Очищение - Суворов Виктор - Страница 56

Откуда же он взялся, сей попивающий военный мыслитель?

Маршал Советского Союза Блюхер Василий Константинович военного образования не имел. И вообще образованностью не блистал. Работал по торговой части. В 1910 году сел. Срок — два с половиной года. За подстрекательство к забастовке. В августе 1914 года призван в армию. Попал на службу в Московский Кремль (ВИЖ. 1989. N 3. С. 95). Читаю такое, диву даюсь: судимого с политической статьей в Кремль забрали служить. Петроградский гарнизон комплектовался по тому же принципу. Вот на том-то и сгорела Российская империя: запасными на фронт не захотелось идти — и они поддержали Ленина-Троцкого, которые призывали к поражению собственной страны.

Но Блюхер на фронт попал. Там произведен в младшие унтер-офицеры. Далее журнал сообщает, что Блюхеру в 1916 году было ясно, что война проиграна. Грядущий стратег жестоко просчитался. Затяжная война прежде всего гибельна для Германии. Это у Германии нет природных ресурсов для войны. Это у Германии небольшая территория, которая при технике того времени не могла прокормить такое количество населения. Это Германия оказалась в клещах, это ей выпало воевать на два фронта. Все великие немцы считали такую ситуацию гибельной. Достаточно посмотреть на карту: Германия отрезана от всего мира и окружена со всех сторон. А подвоз морем блокирован британским флотом. Не надо было никаких битв и операций — ноги Германии подкосились бы сами собой. Понимая это, германский кайзер 12 декабря 1916 года обратился к русскому царю с предложением о заключении мира.

Для России в тот момент, вопреки мнению грядущего стратега Блюхера, война была не проиграна. Эхо войны доносилось откуда-то из Карпат да из белорусских болот, а вся огромная территория самой большой страны мира войной была не задета. В 1916 году неповоротливая Россия наконец раскачалась. Это был год, когда военная промышленность дала пушек, пулеметов, винтовок, снарядов и патронов вдвое больше, чем за два предыдущих года войны, вместе взятых. Фронт впервые насытился боеприпасами. Во всей Первой мировой войне сражения называли по названию рек, городов, районов: Мазурские озера, Галиция, Верден, Сомма. В правиле одно исключение: одна битва названа именем полководца — Брусиловский прорыв. Его совершила Русская армия и именно в 1916 году. Мы наконец научились воевать. Последующие события показали, что, даже полностью потеряв производственный потенциал 1916 года, мы могли еще воевать и воевать. И воевали. На остатках военных запасов 1916 года мы воевали аж до 1921 года и далее, неся неизмеримо более высокие потери, чем в Первой мировой войне. Так что не все было потеряно в 1916 году. Но из-за того, что Блюхеру и ему подобным не терпелось воткнуть штык в землю и бежать домой, Россия опозоренной вышла из войны. Эта капитуляция перед лицом уже издыхающей германской монархии вовсе не означала мира, а означала, как учил товарищ Ленин, превращение войны империалистической в войну гражданскую. Из-за того, что пораженцы типа Блюхера спешили Первую мировую войну проиграть, изза того, что пошли за Лениным и Троцким, наша страна получила именно то, что Ленин с Троцким обещали: братоубийственную войну от Бреста до Владивостока, с уничтожением миллионов людей, с истреблением неисчислимых богатств.

Из-за пораженцев нашей стране пришлось воевать дольше всех и понести в Гражданской войне потери, большие, чем все страны, вместе взятые, в Первой мировой войне.

И вот на братоубийственной Гражданской войне пораженцы отличились. Блюхер стал легендарным героем и заработал много орденов. А я — страстный любитель и собиратель орденов. Собиратель не только орденов, но и всяких интересных подробностей о них.

Просто зная номера орденов Маршала Советского Союза Блюхера, могу заявить, что не все с этим героем ясно.

