Рассказы Ляо Чжая о необычайном - Сунлин Пу - Страница 26

– Дознано, что Ван Лань умер без вины, а теперь является блаженным бесом. Леченье – милосердное искусство. Нельзя узаконивать его силой бесовщины. Сегодня я получил приказание Владыки вручить ему титул вестника Чистого Дао. Хэ Цай подл и развратен. Он уже казнится, скрытый в горе Железной Ограды[42]. Чжан невинен, его надо простить.

Цензор проснулся и подивился сну. Отпустил Чжана, который собрал свои пожитки и вернулся на родину. У него в мошне оказалось несколько сот лан, из которых он половину почтительно передал семье Вана, и ей эти деньги принесли богатство.

ТОТ, КТО ЗАВЕДУЕТ ОБРАЗОВАНИЕМ

Некий учитель был сильно глух, но дружил с лисой, которую слышал, даже когда она шептала. Всякий раз как он представлялся по начальству, то брал с собой лису, и никто не знал, что он на ухо туг.

Через пять-шесть лет лиса простилась с ним и ушла, наказав ему:

– Вы – словно истукан! Стоит сыграть с вами злую шутку, и все пять ваших чинов слетят. Вместо того чтобы по глухоте своей проштрафиться, не лучше ль было бы вам пораньше уйти со службы, оставшись на высоте?

Учитель любил деньги и не сумел последовать этим словам. Ответы его стали часто весьма странны, и инспектор просил разрешения прогнать его, но он умолил начальника, который ласково уговорил инспектора этого не делать.

Однажды учитель был на государственном литературном экзамене. Когда кончили выкликать учеников, инспектор удалился к себе и сел обедать вместе с преподавателями. Все преподаватели лезли в книжные сумки и делали инспектору подношения, чтобы при его посредстве выхлопотать себе дальнейшее продвижение по службе. Наконец инспектор с улыбкой обращается к нашему учителю:

– Почтенный педагог, почему же вы один ничего не подаете?

Учитель растерянно смотрел, не расслышав. Сосед его по столу толкнул его локтем и рукой полез в сумку, чтобы показать, в чем дело. Учитель как раз только что взял с собой по поручению одной своей родственницы известный суррогат-секрет супружеской спальни, чтобы продать его, и спрятал его в сумку. Куда бы он ни приходил, всюду и всем предлагал эту штуку купить. Видя, что инспектор улыбается, он решил, что ему требуется эта вещь, и с поклоном, весь согнувшись, ответил:

– Самые лучшие, позвольте заметить, на восемь цяней, а уж это ваш покорнейший слуга не смеет вам поднести.

Весь стол фыркал. Инспектор велел вывести учителя и лишил его должности.

Послесловие рассказчика

Область Пиньюань в древности одна ничего не имела представить. Да, ее князь был словно скала среди течения! А здесь инспектор, и вдруг требует себе подношений. Конечно, ему нужно было поднести как раз это самое. А человека за это, изволите видеть, увольняют. Что за несправедливость!

СТУДЕНТ ПЬЯНИЦА ЦИНЬ

Студент Цинь из Лайчжоу сделал настойку из трав и по ошибке положил туда яду. Вылить вино было выше его сил; он запечатал жбан и поставил стоять.

Через год как-то ночью ему захотелось пить, а вина нельзя было нигде достать. Вдруг он вспомнил про спрятанную настойку. Сорвал печать, понюхал: аромат замечательный, ударяет в нос до умопомрачения, кишки зудят, слюна так и бежит… Не мог справиться с собой, взял чарку и хотел попробовать. Жена предостерегала и усердно упрашивала его не делать этого, но студент только смеялся.

– Попить всласть и умереть – куда лучше, чем умереть от мучительной жажды.

Выпил чарку, нагнул жбан и налил еще. Жена встала и разбила жбан. Вино растеклось по всему полу. Студент припал к земле и стал пить, словно корова. Вскоре в кишках начались боли, рот сомкнулся. Ночью он умер. Жена с плачем и причитаниями стала готовить гроб и уже положила его туда, но на следующую ночь явилась в дом какая-то красивая женщина ростом не более трех футов и прямо пошла к месту, где стоял гроб. Взяла воды из чашки, попрыскала на покойника, и тот разом ожил.

