Следствие продолжается - Чергинец Николай Иванович - Страница 17

– Хватит, Миша, ремонтом заниматься. Езжай на пост ГАИ, – и, повернувшись к Майскому, предложил:

– Давай, Сусанин, веди!

– Знаешь, как я переволновался, когда ты один уехал? – шепнул Осипов, когда вошли в лес. – Хотел за трамваем бежать.

– А чего волноваться? Что, я в пустыне остался? Вокруг же люди.

На полянке – без изменений. Ветров, оставив одного работника милиции наблюдателем, остальных отвел к тому месту, где только что лежал Майский. Здесь можно было говорить.

– Наша цель – установить фамилии девушек, друга Логацкого. Будем вести за ними только наблюдение. Придется каждого «провожать» до дому. Но чтобы они не видели вас в лицо. Задача ясна?

Все закивали головами.

– Вот и хорошо, – сказал Ветров и, бросив взгляд в сторону кладбища, неожиданно рассмеялся.

– Майский, припоминаешь святое место?

– Да, – смутился лейтенант. – Когда лежал здесь, ожидая вас, вспоминал.

Осипов и Лукашик заулыбались: им этот случай рассказывали на занятиях. Ветров, который был сегодня в хорошем настроении, делал вид, что не замечает смущения молодого оперативника.

– Да, попало тогда нашему Александру на орехи, – помолчал и, как-то сразу сделавшись серьезным, продолжал: – В нашей жизни бывает так, что единственная ошибка может стать и последней. Об этом, по-моему, нужно помнить каждому, особенно молодым. Нельзя быть беспечным. Ведь мы еще сами не знаем, с чем и с кем придется встретиться. А что они на все способны, свидетельствуют эти дерзкие нападения на магазин и тир. – И неожиданно изменил тему разговора: – Ну а к кладбищам я еще с детства питаю неприязнь.

– А у кого они могут вызывать любовь? – улыбнулся Осипов.

– Это так, – согласно кивнул Ветров и лег рядом с Майским. – Хорошо! А ведь как не хватает нашему брату вот таких, хотя бы нескольких, часов бездействия, чтобы притронуться к матушке-природе, отвлечься!

– Как вы думаете, Игорь Николаевич, сколько еще людям придется бороться с преступностью? – спросил Майский.

– Сколько, спрашиваешь? К сожалению, долго. Ты это не хуже меня знаешь. Но уже сегодня мы с тобой можем сказать, что преступники, да и характер преступлений меняются. Сейчас другая перед нами стоит задача – не только вылавливать воров, призывать к порядку хулиганов, но и быть воспитателями. А это ничуть не легче.

Ветров повернулся к Осипову:

– Смени Лаврова, – как бы он там, глядя на спящих, сам не уснул.

Майский проводил взглядом друга, повернулся к Ветрову.

– Игорь Николаевич, вы сказали, что с детства питаете к кладбищам неприязнь. У вас, наверное, случай какой-то был?

Ветров задумчиво посмотрел в сторону кладбища.

– Да, ты прав, был у меня в детстве неприятный случай. Сам знаешь, как надолго остается в памяти увиденное в таком возрасте.

– Расскажите, Игорь Николаевич.

– Ну, что ж. Это было во время войны. Как только освободили нашу деревню, отец сразу же возвратился домой из партизанского отряда. Был он без ноги, и в армию его не взяли. Избрали председателем колхоза. Отец днями и ночами мотался по деревням. Часто и меня брал с собой. Я у него как оруженосец был, офицерскую сумку с документами таскал. Однажды ночью, это уже осенью было, мы пешком возвращались из соседней деревни. Шел холодный проливной дождь. Отец решил сократить путь и повел через кладбище. Узкая, скользкая от дождя тропинка змейкой извивалась между могилами. Страх на меня напал. Иду за отцом, а голова как на шарнирах вертится. Ничего не видно. Отец, чертыхаясь, опирался на палку, почти на ощупь вел меня вперед. Дошли до середины кладбища, как вдруг послышался какой-то хрип. Я знал, что впереди должна быть небольшая канава, и говорю отцу:

«Папа, кто-то в канаве лежит».

А он мне в ответ:

«Наверное, пьяный завалился и спит. Ишь ты, как захрапел».

