Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Адмирал Де Рибас - Сурилов Алексей - Страница 28


28
Изменить размер шрифта:

лишился. По случаю недостатка ружей в армии, сказано делать их в Могилеве и в селе Павловском, что в Нижегородской губернии. Государевой грамотой казакам велено быть в поголовном походе. Господа англичане и пруссаки надеются, что война кончится миром, полезным для них и Порты Оттоманской. Но в рассуждении этом они крайне заблуждаются и в интригах не преуспеют.

– Каковы намерения государыни относительно Придунайских княжеств? – спросил де-Рибас.

– Ныне о том в совете мозголомствуют. Россия намерена получить Очаков с землями между Бугом и Днестром и для нужд торговли – два-три острова в Архипелаге. Из Молдавии, Валахии и Бесарабии должно образовать независимое княжество Дакию. К тому располагает жестокая вражда молдаванов и валахов к Порте Оттоманской. В князья государыня прочит Светлейшего. Английские и прусские дворы всеми силами стараются не допустить сокращение владений турецкого султана и под разным предлогом злодействуют против России, побуждают министров своих при российском дворе горланить за оставление турок в Европе.

– Удивляюсь недоброходству прусского и английского дворов к христианским народам, испытывающим жестокое угнетение басурман, – вздохнул де-Рибас. – Но отечество наше тем и сильно, что недоброхотам не пойдет на попятную.

– Ныне, ваше превосходительство, мы в тяжелом состоянии. Расходы на армию возросли до чрезвычайности. В прошлом месяце туда отправлено три миллиона серебром и столько же ассигнациями. Но войска и после сего в значительной части остаются босыми и нагими. Во внутренних губерниях неслыханная, небывалая дороговизна. Четверть муки обходится не дешевле семи рублей, а в армию на четверть отпускается четыре рубля пятьдесят копеек. Рекрутскую повинность распространили ныне и на те губернии, которые никогда рекрутов не выставляли.

После обеда граф Никита ушел в отведенную ему каюту. Осип Михайлович по давнишней привычке перечитал письмо жены и горько улыбнулся. Он доподлинно знал, что Суворов на Измаил не идет, что войска у этой крепости, разделенные между двумя соперничающими генералами – Потемкиным и Гудовичем, стоят в полном бездействии с немалым уроном от болезней и нуждой от неустроения лагерной жизни. Он знал, что оба тяжелые на подъем, бездельные генералы крепко думают о снятии блокады Измаила и о переводе войск на зимние квартиры. Это, по мысли де-Рибаса, было равносильно отступлению в Украину и утрате плодов кровопролитной компании девяностого года.

Штурм и взятие Измаила

17 ноября де-Рибас приказал флотилии сниматься и взять курс на Измаил. Считанные дни оставались до наступления зимних холодов. Гребные суда с артиллерийским вооружением, удвоенными комплектами боеприпасов и десантом против течения шли тяжело. Люди на веслах изнемогали от напряжения и усталости. Смена гребцов производилась каждый час. Где было можно, ставили паруса. Под сильными порывами ветра суда кренило на правый борт так, что была даже опасность опрокидывания.

После суточного перехода 18 ноября к полудню генерал-майор Арсеньев, несмотря на ненастную погоду, начал высадку войск на Сулинском острове. Первыми десантировались батальоны Херсонского гренадерского полка, за ними лифляндские и бугские егеря, последним – батальон Алексопольского полка.

Высадка на ту часть Сулинского острова, которая противостояла береговой стороне крепости, означала выход на исходный рубеж к штурму Измаила.

С борта флагмана через сетку мелкого секущего дождика Осип Михайлович осматривал в подзорную трубу внешние обводы могучей турецкой твердыни. Со стороны суши это была высокая земляная ограда бастионного[27] и капонирского [28] расположения. Вдоль вала тянулся наполненный водой ров, глубина которого, по сведениям лазутчиков была от 3 до 5 сажень [29] и более. Береговая сторона составляла южную линию обороны крепости. Здесь позиции неприятельской пехоты прикрывал мощный артиллерийский козырек из десяти девятипушечных батарей крупного калибра. Тут располагалась мортирная батарея, орудия которой были способны бросать пятнадцатипудовые ядра. Над укрытыми в окопах огневыми порядками пехоты господствовал редут Табия с тремя ярусами пушечных амбразур. Орудия Табии были приспособлены для обстрела продольного течения Дуная вверх до крепости. Редут крепко перекрывал реку.

Не овладев редутом Табия, нечего было и думать о прорыве в Измаил со стороны реки. Поэтому Осип Михайлович приказал Арсеньеву пока ставить против Измаила на Сулинском острове пушечный противовес.