Он стал спрашивать, как это так случилось.

– Я фея-лиса, – отвечала женщина. – Мой муж как раз теперь пошел в семью Чэнь, украл вино, опился им и умер. Я пошла его спасать и на возвратном пути случайно проходила мимо вашего дома. Мужу стало очень жаль вас, вы и он были больны одним и тем же. Он и послал меня оживить вас остатками того лекарства, которое ему так помогло.

Сказала и стала невидима.

ПАРА ФОНАРЕЙ

Вэй Юньван из Пэньцюаня в Иду происходил из старинной и знатной семьи, которая, однако, впоследствии – увы – обеднела, так что у него не хватало уже средств на продолжение образования, и он еще лет двадцати от роду уже прекратил занятия науками и вошел в дело зятя по торговле вином.

Однажды вечером он лежал один в винном складе. Вдруг слышит стук чьих-то шагов. В испуге он вскочил и стал с замиранием сердца прислушиваться. Стук все ближе и ближе, вот уже ищут лестницу, идут вверх, шаги перебивают друг друга… И сейчас же две прислуги с фонарями в руках очутились у его постели. За ними появился молодой человек, из интеллигентных, который вел за руку девушку. Он подошел к постели Вэя и стал улыбаться. Вэй страшно испугался и ничего не понимал, но тут же начал догадываться, что это лисицы. Понял, и волосы на голове встали, словно деревья в лесу. Поник головой, не решаясь даже взглянуть.

– Не глядите на нас букой, – смеялся молодой человек. – Моя сестра с вами связана давней судьбой, еще до рождения. Вот ей и следует за вами поухаживать!

Вэй смотрит – молодой человек одет в расшитый шелк и соболя, глаза горят… Застыдился своего грязного вида, покраснел и не знал, что на это сказать. Молодой человек и служанка оставили фонари и исчезли.

Вэй стал внимательно рассматривать девушку, которая была светла, свежа, словно фея. Она ему сильно понравилась, но он был совершенно сконфужен и никак не мог с ней заговорить в заигрывающем тоне. Дева смотрела и смеялась…

– Послушайте, – говорила она, – ведь вы же не из этих, зарывшихся в книги… К чему этот напыщенный вид книжника? – Подошла близко-близко к постели и сунула ему на грудь руку, чтобы погреть ее.

Вэй теперь только оттаял, лицо раскрылось, и, теребя ее, начал с ней пошучивать, а затем привлек к себе и стал любить.

Еще не пробил утренний колокол, а служанка с букольками уже пришла тащить ее домой. Условились ночью опять свидеться, и действительно, поздним вечером она пришла и говорила ему, смеясь:

– Глупый мой, какое тебе счастье! Не затратил ни копейки, а получил такую красивую жену, которая каждый день к тебе сама бегает.

Вэй, обрадовавшись, что никого тут нет, поставил на стол вино и стал с ней пить. Играли в «спрятанные пальцы», причем дева выигрывала в девяти случаях из десяти.

– Не лучше ль будет, – смеялась она, – если я буду прятать пальцы, а ты будешь их угадывать? Угадаешь – выиграл, нет – проиграл! Если же заставишь меня отгадывать, то никогда не выиграешь.

Сделали так и забавлялись весь вечер, а затем пошли было спать, но дева сказала:

– Вчерашней ночью на твоем одеяле и матрацах было ужасно холодно, прямо нестерпимо.

И крикнула прислугу, веля принести одеяло. Развернули его на постели – тонко вышитый нежный шелк был мягкий, весь душистый… Вэй развязал ей пояс, стал с ней любовничать… Ее красные губы блуждали, метались – совсем как «мягкое и теплое царство» у ханьского государя[43], если даже не лучше. И с этой поры их отношения установились окончательно.

Прошло полгода. Вэй вернулся на родину. Раз ночью при луне он разговаривал с женой у окна. Вдруг видит, что его дева в роскошном наряде уселась на стене и машет ему рукой, зовет его. Вэй подошел к ней. Она взяла его руку, перелезла к нему через забор и, держа его за руки, говорила:

– Сегодня я с тобой расстанусь. Пожалуйста, проводи меня несколько шагов, окажи мне этим внимание, заслуженное, надеюсь, за полгода нашей с тобой связи.