Русское правоведение: «юридическая чума» на Руси — вылечим - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор - Страница 40

Первый «Индекс» был опубликован в 1529 г. в Нидерландах. Первый общекатолический «Индекс» был издан в 1559 г. Чтение книг из этого списка грозило отлучением от церкви, которое в ряде случаев влекло за собой и перспективу быть живьём сожжённым на костре. Последнее 32?е издание «Индекса» вышло в свет в 1948 г. и включало в себя 4000 изданий, как сообщает Википедия, «запрещённых из-за ереси, аморальности, элементов порнографии, политической некорректности и т.д.». Официально Рим отменил действие «Индекса» только в 1966 г.

Католическая церковь поддерживала в актуальном состоянии, переиздавала «Индекс запрещённых книг» и навязывала его пастве на протяжении 400 с лишним лет. В начале этого периода Римская курия пыталась использовать «Индекс запрещённых книг» в качестве средства защиты паствы от идеологов реформации[321]. Но реформация если и не одержала над Римом безоговорочной победы, то лишила католицизм монополии на идеологическое обеспечение политики — как в ряде бывших католических государств, так и в особенности — глобальной политики. После подписания Вестфальского мира (1648 г.), завершившего тридцатилетнюю войну, эпоха Римско-католической идеологической тирании ушла в прошлое. К моменту отказа от «Индекса запрещённых книг» в 1966 г. католическая иерархия оставалась хотя и значимым, но всего лишь одним из многих субъектов глобальной политики и политики ряда государств, утратив во многих некогда католических государствах своё влияние.

Т.е. «Индекс запрещённых книг» показал свою полную несостоятельность в деле сохранения исторически сложившегося (к моменту появления «Индекса») политико-идеологического режима католицизма.

Создавали свои списки запрещённых книг и государства, но ни одно из них также не достигло целей, которые декларировались при учреждении такого рода списков запрещённых книг. Однако для творцов федерального закона от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» исторический опыт — ничто[322]…

Когда президент РФ В.В.Путин встречался со студентами юридических вузов и факультетов Москвы 3 декабря 2013 г., встал вопрос о юридических запретах на доступ к информации в интернете, на доступ к тем или иным сайтам. В своём ответе В.В.Путин заявил:

«Нужно просто, чтобы в сознании людей и пользователей интернета, и провайдеров устаканились и определённые правовые нормы, и морально-нравственные. Видимо, для этого нужно время. Но это зависит от всех, кто в интернете сидит, кто пользуется интернетом, от понимания того, что от этого зависит будущее нашей страны в значительной степени. Потому что ведь сегодняшние и будущие поколения, воспитанные на интернете, всё-таки немножко отличаются от тех, кто просто на книжках Тургенева воспитывался. Это чрезвычайно важная вещь, и от этого в известной степени зависит и будущее России.

Но просто свернуть это, технологически и юридически всё запретить — абсолютно неправильно, это самый простой и вредный путь. Это всё равно что, знаете, запретить статью, книжку. Это невозможно. Если она, по вашему мнению, является плохой, вредной, нужно талантливо, грамотно, своевременно ответить, с тем чтобы потребители одной и другой информации могли сравнить и сказать: да, пожалуй, этот парень-то поумнее будет, а первое мнение совершенно никуда не годится, вредное, нужно выбросить его на свалку истории.

Это я так, в общих чертах, но подход в целом должен быть такой. Это должны быть фундаментальные подходы, а не сиюминутное желание задушить, схватить и не пустить. (Выделено нами жирным при цитировании). Но опасности там, конечно, есть, и мы, безусловно, должны об этом думать. И в этом я с Вами абсолютно согласен»[323].

Фактически В.В.Путин в этом ответе на вопрос разъяснил позицию, высказанную В.М.Мо­ло­товым в 1939 г. Однако, вопреки выделенному нами жирным при цитировании мнению В.В.Путина, существование в России Федерального списка экстремистских материалов — историческая данность, и этот список возник в период первого президентского срока В.В.Путина, а соответствующий закон был утверждён им.

Теперь перейдём к рассмотрению юридических аспектов существования Федерального списка экстремистских материалов.

Статья 29 конституции РФ 1993 г. гласит:

«1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова.

2. Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.

3. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.

4. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом.

5. Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается».

Эти положения неоднозначно понимаемы, в силу чего не всегда и не во всём в реальной правоприменительной практике совместимы друг с другом.

Поэтому придётся выяснять, что есть что.

«Цензура запрещается»: это — конституционное положение, имеющее прямое действие и высшую юридическую силу. Но встаёт вопрос: Как понимать слово «цензура» применительно к политической практике?

«ЦЕНЗУРА (лат. censura) — контроль официальных властей за содержанием, выпуском в свет и распространением печатной продукции, содержанием и исполнением (показом) сценических постановок, радио — и телевизионных передач, а иногда и частной переписки (перлюстрация), с тем, чтобы не допустить или ограничить распространение идей и сведений, признаваемых этими властями нежелательными или вредными. По способу осуществления делится на предварительную и последующую. Предварительная Ц. предполагает необходимость получить разрешение на выпуск в свет книги, постановку пьесы и т.д., последующая (карательная) заключается в оценке уже опубликованных изданий и принятии запретов или ограничений в отношении тех, которые нарушают требования Ц. Большинство современных конституций, провозглашая свободу информации, прямо запрещают Ц. (в т.ч. Конституция РФ). Однако во всех странах мира введение Ц. допускается, если объявлен режим чрезвычайного или военного положения»[324].

Т.е. цензура как политическое явление — шире, нежели анализ литературного или иного художественного или научного произведения и препирательства с авторами о содержании и формах подачи содержания потребителю информационного продукта, как это понимают большинство людей. Цензура в самом широком смысле этого термина, выраженном в приведённой статье, — это управление тематическим спектром информационных потоков, распространяющихся в обществе.

Соответственно такому определению термина «цензура», взятому из «Большого юридического словаря» (обратим внимание на тот факт, что цитируемый словарь — юридический, а не общеобразовательный), и соответственно статье 29, часть 5 конституции РФ, имеющей прямое действие и высшую юридическую силу, Федеральный список экстремистских материалов России существовать не должен.

Тем не менее возникает вопрос: Как запрет цензуры (ст. 29.5 конституции РФ), совместить с конституционным запретом на пропаганду и агитацию, «возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду» и запретом пропаганды «социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства» (ст. 29.2 конституции РФ)?

Чтобы ответить на него, также придётся выяснить, что юридически означают термины «пропаганда» и «агитация». И здесь сразу же выясняется, что юридически ни тот, ни другой термины ничего не означают, в частности потому, что определения обоих терминов отсутствуют в законах и наиболее авторитетных юридических словарях. В других словарях эти термины определены, но эти определения носят характер общекультурный.