Симфония для пяти струн (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 15

— Ты бы смог?

— Нет, — тряхнул головой Сарк. — Но я не показатель, я с этим явлением знаком только поверхностно. А вот если бы человек на этом специализировался… Что это тебя так перекосило?

— А? Да идея одна появилась.

— Вот, таким ты мне больше нравишься, работай. А я пойду дальше спать. Я же больше не нужен?

— Иди, иди. Спасибо тебе.

— Спасибо не булькает. Купи абсента, литра два; надо ж тебе зелья из чего-то делать.

— Слушай, давно хотел спросить, а почему абсент-то?

— Потому что спирт и полынь, то, что нужно в твоём случае. Не учи доктора успокоительные готовить! Пойду я; не провожай, дорогу помню.

— Ау, что он там с тобой делал? — ахнула, открыв дверь, подруга. — Может, тебе доктора надо? Или хотя бы успокоительного какого-нибудь?! — в полном шоке предложила она, пропуская меня внутрь.

Отбежав на некоторое расстояние от тара Аля, я сумела взять себя в руки. Не полностью, но достаточно, чтобы не ломиться на ночь глядя к пожилому человеку со своей истерикой. Вряд ли я до завтра ещё пересекусь со следователем, поэтому интересующий вопрос можно будет спокойно задать уже в рабочей обстановке.

— Показания снимал. А что такое?

— Да вид у тебя такой, будто ты от самой Руки Гармонии бегом бежала, да ещё за тобой демоны гнались. Что, правда бежала? — не поверила она, заметив моё смущение.

— Ну, не то чтобы бежала. Да и не гнался за мной никто. Просто когда очнулась, прошла уже больше полпути. Решила, проще будет своим ходом добраться.

— Что он натворил? — подозрительно нахмурила светлые брови Оли.

— Не совсем он, скорее, во мне дело. Помнишь, я тебе говорила, что при первой встрече умудрилась его почувствовать? Ну, Аля. Ещё радовалась, как это легко получилось. Так вот сегодня впору той лёгкости уже пугаться. Меня настолько затянула его музыка, что было ощущение: ещё немного, и я окончательно в ней потеряюсь.

— А такое возможно?

— Не знаю. Я хотела к мастеру Фарту бежать, спросить, но по дороге взяла себя в руки. Лучше я завтра утром спрошу.

За этим разговором мы прошествовали на нагретое место, в библиотеку. Где, выпив кофе и ещё немного шумно поспорив о произошедших со мной событиях (в основном ругалась Оли, услышав, что я не помню, что писала в показаниях; она даже предположила злой умысел со стороны следователя, но я эту мысль с возмущением отвергла), вернулись к прерванному занятию.

Честно говоря, я окончательно перестала верить в эту затею, сомневаясь в возможности что-то найти, и хотела предложить подруге бросить это гиблое дело. Но перевернула очередную страницу, и сердце подскочило к горлу, оглушительно застучав в ушах.

— Знаешь, Оли, мы с тобой, кажется, обе красивые. Очень красивые. Очень-очень…

— В каком смысле? — удивлённо покосилась на меня подруга. — Я и не отрицаю; красавицы. Но к чему ты это сейчас?

— Да к тому, что мы две дуры! — зло фыркнула я. — Словари какие-то, полезли в мифологию! Вот. Полюбуйся! Ответ под носом был, две буквы местами переставить!

— Две буквы? Это Льа что ли получается? — она даже с дивана встала и подошла ко мне.

— Хуже. Катраль.

— Подожди, подожди, стой! — подруга замахала руками и плюхнулась рядом, потянув на себя книжку. — Катраль?! Живой ветер, которым в деревнях пугают детей, чтобы не бегали в поле гулять? Нет, это уже слишком. Ладно, тварь какая-нибудь легендарная, но это — уже правда чересчур!

— Читай, «чересчур»! — я ткнула пальцем в строчки, — «… ходит поверье, что Карталь на десять дней в году может принимать облик человека. В таком виде он бродит среди людей, пытаясь отыскать свои глаза и сердце, которые, по легенде, украл Буг (Вечный Бродяга, смотри соответствующую статью) и спрятал у кого-то из человеческого рода». Принимать облик человека! Он вон даже в гармоники подался, ищет! Может, это он ту женщину и убил? Сердце её забрал, решил, что это его?!

