Стенка на стенку - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 78

Гаврилов в последние месяцы вел себя как азартный картежник. Его обуял покупательский азарт: он скупал подряд все, что попадалось под руку, – грузовые терминалы, складские помещения, автобазы… То, что он за хотел купить торговый флот, Крюкова не удивляло, самое удивительное было то, что Гаврилов вроде бы собрался приватизировать его в одиночку. Для каких иных целей могли ему понадобиться такие огромные деньжищи. Правда, на полсотни миллионов баксов флот не приобретешь, размышлял Крюков, значит, у него есть еще сундучки, откуда можно извлечь золотишко…

Самое же печальное заключалось в том, что Крюков никак не мог отказать Гаврилову. Потому что сам был обязан Гаврилову многим. Они были знакомы лет семь – еще со времен послекомсомольской коммерческой деятельности Андрея. Лет пять назад Владилен Сергеевич обратился к нему за помощью – не финансовой, организационной. Как раз тогда на развалинах старенького Агромпромстройбанка создавался новый коммерческий банк «Петропромстрой». Крюков влез в соучредителей, а когда разобрался во всем, понял, что будущий банчик можно будет легко подмять под себя – требовалось только соответствующее решение городских властей. Две подписи на бумаге, печать и размашистая резолюция машистая резолюция «Утверждаю». Вот этой резолюции и недоставало Владилену Сергеевичу Крюкову для полного счастья. Он знал, что в городе появился молодой предприниматель Андрей Гаврилов, который открыл по всему Питеру книжные и газетные киоски Знал он и то, что папаша у этого молодого да раннего проныры – Антон Лаврович Гаврилов, крупная шишка в городской администрации. А когда выяснилось, что резолюцию «Утверждаю» ставит этот самый Антон Лаврович, Крюков решил срочно закорешиться с сынком. И закорешился. Правда, Андрей попросил услугу за услугу, взяв с него обещание кредитовать его дела в приоритетном порядке.

Когда Крюков, благодаря поддержке Антона Лавровича, стал президентом банка «Петропромстрой», он занялся самым прибыльным в ту пору делом – кредитованием агропромышленного сектора области. Дела в банке шли на ура: за год с небольшим «Промстрой» стал крупнейшим финансовым учреждением Северо-Запада с очень хорошей репутацией. «Надежность и уверенность» – эти два гордых слова были выбиты на фасаде центрального здания банка на Невском проспекте.

Но Владилен Сергеевич не мог и предположить, что попадется на крючок к молодому Гаврилову. Их разговор был тайно записан, а позже эту пленку Крюкову преподнесли в качестве презента на трехлетие банка. С тех пор Крюков не смел отказать Гаврилову ни в чем, и даже не посмел воспротивиться, когда Андрей Антонович пожелал войти в число членов правления.

С приходом Гаврилова в правление банк поменял былые приоритеты. Теперь они переключились на капитальное строительство и торговлю – почти все деньги крутились в оффшорных банках и компаниях. И вместе с тем Гаврилов научил его официально уходить от налогов, подписывать фиктивные сделки с иностранными партнерами.

Банк процветал. Но настроение у Крюкова все ухудшалось. Он не мог понять бесшабашной – или безрассудной? – отваги Андрея Гаврилова, который заставлял его тратить миллионы долларов на представительские расходы и на телевизионную рекламу банка, ставя под удар выполнение кредитных контрактов с областными партнерами – агрохозяйствами, заводами и воинскими частями. А когда завертелось дело вокруг приватизации «Балторгфлота», Гаврилов словно слетел с катушек.

Сначала появились курьеры, которых Владилен Сергеевич принял довольно холодно.

Но потом на горизонте появился и сам Андрей Антонович.

Вчера ближе к вечеру он позвонил ему в офис и в очень любезной форме напомнил про договоренность о кредите в размере пятидесяти миллионов долларов и добавил, что может дать гарантии правительства Санкт-Петербурга.

Владилен Сергеевич обомлел.

– Андрей Антонович! – воскликнул он. – Что-то я не припомню, чтобы между нами была какая-то договоренность. Да, приезжали от вас люди. Был разговор о кредите, но никакой договоренности мы не достигли! Помилуйте!

Крюков легко, не раздумывая, мог бы отказать в смехотворном миллионном кредите, обратись к нему с такой просьбой глава радиоэлектронного концерна или даже лидер политической партии. Но Андрею Гаврилову – не смел. И все же ему хотелось внести ясность.

– Я понимаю, что гарантии правительства Петербурга – это серьезно, но все-таки позвольте поинтересоваться: для чего вам нужна эта сумма? Сумма немаленькая…

На том конце провода произошла небольшая заминка, а потом последовал откровенный ответ:

– Владилен Сергеевич, это для «Петротранса». Кредит будет оформлен официально. А что вас так беспокоит?

– Просто мне интересно знать, на что предназначена такая крупная сумма?

Я ведь банкир. Мне надо оценить перспективы возврата кредита…

– Это не предвыборная кампания и не политическая партия. Я хочу поучаствовать в предстоящей приватизации одного крупного предприятия.

Крюков болезненно поморщился. Он как знал, что дело пахнет жареным. Хуже того, от этого дела попахивало вонью тюремной камеры, а то и могильной сыростью.

– Понимаю, – наконец протянул банкир, лихорадочно соображая, что же сказать дальше. – Только ведь банк не располагает свободными средствами, все деньги в деле. Вы это сами знаете. Такая сумма… – Крюков старался придать своим интонациям как можно больше искренности. – Вы только поймите меня правильно, мне очень не хочется вам отказывать…

– А вы не дипломат, Владилен Сергеевич! – голос Гаврилова прозвучал почти весело. – Могли бы сказать. что вам нужно подумать или, например, кое с кем посоветоваться. А вы рубите сразу с плеча! Ну ничего, спасибо за откровенность. Что касается отказа – то, милейший Владилен Сергеевич, отказов я не принимаю. От вас, во всяком случае. – Он помолчал. – Вот что, приезжайте ко мне на дачу сегодня вечерком. Потолкуем. Уверяю вас, дело выгодное. А средства – мы с вами их изыщем!

Вечером Владилен Сергеевич отправился к Гаврилову на дачу. Для поездки он выбрал самую роскошную свою машину – синий «БВМ». Крюков не любил дешевку.