Во имя Жизни (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 36

— Нормально. Мой сын удостоился правительственной награды, а я об этом последняя узнаю! — ошарашенно протянула она.

— Мне самому только что Ирвин сообщил, так что, можно сказать, ты узнаёшь первой. Хотя я и сейчас не очень в курсе, что именно мне планируют вручать, — извиняющимся тоном пояснил я. — Как я понял со слов Винни, мне её присудили как раз когда я на Гайтару отбыл. Ну так что?

— И ты ещё спрашиваешь?! Конечно, пойду! Только мне надеть нечего.

— Это нормально, мне тоже нечего, завтра утром что-нибудь придумаем, — я не удержался от улыбки. Одна польза от внезапно наметившегося мероприятия всё-таки была: мама заметно оживилась и окончательно взяла себя в руки.

— А список приглашённых узнать можно? — вдруг уточнила она с каким-то странным маниакальным блеском в глазах.

— Не знаю, а тебе зачем? — озадачился я.

— Вань, ну ты как маленький, — рассмеялся Вовка. — Естественно, уточнить, не занесёт ли туда каким-нибудь ветром отца. Но на самом деле шансы есть. Награда приурочена к празднику, завтра же день основания Федерации, и вручается дословно «за государственные заслуги и достижения, укрепляющие авторитет Земной Федерации». Будут награждать выдающихся учёных, спортсменов, общественных деятелей и деятелей культуры.

— Ты откуда всё это знаешь? — удивлённо вскинула брови мама.

— Я не знаю, я тебе новость зачитываю, — отмахнулся он, выпрямляясь и аккуратно поднимая свою миниатюрную супругу. — Помимо награждения будет ещё и торжественный приём в честь праздника, и какие-то торжества. Мероприятие эпическое, народу будет уйма. Так что, Вань, береги маму; в таких местах порой попадаются очень неприятные личности, а она у нас женщина воспитанная, и на хамство симметрично ответить не способна.

— Володь, что-то ты разговорился, — проворчала «воспитанная женщина». — Сейчас в лоб дам!

Владимир демонстративно накрыл ладонью рот, Ичи тихонько захихикала, а я, опомнившись, пошёл искать подходящую ёмкость для цветов. В итоге, правда, нашлась только кастрюля, но уж лучше так.

Честно говоря, когда мама всё-таки определилась с нарядом и явилась мне в «боевой готовности», я тоже очень понадеялся, что генерал Зуев будет в числе приглашённых на мероприятие гостей. Потому что в таком случае у них просто не было шансов не помириться; всё-таки, у нас удивительно красивая мама.

Причём красива она всегда была той тёплой, солнечной красотой, которая облагораживает и заставляет окружающих тянуться к ней. Мягкие черты лица, лучистые зелёные глаза, морщинки в уголках которых добавляли скорее смешливости, чем возраста. Красиво очерченные губы с чуть приподнятыми уголками, будто только и ждущие повода разойтись в улыбке. Светлые волосы с золотистым оттенком собраны в высокую причёску. Строгое элегантное платье глубокого синего цвета с открытой спиной выигрышно подчёркивало очень женственную фигуру.

— Слушай, а мы с тобой красивая пара, — захихикала она, окинув меня взглядом.

— М-да, думаю, никто не поверит, что ты моя мама, — хмыкнул я в ответ. — Ты слишком молода и красива для этого.

— Правильно-правильно, тренируйся в комплиментах. Тебе ещё твою узницу завоёвывать, — она насмешливо показала мне язык.

— Вызволить бы её ещё, — мрачно возразил я.

— Вызволишь, я в тебя верю, — улыбнулась она, ободряюще похлопав меня ладонью по груди. — Раз уж всё так удачно складывается, значит, это судьба.

Я тоже на это надеялся, но всё равно было очень тревожно. Ощущение, что это мой единственный шанс всё-таки вытащить Юнаро, заставляло здорово нервничать и дёргаться. Хорошо хоть ехал я не один, а в компании было легче отвлечься от мрачных мыслей. Кажется, мама испытывала схожие эмоции, так что по дороге мы с ней увлечённо болтали о какой-то ерунде, пытаясь оказать друг другу моральную поддержку.

На входе всех прибывающих пропускали через десяток разнокалиберных сканеров и долго уточняли личности. Тех, кто пытался качать права и проявлять недовольство, стражи порядка мстительно мариновали ещё дольше, строго выполняя все предписания инструкций. Поскольку инструкции эти пишутся, — как утверждают все мои знакомые, имеющие представление о данном вопросе, — параноидальными шизофрениками, месть была действительно страшна.

