Дело Пентагона (СИ) - Гейл Александра - Страница 21

Только мы оказываемся в номере, я включаю свой ноутбук и выпроваживаю Шона в душ. Не потому что склонна к альтруизму, просто хочу посмотреть видео в одиночестве.

— Там есть банный халат. Он один, но возьми его. Не хочу, чтобы твоя смерть наступила вследствие моей скупости.

Сама я сажусь на пол и смотрю запись.

А там опять Шон и Карина. Гм, и почему я не удивлена. Они вообще расстаются? Хотя, пожалуй, я рада видеть ее нервозность воочию. Она заслуживает каждой минуты беспокойства!

— Ну и? Я так понимаю, она не растаяла и в твою постель не прыгнула, а то ты бы не отправится прямиком к бутылке. — Так, кажется, счет неоплаченных долгов Пани стремительно увеличивается. И пора бы мне уже начать с ним разбираться. Тем не менее, в ответ на слова Карины молчание. — Что случилось?

— Ничего. — И Картер, естественно, выпивает залпом свое пойло. Затем ныряет в бар за нераспечатанной бутылкой и несет ее в спальню. Выглядит до крайности невозмутимым.

— Ты выяснил, почему она здесь? — Ни на шаг не отстает Карина.

— Конечно, выяснил. Только это не твое дело.

— Шон, я хочу знать, что ты собираешься предпринять по поводу Джоанны Конелл. И я не о свиданиях, на которые ты собираешься, словно на школьный выпускной, спрашиваю.

— Ты что несешь? — устало спрашивает Картер.

— Ты трижды перевязывал галстук, хотя в первый раз у тебя получилось лучше остальных двух! Ты же с ума сходишь. Неужто ты надеешься на продолжение вашего совместного прошлого? Прошло два с лишним года, она теперь с ФБР якшается, очнись! И она из-за тебя отказала Манфреду, причем жестко, не скрывая причин. Там тебе ловить нечего, я…

Но внезапно Картер молниеносно оборачивается:

— Я думал, что она умерла! — орет на Карину Шон. Та отшатывается от него точно так же, как я от ноутбука. Хотя это не помогает, я же в наушниках. — Ты считаешь, что все знаешь о жизни, а ты ни хрена не знаешь, Пани. Ты когда-нибудь чувствовала себя виноватой каждую гребаную минуту… Я обзванивал больницы и опознавал всех крашеных блондинок в моргах, а ты удивишься, если узнаешь сколько их дохнет по Сиднею и в пригородах. А все потому что она ушла, оставив все вещи и документы. И это была моя вина. Это есть моя вина. Доктор, который ее оперировал, который видел, что я с ней сделал, испугался за ее жизнь, испугался, что ее будут и дальше преследовать, и разрешил ей назваться именем матери. И, черт меня дери, даже если бы я знал имя ее матери, я бы никогда не догадался, что она им подпишет свою медкарту. Но, что еще хуже, имен ее родителей я не знал, мне и в голову не приходило, что это вообще может быть полезной информацией. Я не хотел о ней знать ничего. Вообще. А вот она, напротив, меня хорошо изучила. Настолько хорошо, что мою черствость она использовала против меня же. Зои Хэрроу! На карте было написано Зои Хэрроу, я сам видел!

Когда в американское посольство пришел запрос на выдачу новых документов на имя Джоанны Конелл, и мне об этом сообщили, я думал… нет, помнится, я даже думать был не в состоянии. Так тоже, оказывается, бывает. Я несколько месяцев жил как в аду, уверенный, что я ее не только случайно убил человека, я даже тело найти не в состоянии! Ты хоть представляешь какой ужас чувствовать себя беспомощным настолько? До того момента я вообще не понимал значение слова «бессилие». Так что ни хрена ты не знаешь, Пани, и не надо мне рассказывать сколько раз я перевязывал галстук, я в состоянии посчитать!

— Шон… — она стоит, обхватив себя руками. На лице шок и ужас.

— Я убью, клянусь, я убью Леклера за то, что он с ней сделал, за то, что притащил ее на Сицилию. У меня есть свои границы, переступать которые я считаю недопустимым. Я не собирался вынуждать Джоанну Конелл меня видеть снова. Но Леклер посчитал, что он вправе. По-моему, настало время его разубедить.

Карина некоторое время хранит молчание, а потом спрашивает:

— Ты знаешь кто это был?

— Знаю.

— И что ты будешь с этим делать?

