Домовые - Трускиновская Далия Мейеровна - Страница 24

— Я мешок придержу, а ты его туда закатывай!

Пользуясь длинной щепкой как рычагом, Никишка закатил колючий шар в развестое чрево мешка, и тут же Тришка захлестнул его веревкой. Потом они подтащили мешок к досточке, забрались повыше и поволокли его вверх. Еж сопел, пыхтел и фыркал, но воспротивиться не мог.

— Ахти, а у меня и не подметено! — тихонько восклицал Никишка. — И луковой шелухи гора! Ахти мне, зазевался!

Когда хозяин, зевая, подошел к машине и откворил дверцу, все было готово — и даже мешок развязан, чтобы еж, покочевряжившись, вылез и ехал с удобствами.

— Он всегда спозаранку выезжает, а к обеду уже обратно с грузом, — шепотом объяснял автомобильный Тришке. — Там и теплица есть, он помидоры берет. Знаешь, какие помидоры? Ни в магазине, ни на рынке таких нет! Всякие заморские сорта, они уже и на помидоры не похожи. Их в ресторане за большие деньги подают. И картошка разных сортов. «Адрета» — она для картофельного пюре хороша, а на драники эту, как ее, нужно… Тьфу, забыл. И морковка желтая! Красная — она в салаты, а желтая — в плов, вот. А как выбирает! Пятнышко — с мушиный глаз, а он его видит и тотчас морковину бракует!

Машина двинулась.

— Ох ты! А как же я?! — Тришка метнулся к дверце.

— Прыгай, прыгай! — посоветовал Никишка. — Как раз и суженая, того гляди, заявится! Опохмелять свою гулену будешь!

— Да не женят же меня против воли! — возопил Тришка.

— Тихо ты! Не женят, думаешь? Еще как женят! В тычки жениться поведут! Батька Досифей — он такой.

Хозяин слышал возню в багажнике, но о том, что Панкратий Дорофеевич нанял автомобильного, не знал, а полагал, что там поселилась мышь. И очень даже просто — когда берут картошку из буртов, вместе с ней можно и целое мышиное семейство прихватить.

Машина выехала со двора, завернула за угол и по пустой утренней улице резво понеслась к окраине — туда, где улица перерастала в междугородное шоссе.

Прыгать было поздно…

Полтора часа спустя Никишка сообщил, что уже немного осталось. И точно — машина, сойдя с шоссе, протряслась по большаку, еще куда-то свернула и остановилась посреди большого двора, где порядок, возможно, был, но для городского взгляда какой-то непонятный.

Хозяин вылез и пошел в дом. По дороге он успел позвонить по сотовому, сказал, что подъезжает, и его уже ждали с горячим чаем.

— Первым делом ежа выгоняем, — распорядился автомобильный. — Еще диво, что не обгадился.

Еж от дороги совсем обалдел, опять свернулся и признаков жизни не подавал.

— Ну, сверху вниз-то полегче будет, чем снизу вверх, — заметил Тришка. — Отворяй багажник.

Но тут-то он и дал маху.

Вредный еж забрался в щель между ящиками, и никакими щепками невозможно было его оттуда выковырять.

— Ну, не скотина ли? — пожаловался автомобильный.

— Скотина, — согласился Тришка. — Знаешь, что он у Феодула Мардарьевича учудил? Хозяйские носки воровать повадился. Люди разуваются на ночь, носки же никто не прячет. А он на шубу их наколет — и под ванну, гнездо вить.

— Умный, — неожиданно одобрил шкодника Никишка.

— Умный — а Феодулу Мардарьевичу каково? Ему и так за порядком уследить трудно, а тут еще этот вредитель!

— Шел бы на пенсию, — заметил автомобильный.

— На пенсии теперь долго не протянешь. Раньше всем миром за стариками смотрели, теперь каждый в одиночку выкарабкивается. Хорошо, если у кого дети. А если нет? Вот в Америке — другое дело…

Никишка посмотрел на Тришку с большим подозрением.

— Ты там был, что ли?

— Не был, а по телевизору видел. Там богато живут! У каждого свой дом, в доме по восемь комнат, по десять! Значит, команда домовых нужна! Значит, домовые в почете и тоже живут богато! Вот ты тут — автомобильный, на гнилой картошке спишь, а там будешь домовым дедушкой. Поехали вместе, а? Я уж английский язык учить начал!