А вот мне с охраной, напротив, повезло. Кое-кто из них (в числе которых оказался начальник караула) меня знал, и нас приняли более чем радушно, как «своих», после выполнения обязательных формальностей утащив в караулку. Я никогда не понимал подобного отношения, но не возражал. Ну, интересно людям потыкать меня пальцем — пусть потыкают, а я не развалюсь.

Маму в итоге засыпали комплиментами сначала как «прекрасную даму», потом, выяснив личность, — ещё и как «прекрасную маму». Меня уважительно хлопали по плечами и фотографировались на память. В конце концов начальник караула сам вызвался сопроводить нас к месту награждения, решительно отвергнув все возражения. Мы в итоге остались только в выигрыше; этот мужчина преклонного возраста в личном общении оказался очень интересным человеком, всю дорогу развлекал нас забавными случаями из практики, всевозможными околополитическими анекдотами и интересными историями из жизни охраняемого учреждения. Кажется, этот старинный дворец он искренне любил, а вот возможность кого-то с ним познакомить выдавалась очень редко, так что нам с мамой обеспечили увлекательную экскурсию по закрытым для посещений коридорам. Никогда не любил ходить по музеям, последний раз делал это ещё в школе, но здесь по сторонам глядел с искренним восхищением.

Атмосфера этого места была странной. Вроде бы, кричащая броская роскошь, много позолоты, зеркала, наборные паркеты, то есть — то, что я всегда очень не любил. Но здесь это всё вызывало невольное уважение, и даже благоговение. Этим анфиладам и залам было несколько сотен лет, они были свидетелями проявлений высочайшего мужества, смертей, интриг, предательств. Они хранили секреты многовековой истории человечества и, если бы умели, могли бы много рассказать такого, что по тем или иным причинам стёрлось из человеческой памяти. И это ощущение древности и мудрости почти сознательной, почти сформировавшейся в отдельную личность, заставляло смотреть на вычурную лепнину и прочие архитектурные излишества с уважением. Здесь они были удивительно уместны. Каждая чёрточка, каждая деталь находилась строго на своём месте.

Экскурсия получилась настолько увлекательной, что мы едва не опоздали к началу мероприятия.

Первая, протокольная часть вечера оказалась потрясающе унылой и однообразной, от скуки буквально сводило скулы, но это было предсказуемо и ожидаемо. Сложно внести элемент веселья и развлечения в насквозь формальную и торжественную церемонию. Порядок был как на вручении аттестатов в школе. Называют фамилию, ты поднимаешься на кафедру, присутствующим сообщают о твоих достижениях, вручают документ, пожимают руку и отпускают на своё место. К моей огромной радости, никаких «ответных слов» от лауреатов не требовалось, а то я бы точно засыпался: уж чего-чего, а произносить речи я точно не умел.

Сейчас было весьма неуместно лезть к вручающему награды Президенту со своими прошениями, но зато удалось рассмотреть первое лицо государства «в лицо». При ближайшем рассмотрении это оказался обыкновенный не слишком-то примечательный мужик. Довольно высокого роста, худощавый, с коротко остриженными тёмными волосами, спокойным прямым взглядом обрамлённых сеточками морщин карих глаз, худым скуластым лицом и нервно поджатыми тонкими губами. Улыбался он вполне искренне, но в уголках губ, наверное, навсегда залегли усталые складки.

Вот уж у кого в этом мире действительно — собачья работа.

Протокольная часть заняла больше двух часов, а после неё намечался фуршет с какой-то развлекательной программой, на котором я и надеялся подобраться к главе государства на достаточное расстояние.

В банкетном зале народу было заметно больше, чем присутствовало на награждении. Кажется, мероприятие считалось в определённых слоях общества весьма статусным, и посетить его рвались очень многие публичные персоны. А вот лауреаты на эту часть остались, напротив, далеко не все. Будь у меня такая возможность, я бы тоже ушёл поскорее; но, во-первых, у меня имелось важное дело, как раз приведшее меня сюда, а, во-вторых, у меня была мама. Она с таким интересом и огнём в глазах озиралась по сторонам, что у меня просто не поднялась бы рука увести её, пока любопытство не будет удовлетворено. Похоже, она просто засиделась дома.