— Скажу Джоанне и буду любоваться, как она медленно выносит Леклеру мозг. У нее на этот счет настоящий талант. Он страстно жаждал пообщаться с Конелл? Вперед.

— И что потом? Все будет плохо или очень плохо?

— Нет, Пани, будет очень и очень хорошо, если я с большой точностью выгадаю момент, — сухо объявляет Картер.

Но Карина не промах, следующий ее вопрос очень-очень правильный:

— А будет хорошо всем или только тебе?

— Мне, конечно. А вы со своим дерьмом сами разбирайтесь.

И затем… затем его губы расплываются в улыбке. Мечтательной. Я такого вообще никогда не видела. Чтобы Шон просто радостно, просто искренне улыбнулся? Мир сошел с ума. Но в этот самый момент шум воды в душе прекращается.

Я быстро выключаю ноутбук, диск прячу между мусорной корзиной и мешком. Ну уж туда-то Шон его искать, я полагаю, не полезет. Обдумываю услышанное. Что ж, кажется, я все необходимое уже знаю. То есть Леклер решил, будто имя Шон мне уже сказал, и поэтому полетел доставать Монацелли? Как бы там ни было, я очень рада, что эта запись существует, потому как теперь не столь сильно боюсь Картера. Да, возможно все быльем поросло, но то, что он переживал, доказывает адекватность одного небезызвестно субъекта. Это очень в тему, учитывая, что мы заперты в одном номере, а он у меня недостаточно большой, и бегать друг от друга кругами не выйдет.

Шон выходит из ванной. На нем банный халат. И, кажется, больше совсем-совсем ничего. Прочь шальные мысли!

— Пока я в душе, доверяю тебе обыскать мой номер на предмет жучков Леклера — где угодно. — Боюсь подумать куда он полезет. — Кроме ноутбука!

С этими словами я скрываюсь в ванной. Я совсем не согрелась, потому что боюсь, что Шон все-таки решит взломать моей тридцатидвухсимвольный пароль! Выхожу в кофте до колен и теплых гольфах. И все равно мерзну. Снимаю телефонную трубку и заказываю два горячих кофе. Можно было бы и что-нибудь алкогольное, но не в такой же компании! А Шон демонстративно невинно сидит в кресле. Рядом с ним три жучка. Один сломан, один вырван, третий просто лежит. Значит не прослушка, а что-то еще. Почти уверена, что это блокиратор интернета (видела у Шона дома подобные). То есть захочет Леклер, и останусь я без доступа к сети? Прелестно.

Сажусь на кровать.

— Леклер встречается с Монацелли, — начинаю я диалог.

— От Манфреда он ничего не узнает, — спокойно отвечает Шон.

— Он встречается с Монацелли, чтобы присвоить себе все заслуги, и моему отцу не дали помилование, Картер! — Ради убедительности я даже сажусь на самый край кровати, поближе.

— Успокойся! — отмахивается Шон.

— Мне не давали просмотреть записи, чтобы я не узнала, что ты обещал сказать мне имя. Но что за момент? Чего ты ждешь? О чем говорил?

— О том, что когда мы закончим проект, Манфред оставит мне Бабочек. И я смогу делать все, что захочу. — Картер тоже ради убедительности наклоняется ко мне. Халат распахивается на его груди. Мне было бы много спокойнее, если бы этого не случилось, но он даже не замечает моего смущения, только вкрадчиво шепчет: — Конелл, это расколет команду. Каждый хочет занять трон сеньора Хакера. Каждый считает, что он достоин. И, бесспорно это так, потому что сам Манфред не заслуживает даже в ногах посидеть! — Ауч! Жестко он Монацелли… — А мне нужны надежные люди, Джоанна. Мне нужна их поддержка. Я не могу потерять всех. Но, полагаю, они захотят разбежаться и начать хакерскую гонку. Надо ли говорить, что после Пентагон-скандала это очень неуместно? Тем не менее, они решатся, я уверен. Все тщеславны и считают себя неуязвимыми.

— И что ты будешь делать?

— Большая часть Бабочек поддержат меня. Как бы то ни было, это факт. Но слабых Бабочек. А мне нужны сильные сторонники. Мне нужна ты — человек, которого пригласил Манфред лично и который займет мою сторону.

Я отшатываюсь.

— Шон, я не могу с тобой работать. И на тебя работать — тоже. Не заставляй меня озвучивать причины.

Он тоже откидывается на спинку кресла.