Озеро тьмы - Ренделл Рут - Страница 33

И весь этот ужасный месяц, наполненный страданиями Лены, женщина не появлялась. Неудивительно, что он еще не закончил работу для Кайафаса…

Лена говорила, что из стен выползают личинки. Это было в самом начале, когда она еще различала цвета и чувствовала запахи, реальные или воображаемые. Потом она могла видеть только черное, белое и серое, лежала на кровати и плакала дни и ночи напролет. Финн не отходил от матери. Если обратиться в больницу, ее запрут в палате. Он осмеливался спать, только когда Лена отключалась под действием лекарств, — потеряй он бдительность, и она бросилась бы на него. Дважды Лена пыталась устроить пожар, а когда Финн помешал ей, она жгла себя. Шрамы от ожогов были до сих пор видны на ее запястьях и на локтевых сгибах.

В конечном итоге приступ закончился. Это повторялось уже не впервые, но Финн боялся, что однажды Лена не выкарабкается. Она снова слышала голоса людей, различала цвета, вспомнила, кто он такой. Однажды мать взяла его за руку и спросила, надевал ли он уже ее подарок на день рождения, и тогда Финн понял, что ей лучше, и принес снизу клетку с птицей. Вскоре начала приходить миссис Гогарти, чтобы он смог отдохнуть и вернуться к работе. На прошлой неделе Лена дважды навещала магазин «Второй шанс», а сегодня после обеда миссис Гогарти собиралась поехать с ней на уличный рынок — кажется, где-то в Айлингтоне, подумал Финн, далеко от Парламент-Хилл-филдс.

Вернувшись на Лорд-Артур-роуд в шесть часов, он застал подруг за колодой Таро; в этот раз они не гадали, а рассматривали картинки на картах. Миссис Гогарти только что купила колоду в киоске за семьдесят пять пенсов. Похоже, в ней не хватало Отшельника и восьмерки Кубков. Лена взяла десятку Мечей и вздрогнула.

На ней было изображено тело мужчины, лежащее на берегу озера и пригвожденное к земле десятью острыми клинками. Финн накрыл карту красивой королевой Пентаклей и подумал, что если ему придется еще убивать, это должно выглядеть как несчастный случай… Убийство должны посчитать несчастным случаем — ради Лены.

Она улыбнулась дрожащими губами и стала доставать из сумки и показывать ему вещи, которые купила сегодня, — мужскую мягкую фетровую шляпу, пару деревянных подставок для книг в виде слона, зеленое фарфоровое четвероногое животное без хвоста и полдюжины экземпляров журнала «Худеем естественно».

Позже должен был прийти мистер Бёрд, который держал химчистку для меха и замши на Брекнок-роуд и который однажды пытался небезуспешно вызвать дух Корнелиуса Агриппы[47], и принести спиритическую доску[48]. Финн с облегчением почувствовал, что жизнь возвращается в нормальную колею. В ожидании мистера Бёрда миссис Гогарти погадала для Финна на картах Таро, которые предсказали ему неожиданное богатство.

Он выждал пару дней, прежде чем позвонить Мартину Урбану — в десять утра из телефонной будки возле станции метро «Госпел-Оук».

— Вы просили позвонить. Моя фамилия Финн.

— О, да, доброе утро. Как поживаете? Хорошо, что вы позвонили. Полагаю, из моего письма вы поняли, что у меня есть довольно выгодное для вас предложение. Но мне не хочется обсуждать это по телефону. Как вы думаете, мы… можем встретиться и поговорить?

— Если хотите, — сказал Финн.

— В пабе? Я предложил бы где-нибудь на полпути между нашими домами, вы не против? Как насчет таверны «Арчуэй»? Если сегодняшний вечер вам подходит, то мы могли бы договориться на восемь, в «Арчуэй».

Он повесил трубку, не спросив, как ему узнать Финна, и не объяснив, как выглядит сам. Финна это не очень беспокоило — он был уверен, что разглядит во взрослом мужчине того прилежного и высокомерного подростка, которого видел много лет назад. Но потом он задумался, почему Мартин Урбан, если ему требовалось разделить одну комнату на две или из двух комнат сделать одну, не намекнул ему на это по телефону.

