Идеальный вариант (сборник) - Райт Лариса - Страница 3

Хотя Аня не могла понять, почему получать информацию таким способом удобнее. Надо как минимум включить компьютер, зайти на сайт, ввести логин и пароль, предмет, класс и фамилию ребенка. И так раз десять, если хочешь, конечно, проверить успеваемость по всем предметам. Куда проще взять дневник, просмотреть неделю и либо удовлетворенно улыбнуться, либо отвесить нерадивому чаду подзатыльник (образно, конечно). А можно просто каждый день интересоваться успехами ребенка. Если они тебя интересуют – спросишь, а если нет, то и в электронный журнал не полезешь. Зачем?

Аня, конечно, понимала: не у всех детки говорят правду, докладывают об оценках и спокойно демонстрируют дневник. С другой стороны, как не продемонстрируешь, если каждую неделю классный руководитель собирает дневники и проверяет наличие родительской подписи? Ну, в старших классах, предположим, можно и самому вывести закорючку, а в младших, хочешь – не хочешь, а мамин росчерк понадобится. И все-таки ей повезло. Старшая дочка к учебе относилась ответственно и добросовестно. Сообщала об успехах, о промахах, заранее докладывала о грядущих школьных мероприятиях. В общем, как родитель Аня в электронном журнале не нуждалась. Но как преподаватель работу выполняла. Школа есть школа. Что советская, что российская, что западная. Тут все неизменно: «Партия сказала: «Надо!» – коллектив ответил: «Есть!»

Но параллельно с обнаружением беременности на работе неожиданно возникло столько разных «надо», что молодая женщина начала воспринимать будущего ребенка не просто как зародившееся чудо и еще одно доказательство их искренней с мужем любви, а как некий вполне реальный и действенный инструмент избавления от навязчивых и, увы, неизбежных новшеств, выдуманных чиновниками в сфере образования.

Во-первых, зарплату теперь предлагалось зарабатывать. До этого, конечно, учителя плевали в потолок: уроков не вели, знания не вдалбливали, нервов не тратили. Хочешь ограничиться этим списком? Твое дело. Получишь фиксированную часть оклада. Хочешь больше? Все в твоих руках. Вперед к дополнительной внеучебной деятельности. Готовь участников и победителей Олимпиад, реализуй районные и городские проекты, путешествуй с детьми по экскурсиям, развивай их и развивайся сам. Плохо? Несправедливо? И хорошо, и справедливо. Только всю эту деятельность нормальные учителя вели и раньше. Неужели не ходили с учениками на экскурсии или в походы? Не участвовали в конкурсах и не писали статьи в журналы? Все делали. Только бесплатно. Хотите поощрить деньгами? Спасибо большое. Только зачем при этом основную часть зарплаты урезать? А это сделали, да еще как. Так, что учителя высшей категории, признанные специалисты и любимцы учеников, стали получать в разы меньше. Справедливо?

Аня бы тоже стала получать меньше. Ее лично, стыдно признаться, этот пункт как раз волновал не сильно. Добытчиком всегда был муж, а она (возможно, и зря – время покажет) позволила себе на него положиться. В общем, со своим отношением к семейной жизни девушка определенно вписалась бы в ту категорию преподавателей, что работу выполняют качественно и аккуратно, но только в учебное время. Остальное, извините, расписано: старшую дочь в музыкальную школу, на танцы, коньки и в бассейн. Еще в магазин, потом плита и вкусный ужин параллельно с проверкой тетрадей (и дочкиных, и ученических). А вечером так многого хочется: и почитать, и кино посмотреть (диски копятся нераспечатанными, по телеку сериалы то по Аксенову крутят, то по Булгакову – разве пропустишь?), и с мужем поговорить, ну и не поговорить… Как без этого? Молодые еще, горячие. Запал есть, и слава богу. Вон у других еще ни морщин, ни целлюлита, а секс только Восьмого марта и в день рождения. И всех устраивает. Аня тенденции сопротивлялась и старалась подбрасывать поленья в довольно спокойное пламя чувств. Хотелось, чтобы, несмотря на второе десятилетие брака и третье отношений, они все еще горели, а не тлели. И она старалась. Да и муж тоже. Так что вечерами, хотя бы несколько раз в неделю, требовалось друг друга поддержать.