Вплоть до 1930 года в Красной Армии был только один орден — Красного Знамени. Во время Второй мировой войны, особенно после нее, ценность этого ордена была подорвана обильными раздачами. Но во время Гражданской войны, особенно на первом ее этапе, орден имел огромную ценность. Кавалеров этого ордена чествовали так, как потом Героев Советского Союза. Биографии тех, кто имел два таких ордена, вписывали в официальную историю Гражданской войны и изучали в военно-учебных заведениях. У Блюхера таких орденов было аж четыре. Такое количество наград можно было бы объяснить исключительным геройством товарища Блюхера, но смущают номера: 1, 10, 11, 45.

Когда во всей огромной Красной Армии на все миллионы бойцов и командиров был всего только один орден, то он был у Блюхера. Когда на всю Красную Армию, на всех вождей, командиров и бойцов было всего только одиннадцать орденов, четверть этого количества — у товарища Блюхера. Во всей армии девять человек имели ордена: у восьмерых — по одному, у Блюхера — три. Чуть позже картина выглядела так; во всей Красной Армии на миллионные массы всего только 41 человек имел по одному ордену, а у Блюхера их уже четыре.

У нас было много героев: Чапаев, Щорс, Котовский, Тухачевский, Уборевич, Буденный, Троцкий, Склянский, Фабрициус… Когда ни один из них не успел получить еще ни одного ордена, у Блюхера их уже полная грудь.

Выходило, что Блюхер в несколько раз героичнее всех остальных героев, вместе взятых. Одним словом, такой героизм переходил пределы приличия, кто-то кому-то подсказал, и Блюхера стали реже награждать, а то бы к концу Гражданской войны он сломился под тяжестью своих орденов, как образцово-показательные мичуринские яблони на удивление всего прогрессивного человечества ломались под тяжестью своих плодов.

О том у нас и песни пелись:

Это был особый шик: идешь по главной выставке страны, фонтаны ревут, железобетонные девушки серпы к небу вздымают, сады шумят листвой, а яблони все переломаны. Красота. Так их удобрениями закармливали, чтоб ломались. А на следующий год на ту выставку новые яблони в бочках привозили, на место поломанных вкапывали, расцветали яблони и груши, плодами созревающими глаз радовали, а к осени с треском ломались на радость и утешение рабочим и крестьянам.

Товарища Блюхера от такой участи спасли, не позволили сломаться под тяжестью наград.

Интересно, что сам товарищ Блюхер своих боевых наград как бы стеснялся, а гордился наградами карательными. Одна из жен Блюхера свидетельствует, что ордена он носил не все и не всегда, зато всегда носил Знак чекиста (ВИЖ. 1990. N 1. С. 81). И нужно признать, эту награду чекист Блюхер носил заслуженно, среди палачей и карателей он был в большом авторитете. Если бы установили почетное звание «Заслуженный палач республики» или «Народный палач СССР», то Блюхер мог бы поспорить за первенство не только с Тухачевским, но и с самим Якиром.

И еще один стратег-дальневосточник — Григорий Михайлович Штерн. Его служба в Красной Армии началась в 1919 году. Почему Штерн не примкнул к красным в суровом 1918 году, а примкнул в победном 1919-м, «Советская военная энциклопедия» не объясняет. Штерн, как и многие подобные ему стратеги, не был ни солдатом, ни курсантом, ни юнкером, ни унтером, ни младшим командиром, ни средним. Он — из комиссаров. С места — в карьер. Первая должность — комиссар полка. Работа непыльная — надзирать за командиром, расстреливать солдат, рассказывать истории про светлое будущее. Далее — без задержек: комиссар бригады, сотрудник политотдела 46-й стрелковой дивизии. После Гражданской войны — сокращение армии. Потому Штерн — снова комиссар полка, комиссар штаба 3-й стрелковой дивизии и 1-го конного корпуса. В 1923-1925 годах — комиссар карательной бригады и командир частей особого назначения Хорезмской группы войск, то есть карательных формирований. Затем снова политработа — начальник политотдела дивизии. А в 1929 году его подметили. Штерн становится подручным Ворошилова — порученцем. Их было двое: Р.П. Хмельницкий (о котором подробно рассказано в книге «День-М») и Г.М. Штерн.