Записки школьного врача - Шляхов Андрей Левонович - Страница 6

– Сразу по оформлении.

– Без карточки обедать нельзя – нечем отмечать. Если забыл – ходи голодный, отметить завтра два раза не получится. И от руки в систему ничего внести нельзя – только карточкой. Приложил – обед засчитался. У нас был один фрукт, математику преподавал, так тот знаешь что придумал? Вырезал кусок по размеру карточки из какого-то прозрачного материала, который импульс не проводит, и прикладывал карточку через него. Внешне все пристойно – отметился человек, а терминал карту не считал. И так месяца два, пока Эмилия не сообразила, что в столовой она его видит ежедневно, а по компу обеды не проходят. На следующий день он уже у нас не работал. Смешно было при его зарплате экономить полторы тысячи в месяц на обедах.

– Да и глупо, – добавил я, – коллектив небольшой, рано или поздно заметили бы.

– Людская наивность порой поражает…

Я вернулся к себе вовремя – не прошло и минуты, как ко мне пришел гость – невысокий, крепкого телосложения блондин с глазами пронзительный синевы.

– Денисевич! – отрекомендовался он. – Преподаватель айкидо.

– Коновалов! – представился я. – В миру – Сергей Юрьевич.

– Так мы тезки – я тоже Сергей, только Александрович!

Как и полагается, ладонь у преподавателя айкидо была твердой, словно камень.

– Я сегодня первый день как вышел. Узнал, что у нас новый врач, – пришел знакомиться.

Несколько минут ушло на традиционные расспросы – не надоело ли работать врачом, нравится ли в гимназии и как вообще жизнь. Затем Данисевич перешел к цели своего визита:

– Я работаю, можно сказать, сдельно – получаю пятнадцать процентов от того, что платят ученики. Поэтому, сами понимаете, чем больше учеников, тем мне лучше…

Это я понимал, а вот куда клонит Денисевич, не понимал совершенно.

– …У меня, кстати, тоже медицинское образование – семнадцатое медучилище знаете, на Милашенкова?

– Слышал о таком, – вежливо ответил я, не знакомый ни с одним из медицинских училищ.

– Я – фельдшер. Три года на «скорой» отпахал, а потом решил серьезно заняться айкидо. Поэтому к ученикам я подхожу не только со спортивных, но и с медицинских позиций. Нагружаю посильно, слежу, чтобы не надорвались, в общем – стараюсь, чтобы все было хорошо. Когда клиентам хорошо, то и мне хорошо, верно?

– Верно, – согласился я, все еще не догадываясь, чего от меня надо преподавателю айкидо.

– А у нас в гимназии система такая – в айкидо как в «боевую» секцию, прием идет только через врача…

Тайное мгновенно стало явным.

– … а ваша предшественница очень вредничала. То пролапс митрального клапана у кого-то выслушает, то опорно-двигательный аппарат ее не устроит, а одному так вообще – из-за зрения заниматься не разрешила. Ну зрение-то тут при чем? Вот я и прошу – отправляйте ко мне всех желающих. Я все равно их карточки читаю и прекрасно представляю, кого можно физически совершенствовать, а кого – духовно.

– А как вы совершенствуете духовно? – полюбопытствовал я.

– Знакомлю с философией айкидо. Концепция Пустоты, верность жизненному пути, учу отличать малое от великого, важное от неважного… Вы буддизмом или даосизмом увлекаетесь?

– Нет, как-то не пришлось.

– Плохо, – искренне огорчился Денисевич. – Тогда вы меня не поймете… Ну так что – мы договорились?

– Условно, – улыбнулся я. – С явным пороком сердца или, скажем, с выраженным сколиозом я на айкидо не направлю. Но сильно придираться к физическому состоянию не стану. Все по уму.

– Про пороки и речи нет, – просиял Денисевич. – Правильно вы сказали – все должно быть по уму. Кстати, если захотите – я еще со взрослыми занятия провожу. Индивидуально или в маленьких группах.