А потом вдруг вспоминала, что завтра снова шесть уроков подряд, к которым надо подготовиться. И шла готовиться. Затем вдруг неожиданно осеняла идея, и она кидалась писать статью. Нет, не научную, а так, легкую художественную ироничную статейку в женский журнал. Печаталась, кстати, частенько и была признанным обязательным автором среди редакторов изданий, что любили давать читательницам советы по уходу за детьми, мужьями, друзьями, любовниками и даже соседями. В общем, писала и по вдохновению, и по заказу. Получалось неплохо. Денег существенных не приносило, зато самоудовлетворения хоть отбавляй. Да и муж гордился, и дочь в магазине с умным видом распахивала журнал и громко спрашивала:

– А в этом номере есть твоя статья?

Мать, конечно, шикала для вида и ругала: «Нехорошо хвастаться». Но было приятно. Тщеславия Аня была не лишена. Оно-то и заставляло продолжать творить по ночам. Творила, а потом никак не могла уснуть, потому что уже засиделась, потому что все равно скоро вставать, потому что надо придумать, куда поехать отдыхать летом и как встречать следующий Новый год. И вообще, скоро вставать.

Часов в пять все-таки засыпала, а в шесть тридцать звенел будильник. Сначала умыть, одеть и накрасить себя, потом будить страдающего от недосыпа ребенка. Нет, Аня старалась укладывать дочь вовремя. В полдесятого, ну, максимум в десять. Но, как сама любила повторять:

– Не имеет значения, во сколько ты лег. Важно, во сколько встал.

Девушка была патологической совой, и дочь пошла в нее. Удивительно, как Аня умудрилась с такими биологическими часами несколько лет продержаться в школе. Спасало то, что пару раз в неделю (когда уроки начинались с третьего или с четвертого) дочку в школу отвозил муж. В эти дни она не то что не провожала домашних, глаз не открывала. Не могла! К концу недели казалась себе похожей на смерть. За выходные взбадривалась, а в понедельник снова начинала ждать пятницы или каникул. И за что же ей, спрашивается, доплачивать? За то, что интересно ведет уроки, или за то, что ученики ее любят, или за то, что репетирует с детьми сказку на английском языке (в учебное время, конечно, но ведь на английском). А в неучебное, кстати, попробуй порепетируй. Детей еще отловить надо: у кого теннис, у кого балет, у кого шахматы. В общем, в деньгах ее определенно урезали бы. Но до этого еще надо дожить. Точнее, дорасти в профессиональном смысле.

Аня спокойно дорабатывала учебный год. Рожать осенью, и предстоял долгий и плодотворный, в творческом плане, декрет. Она просто вела уроки и общалась с детьми, а коллеги занимались обязательным повышением квалификации, спущенным сверху приказом. Ей-то как раз повысить, наверное, не помешало бы. Она и педа не оканчивала, и приемов психологических многих не знает: все на практике, по наитию, да и вообще образование штука неплохая. Но вот повышать квалификацию тому, кто проработал больше тридцати лет… Конечно, всем полезно овладеть компьютером или, например, освоить интерактивную доску (прощай чистописание, аккуратность и развитие моторики тире мышления!), но, простите, что можно изучать в объеме ста сорока четырех учебных часов? Что такого нового откроют на этих драгоценных курсах? Аня и тихо, и громко радовалась, что это счастье для нее временно откладывается. Другие же чертыхались и занимались. По каким-то предметам курсы были (слава чиновникам от образования!) дистанционными. Кому-то приходилось каждую неделю ездить через всю Москву и сидеть в аудитории, размышляя, «что я здесь делаю и кому все это надо». Таким образом, занятия стали вторым пунктом обязательной жизненной программы, от выполнения которого девушку спасло так вовремя зародившееся особое положение.

Третьим, от которого, естественно, отстранили, стало участие в объединении школ, не нужном ни заведениям, ни ученикам, ни родителям. Хотя школам, как водится, выбора не оставили. Бюджетные деньги теперь распределялись не по статусу заведения, а по количеству учащихся. Получилось, что вместо двадцати человек в классе в хороших школах образовалось двадцать пять, а языковые группы выросли с восьми до тринадцати человек. Денег, возможно, и больше, а вот знаний существенно меньше. Аня радовалась, что пока не должна принимать в этом участия. Но это с одной стороны – с учительской. С родительской – избежать всего было невозможно. И если образование старшей дочери все-таки могло остаться на должном уровне, знания еще не рожденной младшей уже внушали существенные опасения.