Книга крови 5 - Баркер Клайв - Страница 31

– Вот, смотрите, что вы наделали, – сказал Гомм.

– Янаделала?

– Мы в беде.

– Осторожнее, Х.Г., это не значит…

– Слишком поздно для сокращений. Вы останетесь там, где есть, а я собираюсь направиться к ним. И отвлечь.

Собираясь уйти, он поймал ее руку и поднес к губам.

– Если я сумасшедший, – сказал он, – таким меня сделали вы!

Затем он удалился, его короткие ноги несли его через двор с солидной скоростью. Однако он не успел дойти до лавровых деревьев, как прибыла охрана. Они приказали ему остановиться. Поскольку он этого не сделал, кто-то выстрелил. Пули избороздили камень у ног Гомма.

– Все в порядке, – завопил Гомм, замирая и вытягивая в пространство руки. – Меа culpa!

Выстрелы прекратились. Охрана расступилась, когда вышел начальник.

– А, это вы, Сидней, – обратился Х.Г. к Капитану. Тот заметно дернулся, когда к нему обратились при подчиненных подобным образом.

– Что вы здесь делаете в ночное время? – требовательно спросил Сидней.

– Смотрю на звезды, – ответил Гомм.

– Вы были здесь не один, – сказал Капитан. Сердце Ванессы рухнуло. Пути обратно в ее комнату, не пересекая двор, не было, и уже теперь, когда объявлена тревога, Джиллемо, вероятно, проводит проверку.

– Правда, – сказал Гомм. – Я был не один. – Не оскорбила ли она старика настолько, что теперь он собирается выдать ее? – Я видел женщину, которую вы взяли.

– Где?

– Перелезала через стену, – сказал он.

– Иисус скорбящий! – воскликнул Капитан и повернулся кругом, чтобы отдать приказ пуститься в погоню.

– Я сказал ей, – выдумывал Гомм, – я сказал: вы свернете себе шею, перелезая через стену. Лучше подождать, пока откроют ворота…

Откроют ворота.Он вовсе не был безумным.

– Филиппенко, – сказал Капитан, – проводи Харви обратно в его спальню.

Гомм запротестовал.

– Мне не нужны сказки на сон грядущий, спасибо.

– Иди с ним.

Охранник подошел к Х.Г. и повел его прочь. Капитан помедлил только затем, чтобы пробормотать едва слышно:

– Ну, кто умница, Сидней? – А затем последовал за ними. Двор опять был пуст. Оставались лишь лунный свет и карта мира.

Ванесса подождала, пока замер самый последний звук, и затем, выскользнув из укрытия, отправилась тем же путем, что и удалившаяся охрана. В конечном счете она оказалась в том месте, которое смутно помнила по прогулке с Джиллемо. Воодушевленная, она заторопилась по проходу, и тот вывел ее во двор, где находилась Наша Леди с Электрическими Глазами. Ванесса прокралась вдоль стены, нырнула, чтобы не попасть в поле зрения статуи, и в конце концов вынырнула перед воротами. Они действительно были открыты. Как утверждал старик во время их первой встречи, охрана не былахоть сколько-нибудь надежной. И она поблагодарила за это Бога.

Когда Ванесса побежала к воротам, то услышала скрип ботинок по гравию и, оглянувшись через плечо, увидела Капитана, шагнувшего из-за дерева с винтовкой в руке.

– Немного шоколада, миссис Джейн? – спросил мистер Клейн.

– Это психушка, – сказала она после того, как ее проводили в комнату для допросов. – Психушка, ни больше и не меньше. У вас нет никакого права держать меня здесь.

Он не обратил внимания на ее жалобы.

– Вы говорили с Гоммом, – произнес Клейн, – а тот – с вами.

– А если и так?

– Что он вам сказал?

– Я спрашиваю – ну и что, если так?

– А я спрашиваю: что он вам сказал? – взревел Клейн. Она и не предполагала, что он на такое способен. – Я хочу знать, миссис Джейн.

Она вдруг обнаружила, что, вопреки собственному желанию, дрожит из-за его вспышки.

– Он молол всякую чепуху, – ответила Ванесса. – Он безумен. Думаю, вы всебезумны.

– Какуючепуху он вам рассказывал?

– Всякий вздор.

– Мне бы хотелось знать, миссис Джейн, – сказал Клейн. Ярость его поубавилась. – Посмешите и меня.

– Сказал, что здесь работает что-то вроде комитета, который решает вопросы мировой политики. Что он один из членов этого комитета. Вот так. Никакого смысла.

– и…

– И я предложила ему выбросить все это из головы.

Мистер Клейн выдавал улыбку.

– Конечно, совершеннейшая фантастика, – сказал он.

– Разумеется, – ответила Ванесса. – Господи, не обращайтесь со мной так, будто я слабоумная, мистер Клейн. Я взрослая женщина…

– Мистер Гомм…

– Он сказал, что был профессором.

– Еще одна галлюцинация. МистерГомм – параноидальный шизофреник. Он может оказаться чрезвычайно опасным, если такая возможность представится. Вам сильно повезло.

– А другие?

– Другие?

– Он не один. Я их слышала. Они все шизофреники?

Клейн вздохнул.

– Они все сошли с ума, хотя состояние их различно. И в свое время, несмотря на нынешнее благоприятное впечатление от них, они все были убийцами. – Он остановился, чтобы дать впитаться информации. – Некоторые из них убивали многократно. Вот почему существует это уединенное местечко. Вот почему служащие вооружены…

Ванесса открыла рот, чтобы спросить, почему надо переодеваться в монашек, но Клейн не собирался дать ей такой возможности.

– Поверьте, насколько вас раздражает то, что вас здесь удерживают, настолько и мне это неудобно, – сказал он.

– Тогда отпустите меня.

– Когда мое расследование будет завершено, – ответил он. – А пока ваше содействие будет оценено. Если мистер Гомм, либо кто-то иной из пациентов попытаются втянуть вас в то или другое предприятие, пожалуйста, сообщите мне немедленно.Вы сделаете это?

– Я полагаю…

– И, пожалуйста, воздержитесь от попыток бежать. Следующая может оказаться роковой.

– Я бы хотела спросить…

– Завтра. Может быть, завтра, – сказал мистер Клейн и, вставая, посмотрел на часы. – Теперь – спать.

Сон отказался прийти к ней, и она рассуждала сама с собой какой из всех путей правды, лежащих перед ней, самый маловероятный.Дано было несколько – Гоммом, Клейном, ее собственным разумом. Соблазнительно неправдоподобны были все. Все, словно тропа, по которой она сюда пришла, не объясняли, куда ведут. Конечно, она страдала от последствий своего своеволия, проследовав этой дорогой – здесь она оказалась утомленная, разгромленная, запертая, с минимальной надеждой на побег. Но своеволие было ее натурой, возможно, как сказал однажды Рональд, единственным бесспорным фактом, ее характеризующим. Если теперь она отринет этот инстинкт, несмотря на все, к чему тот привел, она пропала. Ванесса лежала без сна, взвешивая в уме разные варианты. К утру она решилась.

Она ждала весь день, надеясь, что придет Гомм, но и не удивилась, когда тот не появился. Вполне вероятно, события предыдущего вечера ввергли его в такие неприятности, что он никак не мог высвободиться. Однако она не была предоставлена самой себе. Джиллемо приходил и уходил – с едой, питьем, а в середине дня и с игральными картами. Она довольно быстро поняла, в чем суть покера с пятью картами, и они провели час или два, играя, пока воздух не наполнился криками, доносящимися со двора, где обитатели бедлама устраивали скачки лягушек.

– Как по-вашему, можно устроить мне ванну или по крайней мере душ? – спросила она, когда Джиллемо принес вечером обед на подносе. – Мне уже неприятно собственное общество.

Он искренне улыбнулся, отвечая:

– Для вас постараюсь.

– Постараетесь? – излила она чувства. – Очень мило.

Он вернулся часом позже, чтобы оповестить – особая милость оказана, не хотела бы она отправиться с ним в душевую.

– Вы собираетесь потереть мне спину? – небрежно поинтересовалась она.

Глаза Джиллемо при таком замечании панически блеснули, а уши налились свекольно-красным.

– Пожалуйста, следуйте за мной, – сказал он.

Она покорно последовала, пытаясь запечатлеть в памяти подробности маршрута, если придется возвращаться позднее без своего стража.