Во имя Жизни (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 55

— Пожалуй, — согласился мужчина и отступил от стола, внимательно глядя себе под ноги. Глянув вниз, я поняла причину подобной осторожности и тоже аккуратно сползла на пол, тщательно выбирая место, куда поставить ногу. Как я и подозревала, вся остальная малина оказалась на полу. — Ягоды жалко, — грустно вздохнул он.

— Жалко, — в свою очередь согласилась я, цепляясь за предложенную руку. — Всё-таки человек — крайне непоследовательное существо. Вот смотри, несколько минут назад эти пятна казались такими волнующими, и даже приятными, а сейчас — липкая противная грязь, которую хочется поскорее смыть, — задумчиво сообщила я, пока мы шли в ванну, по возможности пытаясь не касаться пола и иных элементов обстановки. Жалко, что «парить на крыльях любви» можно только в переносном смысле, и мы всё равно наследили. Главным образом, конечно, Барсик; у меня стопы, наверное, были самой чистой частью тела.

Мужчина ответил мне насмешливым, но однозначно — одобрительным фырканьем и пустил в воду, жестом веля мне залезать первой. Обе ванны в квартире были весьма просторными, так что проблем с размещением вдвоём не было никаких. Сюда при желании и четыре человека вполне могли поместиться.

— Вань, а какие у нас планы на сегодняшний день? — поинтересовалась я, пока мы с блаженной неторопливостью отмывали друг друга. Остатки ягод нашлись даже в волосах, поэтому полоскались со всей тщательностью.

— Мысль «не выходить из дома» тебя, как я понимаю, не прельщает? — иронично уточнил он.

— Не люблю сидеть без дела, — спокойно пожала плечами в ответ. — Сразу начинаю хандрить и раздражаться по поводу и без. А сейчас это ощущение усугубляется неясными перспективами моей жизни на Земле. Я не то имела в виду! — поспешила перебить готового возразить мужчину и не удержалась от улыбки. — Вот до чего довёл, я уже твои мысли предчувствовать начала. С тобой и так всё вроде бы понятно, и никуда я от тебя уже не денусь. Но если ты надеялся, что я стану порядочной домохозяйкой, я вынуждена тебя огорчить.

— И в мыслях не было! — праведно возмутился Барс, потом всё-таки признал со смешком. — Нет, в мыслях-то было, но я более-менее здраво смотрю на мир и понимаю, что шансов никаких. Может, тебе пойти к Петровичу в помощники?

— Не выйдет. В этой области мои знания весьма обрывочны и носят исключительно практический характер. Всяческую биохимию и прочие необходимые в этой работе моменты я знаю очень посредственно и только применительно к своему организму. Хоть прямо соглашайся от безысходности на предложение твоего тренера…

— Привяжу к кровати, — недобро сверкнув глазами, пригрозил мужчина. — Пожизненно. Или хотя бы до окончательного осознания и прощания с этой дурацкой идеей.

— Не сердись, я же шучу.

— А вот я — нет, — мрачно хмыкнул он. — Думать забудь об этом предложении, поняла меня?

— Сатрап, тиран и деспот, — рассмеялась я, направляя душ в его лицо. Совершенно по-кошачьи отфыркиваясь, Барс сначала перехватил меня, а потом уже и душ отобрал.

Некоторое время мы откровенно дурачились, устроив в ванне маленький тайфун. Оставалось только порадоваться, что вся выплеснутая за борт вода собиралась в специально для этих целей предусмотренные стоки, а то был неплохой шанс помимо малинового погрома устроить ещё и наводнение.

Всё-таки, этот человек удивительно на меня действует. Последний раз такой лёгкой и беззаботной я чувствовала себя в том самом далёком, так часто вспоминаемом последнее время детстве. Непостижимым образом за жалкие несколько суток у Барсика получилось как будто переписать всю мою жизнь заново, вымарав из неё и Гайтару, и котов, и всё прочее.