Ответить автомобильный не успел — из кустов раздался тихий свист, который подействовал на ежа как будильник. Зверь вскочил на ноги, которые тому, кто с ежами незнаком, могут выпрямленные показаться непропорционально длинными, и поспешил из багажника прочь. На самом краю остановился — но свист раздасля снова, да такой требовательный! И еж, соскочив вниз, понесся к кустам. Там и пропал.

— Ахти мне! — воскликнул Никишка. — Это же хозяин здешний! Ну, доигрались!

И полез за ящики.

— Ты куда? — изумился Тришка.

— Лезь за мной, дурак! Может, отсидимся! А то так отбиваться будем! У-у, деревня сиволапая!

Действительно, в кустах показался некто сивый и тут же сгинул.

— Америка, Америка! — передразнил Тришку автомобильный. — Тут тебе сейчас такое кино будет — хуже всякой Америки!

— Да чего ты с ними не поделил? — совсем растерялся Тришка, послушно втискиваясь в какие-то занозистые щели.

— А ничего я с ними не делил! Просто мы — городские, они — деревенские! Вот они нас и не любят. В ящик лезь… вот сюда… и бумагой накройся…

— Они что же — на приступ пойдут?

— Чш-ш-ш!

— Так ты мне хоть палку, что ли, дай…

— Палку ему!.. Их и дрыном не проймешь!..

Но не деревенские жители пошли штурмовать багажник — из дому вышел хозяин автомобильного с другим хозяином — тем, что продавал ему овощи.

Как выяснилось, это дело было у них отработано. Товар уже ждал покупателя в ящиках — оставалось только убедиться в качестве. Мужчины повыставили на жухлую осеннюю траву пустые ящики из машины, загрузили ее полными, попрощались, и хозяин автомобильного уехал.

Тришка же, сжавшись в комочек, трепетал и прислушивался. Ящики колыхались и гремели. Когда же шум и движение прекратились, он выглянул в щель и ахнул.

Овощевод отнес пустые ящики под навес и составил их многоэтажной стенкой. И таково было Тришкино везенье, что он окахался на самом верхнем этаже.

— Никиша! Автомобильный! — позвал Тришка.

Никто не откликнулся. И даже когда стало понятно, что автомобильный ухитрился остаться в машине, Тришка звал еще некоторое время. А потом замолчал и крепко затосковал…

Все его имущество осталось в подвале. Ни крошки продовольствия он не имел. Правда, судьба избавила его от ежа. Но ничего хорошего взамен не дала. Тришка даже не представлял, куда его завезли и в какой стороне город.

Одно он знал твердо — уж английский-то язык тут точно не понадобится…

Голод, страх и одиночество — горести, плохо переносимые домовыми. Настоящего голода они, кстати, и не знают — всегда сыщут, чего бы пожевать. Бояться же не привыкли — наоборот, это их всегда побаиваются. С одиночеством вообще забавно — домовой считает себя выше неразумного хозяина, однако хозяин с семейством его, домового, забавляют, и, живя в доме, приримая участие в деятельности человеческого семейства, он даже не задумывается о нехватке собеседников своего роду-племени.

Тришка целый день просидел голодный и одинокий. Страха в конце концов не стало — скорее всего. местные домовые даже и не знали, что вместе с автомобильным приезжал еще кто-то. А если и слушали шум, поднятый вокруг ежа, то решили, что горожане как приехали вдвоем, так и уехали. Правда, до таких умных вещей Тришка досоображался не сразу.

В конце концов он осторожно слез с ящиков и пошел вдоль стенки, натыкаясь на неизвестные и совсем ему непонятные вещи. Он был городским домовым уже в четвертом, чтоб не соврать, поколении, и отродясь не видывал простых граблей.

Хозяйство у овощевода было просторное, за навесом была теплица, за теплицей стоял длинный сарай с огромными воротами, туда Тришка и шмыгнул на всякий случай.

Он увидел каких-то железных уродов, вовсе не похожих на известные ему автомобили. Обходя один, на высоченных колесах, он обнаружил у стенки кое-что знакомое. Хозяева называли это «иномарка». Нарядная желтенькая иномарка была словно со зла запихана между грязнобокими чудищами. Тришка подошел поближе — и тут в него угодил камушек, пущенный чьей-то меткой лапой. Ойкнув, Тришка шлепнулся на задницу и потрогал бедро. Тут же пролетел другой камушек, но на сей раз незримый враг промахнулся. Поняв, что подлец спрятался за колесом иномарки, Тришка кинулся прочь. За порогом сарая он споткнулся, шлепнулся и тут же услышал человечьи шаги. Перекинувшись на всякий случай котом, он сел ждать — не прозвучат ли какие-нибудь умные слова.