Клиника в океане - Градова Ирина - Страница 10

– В это время года там не так уж плохо, – ухмыльнулся Андрей, похлопав друга по плечу.

Удивительно, но сейчас он выглядел моложе, чем во время их последней встречи. Если бы Павел не знал, что Андрею уже пятьдесят один, он ни за что не дал бы другу больше сорока! Интересно, это ожидание поездки так на Андрея подействовало? Если да, то, возможно, ему и в самом деле следует уехать – в конце концов, это же не Чечня или Афганистан!

– Они давно меня звали, – продолжал между тем Андрей. – Все не находилось времени – то ОМР, то проблемы со здоровьем, а теперь я готов, понимаешь?

Павел не удержался от улыбки: нет, Андрею не дашь даже и сорока лет – он похож на мальчишку, которому предложили новую игру.

– Я рад, что там по крайней мере не стреляют, – заметил он.

– Зато работы – поле непаханое!

– Сколько ты планируешь там пробыть?

– Столько, сколько потребуется для открытия и налаживания работы нового отделения. Я беру с собой нескольких своих ребят из реконструкционного центра: нужно их устроить, научить работать в коллективе местных врачей...

– В общем, это может занять годы!

– Нет, – покачал головой Андрей. – Кропоткина скоро вызовет меня на комиссию. Думаю, у нас тут тоже есть чем заняться, но пока что я не хочу мозолить глаза начальству своим присутствием. Она дала мне понять, что займется всем сама.

– Что ж, тогда ладно. А остальная команда в курсе?

– Какая команда, Паша? Леонид уволился, Агнию выгнал Толмачев...

– Кстати, об Агнии. Не знаешь, куда она подевалась?

– Подевалась? – удивился Андрей. – Как это?

– Да очень просто – я все пытаюсь до нее дозвониться, а мне отвечают, что ее мобильный находится вне действия сети! По ее домашнему телефону я тоже никого не застал.

– Странно... Ты говорил с ее матерью?

– Теперь, видимо, придется. Может, что-то случилось?

– С Агнией? Да бог с тобой, Паша, с этой женщиной постоянно что-то происходит, у нее просто дар вляпываться во всевозможные истории!

– Ага. И она кого-то мне до боли этим напоминает!

Удивительно, но на корабле выполняли хирургию любой сложности – от пластики до пересадки почек и коронарного шунтирования, поэтому все одиннадцать операционных не стояли без дела. На борт постоянно прибывали новые пассажиры с разнообразными диагнозами и обустраивались, как в дорогом отеле, со всеми возможными удобствами. Среди них были актеры, известные певцы и телеведущие, миллионеры, олигархи, нефтяные магнаты... Значительную часть клиентов составляли дочери богатых мусульман, которым требовался аборт или родовспоможение, после чего девушку могли со спокойной совестью выдать замуж как девственницу. Точно так же пациенты ежедневно покидали «Панацею» – на собственных водных транспортных средствах или на тех, что вызывались с борта из близлежащего порта: корабль, как и говорил Еленин, никогда не причаливал к берегу, курсируя в нейтральных водах.

Распорядок дня на «Панацее» никогда не нарушался. Я вставала в восемь утра, а на девять тридцать уже назначали первую, самую сложную за текущие сутки операцию. Затем – перерыв на чай или кофе, после чего следовали еще одна-две незначительные хирургии. Потом мы прерывались на обед, продолжавшийся два часа. В некоторые дни после обеда я могла быть совершенно свободна, но чаще приходилось работать до пяти или шести вечера. Досуг для медработников был организован очень хорошо и совершенно отдельно от пациентов. Мы могли смотреть видео в каюте или, при желании, посетить большой кинозал для сотрудников, где беспрерывно, начиная с трех часов дня, демонстрировались разнообразные фильмы. На борту имелась обширная библиотека, содержавшая как литературу медицинской направленности, так и легкое чтиво, включая женские романы и детективы на любой вкус. Кроме того, можно было провести время в баре, но здесь имелась своя специфика: так как большинство команды и персонала составляли мусульмане, алкоголь продавали только в вечернее время, и бармен каждый раз награждал неодобрительным взглядом даму, решившую не вовремя отведать «запретных напитков», хотя никто, естественно, не запрещал европейцам следовать своим собственным привычкам. Однако, несмотря на желание руководства удовлетворить все наши потребности, я вынуждена признать, что без милого общества Нур непременно заскучала бы! Сама мысль о том, что я нахожусь посреди океана, в изрядном отдалении от населенных пунктов, и все мое жизненное пространство ограничено размерами палубы, а общение – теми, кто работает со мной бок о бок, уже через какие-то несколько дней начала вызывать в моей душе чувство протеста.

