Энси - Хозяин Времени (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 18

«Привет всем, в эфире новости с Энтони Бонано. Как многие из вас знают, у нашего друга Гуннара Умляута редкая смертельная болезнь — ПМС, пауза, вот я и прошу вас, ткнуть пальцем в камеру, открыть ваши сердца и в качестве символического жеста доброй воли подарить ему месяц вашей жизни. Взамен вы получите футболку с надписью «Воин Времени для Гуннара». Чё, правда есть такие футболки? Клево! Цель — набрать как можно больше времени. Наш девиз: «Месяц для тебя кроха, отстегни Гуннару немного!» Нет, дайте я пойду набью морду тому, кто написал это г...но. Я что, только что сказал «г...но» в прямом эфире?»

Теперь к Хозяйственному Пацану и Заике прибавился Балаболтус.

Не успел я прийти на следующий урок, как по всей школе началось-поехало. Меня останавливали в коридоре. Людям, по-видимому, было без разницы, что я выглядел на ТВ как полный придурок, они хотели лишь отдать Гуннару время своей жизни. У каждого нашлись свои резоны: парни хотели произвести впечатление на подружек; девочки рассчитывали стать популярными. И хотя мне вовсе не улыбалось проводить все свободное время за компьютером, печатая контракты, но не мог же я откреститься от того, что сам же и начал, так ведь? Вдобавок есть что-то очень притягательное в том, чтобы быть человеком, к которому обращаются за решением вопросов. Энси Бонано — Хозяин Времени! Я даже почувствовал, что надо бы одеваться посолидней, например, в рубашку с галстуком, как баскетбольная команда в день решающего матча. Вот я и нацепил на себя галстук с прикольными размягчившимися часами — их нарисовал один покойный художник по имени Долил. Ладно, признаю — все это вскружило мне голову, особенно после того, как ко мне с просьбой забрать у него немного времени обратился Уэнделл Тиггор.

— У тебя нельзя, — заявил я ему. — Гуннару нужна полновесная жизнь, а не черт-те что, как твоя.

Тиггор так туп, что даже огрызнуться как следует не умеет, вечно отвечает что-то вроде: «Да? Я, значит, по-твоему, черт-те чё? А ты... ты глупый дурак!» (Иногда человек, которого он пытается оскорбить, сам подсказывает достойную ответную реплику, чисто из жалости.)

Но на этот раз Тиггор даже и не пытался что-то вякнуть; он надул губы и, ссутулившись, побрел прочь. Почему? Потому что Хозяин Времени вынес приговор: недостоин, и точка.

Вину за случившееся дальше я мог бы свалить на Пихача, но, вообще-то, он тут не так уж и виноват. Скорее, я пал жертвой синдрома Совершенствования Рецепта. О существовании этой болезни я узнал от папы, и вот каким образом.

До открытия ресторана оставался приблизительно месяц, и папа пытался решить, каким же будет наше официальное меню. Впервые в жизни ему пришлось сесть и записать все те рецепты, которые он до сих пор держал в голове.

Они с мамой крутились на кухне, готовя одно блюдо за другим. Большинство из них пришлось раздать соседям, потому что даже Фрэнки оказался не в состоянии заглотить все меню. В прошлом году мама ходила на курсы французской кухни, после того как ей пришлось признать папино превосходство по части итальянской. Таким образом, мама застолбила новую территорию вкусовых луковиц. Они с папой создали свой особый сплав итальянских и французских блюд, но в тот вечер, о котором речь, папе пришлось постоянно удерживать маму от добавления новых ингредиентов.

— Знаешь, в чем проблема твоей мамы? — спросил у меня папа, пока они занимались готовкой. Он благоразумно не критикует маму напрямую; критика транслируется через третью сторону, как китайское телевидение через спутник. — Она страдает синдромом Совершенствования Рецепта.

Мама в ответ бросила на меня саркастический взгляд, говорящий: «Я тебя умоляю!» Я, по идее, должен был перетранслировать его папе в Пекин, то есть к печке.

— Это правда! По какому бы рецепту она ни готовила, ей обязательно нужно его усовершенствовать.

— Нет, ты только послушай его! Как будто он не делает то же самое!