Я пыталась взглянуть на себя со стороны и сама не верила увиденному. Это была я, со всем своим опытом, со всеми своими навыками и своим характером, но… несравнимо легче. Как будто до сих пор я как вещмешок волокла на себе свои маленькие жизненные трагедии и неурядицы, вместе сложившиеся в чудовищную тяжесть, клонящую к земле, а потом пришёл этот удивительный человек с по-детски искренней улыбкой и ясными голубыми глазами и одним лёгким толчком опрокинул меня в невесомость. И я, совершенно дезориентированная в новых координатах, отчаянно цеплялась за мужчину, пытаясь найти новую точку опоры. И весь мой груз вроде бы оставался при мне, но совершенно не тревожил и не тяготил.

В конце концов мы, наплескавшись, чистые и пребывающие в прекрасном настроении, выбрались «на берег», и Барсик потянул меня к сушилке. Приобнял за талию, с задумчивой улыбкой разглядывая моё лицо. Я отвечала тем же, положив ладони ему на грудь, и искренне наслаждалась в его объятьях странным чувством защищённости, надёжности и спокойствия.

— Спасибо тебе большое, — нарушая тишину, проговорила я в конце концов, обнимая его за талию и устраивая голову на плече.

— Как ты говоришь, вот сейчас не понял совершенно. За что? — весело уточнил он, обнимая меня крепче и не спеша выходить из ванной, хотя сушилка своё дело уже сделала. Я шумно вздохнула.

— Я не представляю, как можно выразить это словами, да ещё коротко. За то, что ты такой, какой ты есть, появился в моей жизни и с такой лёгкостью её изменил. За то, что показал разницу между жизнью и выживанием и буквально силком заставил выбрать первое. Мне страшно сказать это вслух, потому что страшно спугнуть, но благодаря тебе у меня, кажется, появилось то, что можно считать домом. Не какое-то абстрактное жильё, а то, к чему хочется возвращаться и с чем не хочется расставаться. Мне кажется, мой дом теперь там, где ты. И, боюсь, твоё мнение по этому вопросу уже ничего не решит, — тихо хмыкнула, пытаясь как-то разбавить чрезмерную торжественность собственных слов. Лучше бы я не пыталась сформулировать чувства в предложения; получилось бы честнее.

Мужчина не стал повторять мою ошибку. Вместо этого он крепко стиснул меня в объятьях, прижал, будто пытаясь закрыть собой от всего мира. Было трудно дышать и почти больно, но не возникло даже мысли воспротивиться. Наоборот, хотелось навсегда запомнить это ощущение близости и стремления к единству гораздо более полному и плотному, чем может дать любой физический контакт.

Некоторое время мы так стояли, не шевелясь и почти не дыша, одинаково боясь спугнуть мгновение, а потом одновременно очнулись, размыкая объятья.

— Ну что, может, всё-таки дома побудем? — провокационно уточнил Барс, пристально меня разглядывая. Растолковать этот взгляд я не могла, но почему-то под ним очень пожалела о собственном неумении мурлыкать. Кажется, именно это действие лучше всего отразило бы мои собственные эмоции.

— А, может, всё-таки нет? — улыбнулась я.

— Ладно, я тебя понял, ты насиделась на одном месте и желаешь движения. Будем организовывать культурную программу! На Земле уйма всего интересного, что можно посмотреть, но я плохой экскурсовод, потому что не люблю музеи и прочие подобные места.

— Ты же вроде бы увлекался историей? — растерянно уточнила я. — Как-то это… не сочетается.

— Меня интересовали события, а не интерьеры и предметы старины, — он беспечно пожал плечами, увлекая меня за собой прочь из ванной. — Да я сам понимаю, что это как-то нелогично и глупо, но картинки в книжках мне почему-то казались живее настоящих вещей. Может, потому, что в книгах они… моложе, что ли? Когда смотришь на реальный кремниевый пистолет, он кажется неестественно древним, как будто уже давно умер и был похоронен, а его же голографическая проекция — вроде ничего так, бодрячком, — хмыкнул мужчина. — Вот старинные дома, они, наоборот, вызывают уважение, но интерьеры мне просто скучно смотреть. Опять же, это было больше чем пол жизни назад, я уже не вспомню даже то, что знал тогда. Слушай, есть идея. Пойдём, просто прогуляемся по старому городу? Там здорово. Я, в общем-то, поэтому именно здесь квартиру купил, что довольно недалеко.

— Ничего не имею против, гулять — так гулять! А как хоть этот город называется и насколько он недалеко? Просто, пока мы летели, я никакого города не заметила.