— Так, а ну, прекрати истерику! — Олея резко встряхнула меня за плечо и даже отвесила звонкую оплеуху. — Это моё дело, истерики закатывать, а ты у нас собранная и серьёзная. Не надо же так буквально всё воспринимать! Да и вообще, написано, «на десять дней в году»; он следователем, по меньшей мере, лет восемь работает! И откуда ты знаешь, как выглядят глаза и сердце ветра? Может, он любовь свою ищет, потому и сердце?!

— Тебе вообще везде любовь мерещится, — проворчала я, стыдясь своей вспышки. — Спасибо за отрезвляющую пощёчину, помогло, — я неуверенно улыбнулась и подвигала нижней челюстью, пощупав щёку, на которую пришёлся удар. — Надеюсь, назавтра не опухнет.

— Не должно, — улыбнулась в ответ подруга. — Но можно что-нибудь холодненькое приложить. Что ты так взвилась-то? Ну, даже если он действительно этот живой ветер из сказки. Во-первых, ты сама говорила, что готова поверить в любую сказку больше, чем в его человеческую природу. Ну, а, во-вторых, как минимум одно несоответствие есть — время его человеческого существования. Так что нет гарантии, что вся остальная часть легенды — правда.

— Ну… Конечно, в любую сказку, но… не настолько же! — я вздохнула. — Смотри, ведь одно к одному сходится! И то, что я воспринимаю его как шторм; живой ветер, как его ещё воспринимать? И неприязнь к нему окружающих, и все странности его поведения можно этим оправдать. Про сердце я, конечно, погорячилась, — признала я.

— Надо поискать что-нибудь посущественней, чем энциклопедическое издание, и почитать про этого Катраля. А сейчас пойдём-ка спать, завтра на работу.

— Да уж, план на сегодня мы даже перевыполнили!

В свете выясненного в нию, утром осты я так ничего и не сказала мастеру Фарту. Я просто не нашла слов сформулировать интересующие вопросы, не сказав ничего лишнего; скрывать от него что-то, начав разговор на заданную тему, бесполезно. Вернее, не то чтобы бесполезно… Он просто точно поймёт, что я увиливаю и пытаюсь что-то скрыть. Расспрашивать, конечно, не будет, да и можно использовать выражение «чужая тайна». Но всё равно не хотелось быть откровенной с этим в высшей степени замечательным человеком наполовину.

Правда, из этого молчания тоже ничего хорошего не вышло. Весь день я не могла сосредоточиться на работе: проклятый следователь никак не хотел идти из головы. Я пыталась сравнить его со сказочным персонажем, то отыскивая поразительное сходство, то приходя к выводу о полной нелепости подобных подозрений. То придумывала, как бы можно было проверить гипотезу, то вдруг напрочь забывала обо всём, погружаясь в воспоминания — в так запавшую в душу мелодию, которую я, кажется, почти слышала и вдали от тара Аля.

В общем, насмотревшись на мою отсутствующе-мечтательную физиономию, ответы невпопад и бесплодные попытки услышать хоть что-нибудь, мой начальник и наставник плюнул на такого работника. И отправил меня домой, разбираться с проблемами, которые настолько полно завладели моим сознанием.

Я была ему бесконечно благодарна, хотя и чувствовала себя виноватой. Но с последним помогло разобраться данное самой себе слово успокоиться и всё отработать. Вот прямо со следующей осты!

Разумных идей, как бы аккуратно проверить нашу с подругой теорию, не было ни одной. Вернее, нет, одна всё-таки была: подойти и спросить напрямую, но с её воплощением в жизнь я решила повременить. Он наверняка ответит, что это всё глупости, и откуда я только их взяла, причём вне зависимости от правды. Если мы ошиблись, то явно подумает что-нибудь весьма нелестное в мой адрес. А если нет… открывать правду малознакомому постороннему человеку даже на мой взгляд глупо.

В общем, в расстроенных чувствах и без малейшего понятия, как жить дальше, я побрела домой. Оли сейчас на работе, да ещё с вечера хвасталась, что сегодня у неё свидание с тем блондином-доктором, поэтому вернётся она поздно. А, какой бы давнишней подругой она ни была, оставаться в её доме в отсутствие хозяев (родители уехали куда-то отдыхать), было невежливо. К тому же, дома накопилось изрядное количество дел вроде стирки и уборки.