— Ну да, но я вовремя торможу и оставляю рецепт в покое. А вот твоя мама непременно хочет довести его до совершенства, и каждый раз добавляет что-то новенькое. Как тогда, когда она налила виски в соус «маринара».

Тут я не смог удержаться от смеха. Мама плеснула в соус столько виски, что все мы окосели. Драгоценное семейное воспоминание, которым я однажды поделюсь со своими детьми. И/или с психоаналитиком.

Наконец, мама обратилась к папе напрямую:

— И что? Ну, я не выпарила алкоголь как следует, подумаешь, дело великое. И знаешь, кто мне подсказал так сделать? Фуд Ченнел![9]

— Тогда выходи замуж за этого Фуда Ченнела!

— Может, я так и поступлю!

Они воззрились друг на друга в притворном гневе, а потом папа протянул руку и ущипнул маму за левую ягодицу; мама разулыбалась и ухватила папу за его собственную заднюю часть, после чего сцена родительской привязанности приобрела такой неприлично жаркий характер, что я вынужден был покинуть кухню.

Я во многом похож на папу, но в данном конкретном случае я вылитая мама: как бы ни был хорош рецепт, мне обязательно требуется его усовершенствовать.

Поскольку в тот день мне предстояло заполнить около дюжины контрактов — каждый чуть-чуть отличался от другого — я торопился домой из школы, надеясь по дороге не встретить еще кого-нибудь, желающего отвалить Гуннару кусочек своего жалкого существования. И вот тут-то мне встретился Пихач. Сначала он промчался мимо на своей доске, как будто вовсе никого здесь не поджидал, но через секунду заложил вираж, вернулся назад, удостоил меня своего восьмичастного рукопожатия и заговорил:

— Культурная география, мужик. — Он покачал головой. Культурная география — предмет, на который мы ходили вместе. — Никак не допру, что это такое. Культура? География? Понимаешь, куда это я?

— Наверно, в скейт-парк? — предположил я. Вообще-то парк был закрыт на зиму, но ведь Пихача это никогда раньше не останавливало.

— Я говорю в концептуальном смысле, — сказал он. — Следи за логикой, не то не вечно никуда не придешь.

Я уже усек по опыту, что в случае, когда не можешь сообразить, о чем речь, лучший ответ — это молчание. Знай молчи себе и понимающе кивай.

— Я так думаю, одна услуга порождает другую, comprende?

Я снова кивнул, питая втихомолку надежду, что Пих не стал двуязычным. Его и на одном-то языке было трудновато понимать.

— Ну что, сделаешь? — вопросил он.

Мне пришлось прервать молчание:

— Сделаю что?

Он взглянул на меня так, будто я дебил.

— Напишешь за меня реферат по культурной географии?

— С какой стати я буду за тебя что-то писать?

— А с той, что я отстегну твоему приятелю целых шесть месяцев моей жизни.

Вот это да. Никто еще не дарил Гуннару так много. Хозяин Времени был заинтригован.

Пихач заржал — так его развеселило выражение моего лица.

— Да подумаешь, не фигня! Не имеет никакого не значения, потому как я и без того знаю, когда из меня цветочки попрут. Или водоросли, в моем случае. Свиданке с судьбой ничто не помешает, потому как дам я Гуннару ничего или не дам, гадалка предсказала — значит, так оно и будет. Умно, правда? У меня все схвачено!

На этот раз я и впрямь следил за его логикой, и она меня испугала.

— Но тогда... почему только шесть месяцев? — спросил я. — Если твое будущее все равно что высечено в камне, то почему бы не дать год?

— Бери! — сказал он и шлепнул меня пятерней по спине. — И не забудь: реферат по этой дурацкой культурной географии к пятнице!

— Эй, тпру! Погоди! Я не сказал, что согласен! — взвился я. Ведь меня явно облапошили! И тогда, к сожалению, я ляпнул первое, что пришло на ум:

— А лично мне что обломится?

Пихач пожал плечами:

— А чего тебе надо?

Слушайте, биржевые маклеры ведь получают комиссию со всех своих продаж? Получают. Вот я и подумал: «А я чем хуже?»