Мистер Брэдли все вечера — как, впрочем, и дни — проводил с Леной. Его невестка легла на операцию по удалению камней из желчного пузыря, и он не мог попасть домой, пока в девять вечера из больницы не возвращался сын. В этот холодный и туманный вечер машин на улицах было мало, а людей и того меньше. Финн надел желтый пуловер, черный шарф с монетами и куртку — подарок Лены на день рождения. Он вошел в таверну «Арчуэй» в две минуты девятого и остановился в дверях, высматривая Мартина Урбана. Как и предполагал, Финн узнал его сразу — высокий плотный мужчина, начинающий грузнеть и выглядевший старше своего возраста. Он сидел за столом, читая «Ивнинг стандарт» и, почувствовав пронизывающий взгляд Финна, поднял глаза от газеты. Тот подошел к нему, и Мартин встал.

— Мистер Финн?

Он кивнул.

— Здравствуйте. Вы очень пунктуальны. Хорошо, что вы пришли. Я думал об этом. Я не очень-то много вам рассказал, правда?

Финн молча сел.

— Что будете пить?

— Ананасовый сок, — сказал Финн.

— Ананасовый сок? Что, просто сок? Вы уверены?

— Просто ананасовый сок, — подтвердил Финн. — «Бритвик».

Он предполагал, что Мартин Урбан будет пить пиво. Он принадлежал к той категории мужчин, которые в пабах обычно предпочитают пиво, за исключением, возможно, последнего стаканчика чего-нибудь покрепче. Однако Мартин принес себе приличное количество виски, не меньше двух порций, и маленькую бутылку содовой. Финн подумал, что его кто-то или что-то нервирует — скорее всего, он сам. Финн приводил в трепет самых самоуверенных людей, но не знал, как их успокоить, хотя не стал бы этого делать, даже если бы знал. Он молча наливал желтый сок из бутылки в маленький приземистый стакан. За столиком они были не одни, но их сосед допил пиво, взял пальто и удалился.

— Как теперь поживает ваша матушка?

— С нею все в порядке, — ответил Финн.

Мартин Урбан отвернул свой стул от стола и слегка придвинулся к Финну.

— Ваше здоровье, — сказал он и отхлебнул виски. — Знаете, моя мать иногда видится с нею. Заглядывает при случае. — Он подождал ответа, но так и не дождался. — Кажется, в последний раз это было в ноябре. Она подумала… ну, она немного волновалась за нее.

— Ну-ну, — произнес Финн.

— Понимаете, она ее очень любила. Они знают друг друга довольно давно. — Финн давно уже понял, что Мартин старается не говорить прямо, что Лена убирала у миссис Урбан, хотя Финну это было абсолютно безразлично. Он перекатывал во рту сок, наслаждаясь вкусом. На редкость хорошая партия. — Как вам сок, ничего?

Финн кивнул. Лицо Мартина побагровело.

— Я не хочу, чтобы вы подумали, что я критикую, обвиняю или что-то в этом роде. В наше время, если у тебя нет дома или муниципальной квартиры, найти жилье очень трудно, не говоря уже о достойном жилье. А для того чтобы что-то купить, нужно не просто хорошо зарабатывать, но еще иметь сбережения. Я пытаюсь объяснить, что когда моя мать рассказала мне, в каких условиях живет миссис Финн… хотя в этом, конечно, нет ничьей вины… я подумал, что, возможно, смог бы что-то сделать, чтобы это изменить, как-то помочь вам обоим, потому что мы как-никак старые друзья, ведь правда?

Финн допил сок. Он по-прежнему молчал. До него начало доходить, что ему делают предложение, только непонятно, какое именно и в обмен на что. Этот человек так же робел, подходя к сути дела, как Кайафас. Вспомнив о киприоте, Финн словно услышал его слова, сказанные в другом пабе: «Я даю их моему другу Финну», — и это воспоминание навело его на определенные параллели. Он поднял взгляд и остановил его на покрасневшем, квадратном, немного смущенном лице собеседника.

— Надеюсь, я вас не обидел.

Финн покачал головой.

— Хорошо. Тогда перехожу к делу. — Мартин Урбан оглянулся, желая убедиться, что их никто не слышит, и понизил голос. — Я могу сделать так, что вы получите десять тысяч фунтов. Боюсь, больше не выйдет. Но вам, разумеется, придется уехать из Лондона.

Финн опустил взгляд, затем снова посмотрел на Мартина. Он был ошеломлен необыкновенной щедростью этого предложения. Действительно, слава бежит впереди него, причем не слава водопроводчика или отделочника. Но ему было все равно; тщеславием он не отличался. Финн допил остатки ананасового сока и сказал: