Беру свои слова обратно - Суворов Виктор - Страница 43

Жгучий вопрос: как могла советская танковая дивизия допустить форсирование Западного Буга германской пехотой?

Ответ дает генерал-полковник Л.М. Сандалов: «Во время артиллерийской подготовки 34-я немецкая пехотная дивизия нанесла большие потери нашей 22-й танковой дивизии, размещавшейся в Южном военном городке Бреста в 2,5-3,5 км от государственной границы. Этот городок находился на ровной местности, хорошо просматривался со стороны противника... Погибло и получило ранения большое количество личного состава... Этому способствовало скученное расположение частей дивизии... Дивизия потеряла также большую часть танков, артиллерии и автомашин, больше половины всех автоцистерн, мастерских и кухонь. От огня противника загорелись и затем взорвались артиллерийский склад и склад горючего и смазочных материалов дивизии... Значительная часть артиллерии дивизии была уничтожена огнем противника или из-за отсутствия средств тяги осталась в парках» (Л.М. Сандалов. Первые дни войны. С. 76-77). «Неудачная дислокация 22-й танковой дивизии и неразумно запланированный выход дивизии в район Жабинки привели в первые часы войны к огромным потерям в личном составе и к уничтожению большей части техники и запасов дивизии» (Там же. С. 35).

Книга генерал-полковника Сандалова вышла в рассекреченном варианте в 1989 году. Но писал он ее в 1961-м. В те времена всю правду он сказать не мог. Правда открывается сейчас. 22-я танковая дивизия находилась не 2,5-3,5 километрах от государственной границы, а «непосредственно у границы» (Р.С. Иринархов. Западный особый. С. 52).

О героизме защитников Брестской крепости рассказано много. Даже слишком. А мы поговорим о диком позоре так называемой обороны Брестской крепости. Это где и когда еще такое случалось, чтобы пехотная дивизия разнесла в прах и перья танковую дивизию? И это при том, что танковая дивизия находилась в предельно выгодном положении – перед ее фронтом широкая судоходная река.

Законные вопросы: а как вообще танковая дивизия оказалась у самой границы, и какой смысл ее там держать? На эти вопросы коммунистические агитаторы придумали ответ: танковая дивизия (как и все остальные) находилась у самых границ с единственной целью – отразить вражеское вторжение.

Такой ответ рассчитан на слабоумных. Нормальный человек спросит: если задача дивизии отражать вторжение, отчего же она его не отразила? Да и возможно ли? 22-ю танковую дивизию поставили в такое положение, при котором никакие ответные действия даже теоретически невозможны. Вся боевая техника дивизии – на открытой местности у границы. Противник видит гигантские скопления танков, артиллерии, транспортных машин, складов и прочего. Противнику достаточно открыть внезапный огонь даже из очень легких минометов, и тогда ни один советский танкист не сможет пробраться к своему танку. Или можно просто пулеметами обойтись. Именно это командир 34-й германской пехотной дивизии и сделал. Интенсивным огнем пулеметов, минометов и гаубиц он сокрушил 22-ю танковую дивизию. Так ведь не просто германская пехотная дивизия разгромила советскую танковую дивизию. Она разгромила ее за три часа.

Возражают: по городу, крепости и огромным скоплениям советских войск был нанесен не только мощный артиллерийский удар, но еще и авиационный. Это правда. Однако и тут было чем отбиться. Каждый советский стрелковый, танковый и мотострелковый полк имел в своем составе по одной роте зенитных пулеметов. Большая часть танков 22-й танковой дивизии имела зенитные пулеметы на башнях. Каждая из пяти дивизий первого эшелона 4-й армии имела собственный зенитно-артиллерийский дивизион. Помимо этого, у командира 28-го стрелкового корпуса – еще один зенитный дивизион. В придачу к этому Брест и окрестности прикрывал Кобринский бригадный район ПВО. В его составе 11-й батальон воздушного наблюдения, оповещения и связи и шесть зенитных дивизионов – 69, 202, 218, 296, 298, 301-й.

И сверх того – 10-я смешанная авиационная дивизия: 241 боевой самолет, в том числе 138 истребителей. Помимо этой авиационной дивизии, «для действий на брестско-барановическом направлении могли быть привлечены до одной бомбардировочной (примерно 180 средних бомбардировщиков) и половины истребительной (около сотни истребителей) авиационных дивизий окружного подчинения» (Л.М. Сандалов. Первые дни войны. С. 55).

Но удар германской авиации оказался сокрушительным.

А чудеса тем временем продолжались: «К 9 часам крепость была полностью окружена» (Р.С. Иринархов. Западный особый. С. 228).

Да как же такое могло случиться! Прошло только пять часов войны, и вот уже город занят, а огромная крепость окружена. А два кольца фортов вокруг крепости? А две стрелковые и одна танковая дивизия в Бресте и в самой крепости? Они-то что делали?

«Отряды 45-й пехотной дивизии форсировали Буг и ворвались на Западный и Южный острова. Только редкая цепочка пограничников защищала их... Густые цепи автоматчиков наводнили два острова» (там же).

«24 июня был создан штаб обороны крепости и единое командование во главе с коммунистом капитаном И.Н. Зубачевым и полковым комиссаром Е.М. Фоминым» (СВЭ. Т. 1. С. 590). Комиссара сюда приплели к тому, чтобы подчеркнуть руководящую и направляющую роль родной Коммунистической партии. С этой же целью вспомнили и партийность капитана Зубачева. Но эти трюки и финты не могут заслонить главного: обороной первоклассной, одной из сильнейших в Европе крепости, внешний оборонительный обвод которой составлял 45 километров, командовал капитан, а штаб обороны был создан на третий день войны.

Как такое понимать? Крепость была подвергнута артиллерийскому налету в первые минуты войны. С этого, собственно, война и началась. Отчего же штаб обороны был создан на третий день? А до войны о чем думали? И отчего обороной крепости командует капитан? Где командиры и штабы двух стрелковых и одной танковой дивизий? Где комендант укрепленного района? Где командиры и штабы шести стрелковых, четырех артиллерийских, двух танковых, одного мотострелкового и одного инженерно-саперного полков? Где командир и штаб пограничного отряда? Где командиры и штабы 46 батальонов и 19 артиллерийских дивизионов?

А где вышестоящее командование? 6-я и 42-я стрелковые дивизии – это 28-й стрелковый корпус. Командир корпуса должен был командовать обороной. Где же он был? И что делал его штаб?

22 июня 1941 года в Бресте находились:

– генерал-майор Попов В. С. – командир 28-го стрелкового корпуса;

– дивизионный комиссар Шлыков Ф.И. – член Военного совета 4-й армии;

– генерал-майор Пузырев М. И. – комендант 62-го укрепленного района;

– генерал-майор артиллерии Дмитриев М.П. – начальник артиллерии 4-й армии;

– генерал-майор Лазаренко И.С. – командир 42-й стрелковой дивизии;

– генерал-майор танковых войск Пуганов В.П. – командир 22-й танковой дивизии.

Там же находились полковники на генеральских должностях:

– Серегин П.С. – заместитель командира 28-го стрелкового корпуса;

– Лукин Г.С. – начальник штаба 28-го стрелкового корпуса;

– Попсуй-Шапко М.А. – командир 6-й Краснознаменной Орловской стрелковой дивизии.

И вот вам героический эпизод: обороной города Бреста не руководил никто, а обороной Брестской крепости – капитан. Однако, как сообщает энциклопедия, «централизованное управление было вскоре нарушено» (СВЭ. Т. 1. С. 590). Другими словами, обороной Брестской крепости тоже никто не руководил.

Экскурсоводы в крепости-герое вам обо всем этом безобразии не расскажут.

Вам расскажут про подвиги.

Теперь откроем книгу Г.К. Жукова – величайшего полководца всех времен и народов. Брест – ворота страны. О сражении в районе Бреста в любом издании книги Жукова – 13 строк. О чем? О подавляющем германском превосходстве и о беспримерном героизме советских войск. Жуков вынужден признать, что, кроме двух советских стрелковых дивизий в районе Бреста и двух стрелковых дивизий в самом Бресте, в городе находилась еще и 22-я танковая дивизия. А вот о том, почему она там оказалась, и о том, как она была разбита германской пехотной дивизией, Жуков рассказать забыл.