Сидя на палубе, я пила чай со льдом и слушала истошные вопли чаек, свидетельствовавшие о близости берега. Я знала, что мы находимся недалеко от порта Ченнай, потому что один из наших пациентов, перенесший пластическую операцию по круговой подтяжке лица плюс липосакцию, должен был покинуть нас как раз в этот день. Катер ожидался с минуты на минуту. Мой рабочий день уже закончился, и я могла делать все, что пожелаю.

– Доктор Смол-л-ская?

Моя собственная фамилия, произнесенная кем-то по слогам, с мягким акцентом, заставила меня обернуться. Передо мной, широко улыбаясь, стоял невысокий пожилой мужчина в строгом костюме. Я узнала его: он сопровождал богача, которого как раз сегодня провожала «Панацея».

– Да? – отозвалась я. – Что-то случилось?

– Нет-нет, ничего не случилось, не волнуйтесь. Господин Пратап Сунанджи просто хотел вас поблагодарить за прекрасную работу и попросил меня – от его имени – преподнести вам небольшой презент.

Только теперь я заметила в его руках небольшой удлиненный футляр с гравировкой. Упаковка выглядела дорого, но, когда мужчина поднял крышку, я не сдержала возгласа изумления: на бархатной подложке покоились потрясающе элегантные золотые часы с усыпанным мелкими сапфирами циферблатом.

– Это вам, – продолжая вежливо улыбаться, сказал посыльный, довольный произведенным эффектом.

– Мне?! Но... простите, я не могу этого принять... – забормотала было я. Лицо индийца слегка потемнело, но он не успел ничего сказать, потому что в этот момент кто-то прошептал мне прямо в ухо:

– Берите немедленно, иначе вы смертельно обидите его хозяина!

Словно загипнотизированная, я протянула руку за подарком, и лоснящаяся физиономия посыльного вновь засияла.

– Передайте... господину Сунанджи мою глубокую благодарность, – проговорила я, от волнения с трудом подбирая английские слова.

– Непременно передам. Всего доброго, мадам.

И, поклонившись со спокойным достоинством, без единого намека на подобострастие, индиец удалился в направлении каюты своего хозяина.

– Это нормально? – поинтересовалась я у своей неожиданной советчицы. Ею оказалась старшая медсестра Сарика Шерават – кому, как не ей, знать все об индийских обычаях!

– Совершенно, – улыбнулась она. – Можно присесть?

Я кивнула, и индианка грациозно опустилась на стул напротив меня. Сарика восхищала меня как женщина – невысокая, приятно полненькая, с густыми черными волосами, модно подстриженными, а под белым халатом она всегда носила традиционные для индийских женщин сари необыкновенной красоты. Ее макияж отличался мягкостью, и я все никак не могла определить – сколько же лет старшей сестре? Можно было лишь предположить, что никак не меньше пятидесяти пяти, но выглядела она просто великолепно.

– Хочу вас предупредить, Агния: ничему здесь не удивляйтесь. Наши пациенты частенько проявляют щедрость по отношению к персоналу, и нужно уметь достойно принимать ее. Вот я, к примеру, однажды получила в подарок дом...

– Целый дом?! – не выдержав, прервала я Сарику.

– Ну не половину же! – рассмеялась она. – Здесь принято дарить весьма щедрые подарки – машины, виллы, а уж золотые украшения... Так что – с почином вас! – и Сарика, приподняв свой бокал с соком, легонько ударила им о край моего.

На самом деле то, что мы так свободно болтали со старшей сестрой, было на борту скорее явлением исключительным, нежели общим правилом. Старший медперсонал предпочитал держаться подальше от среднего. Врачи общались лишь между собой, и только я, пожалуй, пренебрегала этим неписаным законом. Кажется, многие на «Панацее» этого не одобряли, но никто пока не решился мне об этом сказать, так как я здесь считалась человеком новым.