Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Досуги математические и не только. Книга 2 - Кэрролл Льюис - Страница 22


22
Изменить размер шрифта:
МЕЛАНХОЛЕТТА
Сестрица пела целый день,
       Печалясь и тоскуя;
К ночи вздохнула: «Дребедень!
       Слова весёлы всуе.
К тебе ещё печальней песнь
       Назавтра обращу я».
Кивнул я, слышать песни той
       Не чувствуя желанья.
Из дома утренней порой
       Ушёл я без прощанья.
Авось, пройдёт сама собой
       Тоска без потаканья.
Сестра печальная! Узнай:
       Несносны эти ноты!
Твой хмурый дом совсем не рай,
       Но нет тебе заботы.
Лишь засмеюсь, хоть невзначай,
       Ревёшь тогда назло ты!
На след’щий день (прошу простить
       Моё произношенье)
Мы в Садлерс Веллсе посетить
       Решили представленье
(В сестре весёлость пробудить
       Должно же впечатленье!).
С собой трёх малых звать пришлось —
       Каприз весьма понятный, —
Чтоб меланхолию всерьёз
       Отправить на попятный:
Спортивный Браун, резвый Джонс,
       А Робинсон — приятный.
Я сам прислуге дал понять,
       Какие выраженья
Способны жалобы унять,
       Как масло — вод волненье;
Лишь Джонсу б даме дух поднять
       Достало обхожденья.
Мы чушь несли про день и вид
       (Следя её отдачу),
Провентилировав «on dit»
       И цены кож впридачу;
Сестрица ныла: «Всё претит...
       Не забывай про сдачу».
«Бекаса ешь — остынет он.
       Ах, ах! Венец природы!» —
«Мост Ахов, господа, смешон;
       В Венеции всё воды...» —
Такой вот Байрон-Теннисон
       (Вполне во вкусах моды).
Упоминать и нужды нет
       Что слёзы в блюда нудно
Лились, что скорбный наш обед
       Глотать нам было трудно
И стать одною из котлет
       Желал я поминутно.
Начать беседу в сотый раз
       Хватило нам терпенья.
«У многих, — подал Браун глас, —
       Встречаются влеченья
К рыбалке, травле... А у вас
       Какие предпочтенья?»
Она скривила губы — так
       Мы в пальцах кривим ластик:
«Ловить на удочку собак,
       Стрелять по щукам в праздник,
По морю прыгать натощак.
       Мне кит — что головастик!
Дают-то что? “Король... ах, Джон”? —
       Заныла, — Скука, позы!»
И, как всегда, тяжёлый стон,
       И вновь ручьями слёзы.
Вот взвился занавес вдогон
       Помпезным фуриозо.
Но смехом дружный наш раскат
       Она не поддержала.
Перевела в раздумье взгляд
       С оркестра к балкам зала;
Произнесла лишь: «Ряд на ряд!» —
       И тишина настала [66].
ТЕМА С ВАРИАЦИЯМИ

Отчего так, что Поэзия никогда не была подвергнута тому процессу Разбавления, который с такой выгодой показал себя в отношении сестринского искусства, Музыки? Разбавляющий вначале подаёт нам несколько нот какой-то хорошо известной Мелодии, затем дюжину тактов собственного сочинения, затем ещё некоторое количество нот первоначального мотива и так далее попеременно; таким образом он оберегает слушателя если не от малейшего риска признать пьесу сразу, то по крайней мере от чрезмерного волнения, которое способна вызвать её передача в более концентрированном виде...

Воистину, подобно тому как прирождённый эпикуреец любовно медлит над ломтем превосходной Оленины и при этом всеми фибрами души словно шепчет: «Excelsior!», — однако прежде чем приступить к лакомству, проглатывает добрую ложку овсяной каши; и подобно тому как тонкий знаток Кларета позволяет себе лишь чуточку пригубить, а потом уж пойти и выдуть пинту или более пива в буфете, точно также и —

Не звал я дорогой Газели
       В свою конюшню. Мил товар,
Да вот торговцы оборзели —
       От этих цен бросает в жар.
Меня утешить томным оком
       Примчался с улицы сынок.
Подбитый где-то глаз уроком
       Послужит, жаль, на краткий срок.
Едва обняться мы посмели —
       На шею сел мне сорванец.
Да что со мною, в самом деле?
       Пора встряхнуться, наконец,
И тёмный рок томатным соком
       Запить для верности слегка,
И закусить бараньим боком,
       И ждать взросления сынка [67].
АТАЛАНТА В КЭМДЕН-ТАУНЕ
      Ах, на этой скамье
           Тою давней весной
      Аталанта ведь не
           Тяготилася мной,
И в ответ мои нежные речи не звала «чепухою одной».
      Я ей шарфик купил,
           Ожерелье и брошку, —
      Всё надела, мой пыл
           Оценив понемножку;
И под императрицу она неспроста причесалась в дорожку.
В театральный салон
           Я привёл мою пери;
      Издала она стон —
           И мгновенно за двери:
Духота, мол; одна толчея, и несносен ей этот Дандрери.
      «О, счастливчик, постой!
           По тебе эти стоны! —
      Так я мнил той порой,
           Помня флирта законы. —
Плеск и блеск! (Девонширский рыбак так, случится, похвалит затоны.)
      И воскликнет любой:
           „Ну, счастливчик вы наш!“,
      Как с невестой такой
           Подойдёт экипаж,
Когда бел ещё свадебный торт и пока желтоват флёрдоранж!»
      Тот тягучий зевок!
           Тот слипавшийся глаз!
      Тех фантазий поток,
           Что блаженство припас!
Уложил меня взор её вскользь и пришибла слеза напоказ.
      Видел, видел вполне
           (Сомневаться негоже)
      И томленье по мне,
           И тоску. Только всё же
Оглашенье ли мне предпочесть? Ведь лицензия выйдет дороже.
      «Как Геро, ты возжги
           Мне торшер Афродиты;
      Пусть не видно ни зги —
           Доплыву». — «Да поди ты…»
Что такое?! Но дальше слова были громом колёс перекрыты… [68]