей: 36 761! И это не все. Добавляли: да еще во флоте — более 3 тысяч. Итого — 40 тысяч истребленных полководцев!

Братцы-товарищи, а ведь это аномалия! Число людей, погибших при землетрясении, — тайна государственная. Как и само землетрясение. А число расстрелянных офицеров почему-то не тайна.

Почему так? Если бы наша родная власть пожелала эту цифру утаить, так утаила бы. Но она (мать родная) зачем-то эту цифру повторила тысячекратно.

Зададим вопрос: сколько было танков в Красной Армии в 1941 году? Нам на это отвечают: они были устаревшими. Мы спрашиваем: сколько, а получаем ответ на другой вопрос. То же и с самолетами: сколько? Ответ: они были гробами. Мы про Ивана… Именно так было принято отвечать на вопрос о преступности. Вопрос: сколько? Ответ: неуклонно сокращается… Из года в год.

Удивительная у нас страна. Количество танков и боевых самолетов в Красной Армии на момент германского вторжения так никто внятно и не назвал. Секрет. А 40 тысяч расстрелянных полководцев — не секрет.

И каждый пишущий, с восторгом первооткрывателя кричит на весь свет: 36 761! Да во флоте еще!

Брат мой историк, перед тобой вопиющее исключение из правила. Потому перед тем, как снова повторить эту цифру — 40 тысяч истребленных полководцев, задумайся: зачем тебе эту цифру открыли? Почему эту цифру не спрятали? Зачем наша власть ее выпячивает? В чем тут интерес нашей родной власти?