Сделали мы еще пару шагов. Хрип доносился прямо из-под ног. Я потихоньку спустился в канаву. Отец чиркнул спичкой. Желтоватое пламя на миг осветило лежавшего и тут же погасло. А я стоял и расширенными от ужаса глазами смотрел в темноту, где только что видел лежавшего на дне канавы бригадира колхоза Ивана Недельку. Из перерезанного горла фонтаном хлестала кровь. Хотел закричать, но не мог: немо открывал и закрывал рот.

Еле домой добрались. Сообщили в милицию. Через несколько дней нашли преступников. Ими оказались два брата, которые, боясь, что Неделько сообщит об их сотрудничестве с фашистами, подстерегли его ночью и убили. С тех мор много воды утекло, да и чужих смертей видел немало, но как на кладбище попадаю, сразу в памяти та картина всплывает.

Ветров задумался. Молчали и Майский с Лукашиком. Каждый думал о чем-то своем.

– Товарищ майор, – обратился к Ветрову подошедший Осипов. – Они проснулись. Снова пьют.

– Пусть пьют. Возьмите Лукашика и продолжайте наблюдение. Я и Майский перейдем к шоссе. По всей вероятности, в город будут возвращаться тем же путем. Как бы на нас здесь не наткнулись. Связь по радио. Когда они тронутся с поляны, проводите до опушки и возвращайтесь к шоссе. На машине мы их легко догоним.

Осипов и Лукашик исчезли в лесу. Майский с сожалением произнес:

– Целый день потеряли. Я думал, что Логацкий хоть похвастает перед подругами оружием, а они только в любовь играют.

– Ничего, не жалей, лейтенант. Нам сейчас знать о Логацком и его друзьях все нужно. Так что, считай, не зря день прошел.

…Только через час Осипов подал сигнал. Как и предполагал Ветров, компания тем же путем возвращалась в город.

На углу первой улицы девушки попрощались и повернули направо. За ними направились Осипов и Лукашик. Мужчины сели в автобус, который шел к центру города. На площади Победы долговязый вышел, а Логацкий поехал дальше. Майский выскочил из машины и, соблюдая осторожность, направился вслед за Буслом к парку. Оказалось, что тот живет в одном доме с Асаевичем. Это сильно удивило Майского. Он запомнил номер квартиры, в которую вошел Бусел.

Через несколько минут Александр с удивлением читал в домовой книге, которую попросил у управляющего, фамилию – Бусел Леонид Владимирович. Вот так дал кличку!

На следующий день Романов собрал оперативную группу. Докладывал Ветров:

– Как установлено, вчерашними собутыльниками Логацкого были: Бусел Леонид Владимирович, тридцати пяти лет, ранее дважды судимый, первый раз за кражу из магазина, второй – за нападение на инкассатора банка. Этот человек, несомненно, представляет для нас большой интерес. Девушки – Жигальцова Анна Петровна и Балашова Ирина Михайловна, сборщицы завода. Они проживают в одном доме и дружат.

– Кто у них родители?

– Устанавливаем, товарищ генерал.

– За Буслом наблюдение ведется?

– Так точно!

– А людей, которых Логацкий по кличке на базаре называл, установили?

– Еще нет, я поручил это Лукашику.

Генерал молча кивнул головой и углубился в записи, которые делал по ходу совещания. Потом, повернувшись к Савичу, спросил:

– Владимир Николаевич, Асаевич во время допросов никогда не называл Бусла?

– Нет, о нем не говорил.

– Я вас попрошу, товарищ Ветров, съездите в следственный изолятор и побеседуйте с Асаевичем. Он более или менее правду говорит. Может, что-нибудь ценное и о Бусле скажет. – Повернувшись к Майскому, с улыбкой спросил: – Так, говорите, его фамилию сразу узнали?

Все заулыбались. А Майский, чувствуя настроение генерала, в тон ему ответил:

– Я его, товарищ генерал, насквозь увидел.

РЫНОК

Лукашик, толкаясь в толпе голубятников, старался быть поближе к тем, чей вид говорил, что они интересуются не только голубями. Кое у кого под рубашкой или пиджаком припрятаны и другие товары. Разговорился с молодым парнем, Васей. Был он на рынке завсегдатаем. Многие подходили к нему, здоровались, обменивались короткими фразами. Находясь рядом с Василием, Лукашик мог быть зачислен в «свои». А это дало возможность познакомиться с другими голубятниками и выяснить, кто из них Гера, Кот и Махно.