18 ноября дул пронизывающий северо-западный ветер. Дождь сменялся крупой, ледяная крупа дождем. Сырость забиралась за ворот и холодными струйками бежала за поясницу.

Казаки и солдаты стаскивали орудия с транспортов и катили в земляные укрытия – род брустверов с прорезями для орудийных стволов, достаточными для необходимых углов обстрела.

Почва на Сулинском острове – болото, поросшее колючим кустарником, не укрывавшее войска от неприятеля, но весьма затруднявшее передвижку орудий и доставку боезапаса. Примыкающая к реке часть острова была в камышовых плавнях. Местами здесь возвышались рощи белой и болотной ивы, стоявшие в желто-буром листопаде. В отдалении были видны могучие кроны одиноких дубов и вязов. На мелководье плескались лещи, сазаны и окуни – жирные летними нагулами.

– Ну и погодка, мать ее за ногу, – ругался Гриневский. – Холодина звег'рская, ветг'рюга да еще и дождь. Федоскин!…

– Слушаюсь, ваш благородь!

– Что ты, бг'ратец, худо сапоги мне чинил. Пог'ртянки насквозь пг'ромокли. Чег'рт знает что, бг'ратец.

– Виноват, ваш благородь! Оплошал малость.

– Скотина ты, однако. Экое свинство сделал.

– Так точно, ваш благородь, скотина!

– Казуг'рский!

– Я, вашскородь!

– Что у тебя с патронной сумкой?

– Никак расстегнулась.

– Непг'риятельская кавалег'рия! В г'ружье! Задние заг'ряжай, в пег'реднюю шег'ренгу подавай. Залпом пли! Заг'ряжай! Пли! Молодцы, г'ребята! Богатыг'ри! Заг'ряжай!

– Обходят вашскородь!

– Молодец, Федоскин! Тг'ретий плутонг[30] фг'ронтом напг'раво! Залпом! Пли! Пег'рестг'роение в каг'ре! Кавалег'рию в штыки! Чег'рт… Ког'рабельная аг'ртиллерия…

Турки атаковали Гриневского со стороны речки Репиде силами всей, оказавшейся здесь конницы. От редута Табия на Сулинский остров двинулось пять неприятельских лансонов.

Против турецкой кавалерии на выручку Гриневскому де-Рибас выдвинул 200 гренадеров и 300 черноморских казаков. Схватка была короткой, но жестокой. Под есаулом Черненко споткнулась лошадь. Он перелетел через ее голову и зашибся так, что из глаз его посыпались искры и в голове помутилось. Подхватившись, Черненко вскочил на верного конягу и в лаве продолжал преследовать неприятеля до озера Кучурлуй.

Турецкие лансоны пытались подвести русскую гребную флотилию под бастионы редута Табия. Дуэль пушек продолжалась без малого четыре часа. Де-Рибас маневр неприятеля, однако, разгадал. Взорвав один турецкий лансон, остальные он вынудил выйти из боя под защиту крепостных орудий. Наступила тишина, нарушаемая только шорохом дождевых потоков. Похоже было, что хляби небесные разверзлись надолго. Изредка пробегали и укрывались в зарослях дикие кабаны, шныряли выдры, хорьки, попадались норки и горностаи, потревоженные ботфортами[31] солдат.

Ни в днепровских низовьях, ни в иных местах никто даже из самых бывалых казаков, не исключая бригадира Чепиги и полкового есаула Черненко, не могли припомнить такого изобилия разной дичи и рыбы, хоть места здесь по несходственности погоды в эту пору были гиблые.

К генералам Потемкину и Гудовичу послал Осип Михайлович гонцов с пакетами. Есаул Федор Черненко с надежными казаками Орликом и Порохней направился с поручением в штаб Потемкина. Войска снимались с позиций на зимние квартиры. На развезенной дороге солдаты подталкивали фуры, утопавшие в густой грязи. Усталые лошади дымились испарениями пота, накипью покрывавшего их тяжело вздымающиеся бока. Армия располагалась биваками под открытым небом. На обочинах дороги стояли пушки, зарядные ящики, обозы. У штабных домов была необычная суета. Фуры грузились сундуками, тюками, ящиками и корзинами, доверху наполненными разной рухлядью.

вернуться

27

Бастион – укрепление на углах крепостной ограды для обстрела местности впереди и вдоль крепостных стен или рвов.

вернуться

28

Капонир – оборонительное сооружение, предназначенное для ведения флангового или косоприцельного огня.

вернуться

29

Сажень – старая русская мера длины – 152—176 сантиметров.

вернуться

30

Плутонг – взвод.

вернуться

31

Ботфорты – сапоги с высокими голенищами.