В восьмом классе я хотел заниматься карате. Посетил два занятия, впечатлений хватило на всю оставшуюся жизнь. Так же, как и понимания того, что боевые искусства – это не мое. Вот шахматы – другое дело. Хвастать не буду, но не всякий кандидат в мастера против меня выстоит – разделаю как бог черепаху…

Вечер я, как и намеревался, провел в гостях у Тамары Ивановны. Пил чай, закусывал домашним печеньем и задавал вопросы.

Оказалось, что Юра ничего не приукрасил.

– Я не придаю этому большого значения, – призналась Тамара Ивановна. – Просто наблюдаю со стороны и посмеиваюсь втихаря. Меня никто не трогает, знают, что чуть что – я уйду. Пенсии мне на жизнь вполне хватит, да и Димочка поможет, если понадобится…

Первое сентября

– Здравствуй, школа! – сказал я, проснувшись задолго до того, как зазвенел будильник.

Я слегка волновался, как-никак – новая работа. Введение в специальность закончилось – впереди суровые будни.

В голове почему-то завертелась несуществующая пластинка со «Школьным вальсом». Причем с середины:

Девочку, чей портфель я самоотверженно протаскал два года, забыть невозможно при всем желании – она чуть ли не каждый день ведет новости на одном из центральных каналов. Этим летом я встретил ее на ВВЦ, она там каталась на велосипеде. На меня даже не взглянула, и правильно – когда управляешь транспортным средством, пусть даже и без мотора, лучше смотреть на дорогу, а не по сторонам.

Иногда, коротая ненастный вечер за бокалом вина, я люблю помечтать о том, как бы у нас с ней могло сложиться, если бы я… Впрочем, пора бежать в школу, то есть – в гимназию. Не хватало еще опоздать на работу в такой торжественный день.

Не опоздал – пришел вовремя, переоделся и сел за свой стол. Картина маслом – «Добрый доктор ждет своих пациентов». На торжественное мероприятие во дворе школы я не пошел, так как по инструкции покидать свой кабинет должен был только по делу. Так что пришлось ограничиться наблюдением из окна.

Собственно, чего там наблюдать – дети и родители выстроились буквой «П», шеренга учителей замыкала «П» в каре, на трибуну, чередуясь, выходили дети и учителя. Дети говорили о том, как они хотят учиться (по мордашкам было видно, что все врали), а учителя признавались, как они счастливы, что начинается новый учебный год (некоторые врали очень даже искренне и убедительно). Ничего интересного, все как всегда.

– Наша сладкая парочка уже успела поцапаться, – сказала Таня.

– Что за сладкая парочка?

– Никишова и Мартыненко, две наши звезды. Они и так друг друга терпеть не могли, несмотря на то, что на деле делить им нечего – одна русский преподает, другая – математику с физикой, а в мае чуть ли не передрались за классное руководство в пятом «А».

Таня замолчала и снова уставилась в окно.

– Нельзя ли поподробней? – попросил я. С детства не терплю рассказов, оборванных на середине. Да и кто их любит?

– Ой, простите, Сергей Юрьевич, – смутилась Таня. – Когда дети переходят из начальной школы в старшую, у них меняется классный руководитель. Традиционно, кому какая буква досталась, тот ту и ведет. Выпустил одиннадцатый «А» – принимай пятый «А». Типа традиция такая, чтобы учителя себе классы не выбирали, а то начнется – «этот я не возьму, там одни придурки, дайте мне лучше другой». Всем же все равно не угодишь, а когда есть какая-то система, то никому не обидно. А в этом году Никишова, которой полагалось брать пятый «В», захотела взять пятый «А», потому что там учится сын большого чина из Генштаба. Сыну Светланы Семеновны шестнадцать лет – армия на носу, вот она и загорелась таким каналом обзавестись. Классный руководитель ребенка – это же не совсем чужой человек…

– Не чужой, – согласился я.