Следствие продолжается - Чергинец Николай Иванович - Страница 15

– А вы кто, дорогая Мария Ивановна? Вы же сами крокодил, причем стали такой после того, как съездили в Сочи.

– От вас, уважаемый Василий Романович, я готова хоть на край света идти. Только теперь поняла, что я натворила, когда вышла за вас замуж. Я была такая дура! Такая дура!

– Не огорчайтесь, милейшая, вы очень хорошо сохранились…

Неизвестно, чем бы кончилась эта, ставшая обычной, сцена, если бы в прихожей не раздался звонок.

– Извините, – бросил Василий Романович и направился открывать дверь. В квартиру вошел молодой человек в милицейской форме.

– Лейтенант Осипов, – представился он, – проверка соблюдения правил прописки. Предъявите, пожалуйста, паспорта.

– Паспорта? – удивился Василий Романович. – Чьи, наши?

– Естественно, ваши.

– А что случилось?

– Проверка паспортного режима. Кстати, я побывал у ваших соседей. Они не удивлялись. Не понимаю, почему вас это обеспокоило. Может, квартирантов без прописки держите? Или паспорта просрочены?

– Нет, нет, что вы! – заволновалась Мария Ивановна и пригласила лейтенанта пройти в зал.

Осипов присел у журнального столика в мягкое, удобное кресло и, пока хозяйка доставала из ящика серванта паспорта, осматривал комнату. Перед ним стояла задача: выяснить, где проживает их дочь, прописанная у родителей. А заодно установить ее новую фамилию, потому что Люся не меняла паспорта.

ШАТИЛОВ МОЛЧИТ

Ветров анализировал полученные за последние дни сведения. Он только что возвратился из больницы, где лежит Шатилов. Старик, хотя и пришел в сознание, но совершенно ничего не помнил. Врачи объясняют это тяжелой черепно-мозговой травмой. Рассчитывать на показания охранника нет смысла.

«Ну, что ж, – думал майор, – Левитанова, если верить Асаевичу, подарила один из похищенных пистолетов Хоревичу. Маловероятно, что она принимала участие в нападении на Шатилова. Значит, нужно проследить ее связи. Допрашивать рано».

В кабинет заглянул Осипов:

– Я прибыл, товарищ майор!

– Очень хорошо. Рассказывай. Впрочем, погоди. Позови, пожалуйста, Майского, пусть и он послушает.

Осипов направился за Майским. Вошел к нему и расхохотался. Майский сидел за столом и возился с авторучкой. Лицо измазано чернилами.

– Чего ты ржешь?.. Ну, посмейся, посмейся. Кстати, тебе это на пользу. Давай, лечи живот.

Упоминание о животе прервало смех Осипова. Накануне он что-то съел несвежее и вот уже третий день мучился. С серьезным лицом сказал:

– Иди умойся – все лицо в чернилах. И заходи к Ветрову.

Осипов выяснил, что Люся работает в одной из районных центральных сберегательных касс. Но ему ничего не удалось узнать о ее муже – Петре Логацком. По словам родителей Люси, он где-то работает, но где и кем, не знают.

Ветров был краток. Поочередно поглядывая на сидевших напротив Осипова и Майского, ставил задачу:

– Выясните, кто у нее муж, с кем они дружат. Имейте в виду: живут они плохо, и у каждого могут быть секреты. Где они находились в момент кражи из магазина и нападения на Шатилова? Будьте осторожны. Все ясно?

СУПРУГИ ЛОГАЦКИЕ

Супруги Логацкие жили в двухкомнатной кооперативной квартире. Левитановы начали строить ее для дочери, когда та впервые вышла замуж. Вселилась же Люся со вторым супругом. Первый ушел сам после того, как уличил жену в неверности. Люся не очень печалилась, тем более, что муж оставил ей на память не один лиловый синяк. Развод был оформлен быстро: имущественных претензий не было, и дело до суда не дошло. А буквально через месяц Люся познакомилась с Петром Логацким, который только что вернулся из мест лишения свободы. Она поняла, что обманывать тупого и малограмотного Логацкого ей будет легче, чем прежнего мужа. Ну, а то, что Петр, несмотря на молодой возраст, имел темное прошлое, ее не смущало. Логацкого Люся тоже устраивала: во-первых, можно поживиться за счет ее родителей, а во-вторых, использовать как ширму. Ведь он не собирается рвать со своими дружками.

Когда был построен кооперативный дом, Логацкие переселились в новую квартиру. Родители Люси купили мебель. Жизнь пошла своим чередом. Петр поступил слесарем на завод, затем перешел на другой. Но и там не стали терпеть его прогулов и пьянок. Через два месяца уволился и устроился электриком на небольшую фабрику.

Квартиру Логацких посещали только друзья Петра. Люсины не приходили. Петр часто устраивал попойки, Люся не отказывалась выпить рюмку-другую. Петр почти никогда не интересовался, где и с кем бывает его жена. Если и спрашивал, то довольствовался ее ссылками на многочисленных подруг.

Вскоре в квартире стали появляться какие-то темные личности, иногда оставались на ночь. Они подолгу шептались с мужем, и у того после их ухода появлялись деньги. Петр получал мало, да и то пропивал. Люсю это не беспокоило. Родители ей всегда давали деньги. Правда, последнее время делали это тайком друг от друга. Люся понимала, что отец с матерью, и до этого плохо жившие между собой, в последние годы постоянно ссорились и каждый хотел перетянуть ее на свою сторону. Ей было приятно получать подарки и от давнего друга отца – Альберта Григорьевича. Знаки внимания, которые он оказывал Люсе, сменились тайными ухаживаниями. Люся не отвергала их. Ну, а что у него жена и трое детей, в расчет не принималось. «Сейчас время такое, – Люся оправдывала себя. – Быть верным одному человеку – старо!»

В первые месяцы совместной жизни Петр часто заходил за Люсей на работу, и они шли в ресторан или парк. Но в последнее время муж охладел к ней. Находясь под хмельком, ругался, а однажды пытался ударить. Люся рассказала о своей жизни родителям, и те начали подыскивать нового зятя, считая, что Люся ошиблась и второй раз.

Петр, узнав о встречах Люси с Альбертом Григорьевичем, не стремился к нормализации семейных отношений. Но выпивки в квартире стали устраиваться чаще. Порой Петр надолго исчезал из дому.

ПИКНИК

Осипов и Майский увидели Логацкого, когда тот вышел из своего подъезда и направился в сторону рынка. Соблюдая дистанцию, двинулись следом.

Странный этот базар. Торгуют кроликами и прочей живностью. Особую группу составляют молодые парни, торгующие голубями. Держатся они особняком. К ним-то и подошел Логацкий. Со многими поздоровался за руку и сразу же оказался в центре внимания. Послышались выкрики, смех.

Майский кивнул Осипову, и тот, не торопясь, приблизился к голубятникам. Логацкий, не стесняясь в выражениях, рассказывал, как он вчера вместе с Котом и Герой провел вечер. Осипов был примерно одного возраста со всеми, и на него не обращали внимания. Здесь собирались голубятники чуть ли не со всего города, и запомнить каждого в лицо было трудно. Вдруг Логацкий прервал рассказ и громко спросил:

– Махно никто не видел?

Махно сегодня на базаре не был, и Логацкий, как-то сразу потерявший интерес к присутствующим, пошел к остановке. Подходил трамвай, и Майский, на случай, если Логацкий надумает уехать, подошел поближе. Когда посадка закончилась и трамвай вот-вот должен был тронуться, Логацкий подбежал к заднему вагону. Майский еле успел вскочить следом.

Осипов остался на остановке. Вид у него был такой растерянный, что Майский чуть не расхохотался. Они не предусмотрели такого поворота дела.

Логацкий доехал до кинотеатра «Мир», вышел из трамвая, наискосок пересек улицу. Остановился у входа в баню, посмотрел на часы. Майский тоже: без пяти одиннадцать.

К Логацкому подошел высокий, худой, как жердь, мужчина (на вид ему можно было дать лет сорок), тепло поздоровался.

Майский укрылся в подъезде большого дома. Он хорошо видел обоих, но разговора не слышал. Оперативник мысленно назвал длинного Буслом.

Поговорили минут пять и пошли в гастроном. Купили три бутылки водки, две вина, колбасы, сыра, хлеба и с полной сеткой, которую достал из кармана Бусел, направились к проспекту.