Девушка, не умеющая ненавидеть - Данилова Анна - Страница 9

– Я подцепила его в баре, вернее, это он меня подцепил. Он приезжий. Они с другом приехали в Саратов на рыбалку, друг увлекся какой-то женщиной и остался на острове, а Григорий, так зовут этого мужчину, проснулся в гостинице… Потом пошел в бар… Понимаю, это звучит легкомысленно, но мы с ним действительно познакомились в баре, после чего я привела его к себе домой. Он пробыл у меня сутки и уехал. И потом бывал у меня наездами, так продолжалось долго, почти целый год. Я ничего не знала о нем, а он, я думаю, обо мне. Перед его приездом я старалась сделать так, чтобы ему на глаза не попался ни один документ, где была бы указана моя фамилия…

– Бред. Зачем? У него жена, дети?

– Понимаешь, когда мы с ним встретились… У меня были до него мужчины, какие-то отношения, мы перезванивались, общались по Интернету… Это было нормально. И никому из моих знакомых не приходило в голову скрывать свои телефонные номера. А в этот раз все было по-другому. Я плыла по течению. Ничего не предпринимала, не инициировала, просто наслаждалась этим мужчиной, догадываясь, что его такое странное поведение не случайное, что у него есть какая-то причина скрывать от меня свою фамилию и все такое… Возможно, думала я, он какой-то важный чиновник или даже шпион! Наши свидания с ним были фантастичными! Он был нежен со мной, предупредителен, дарил подарки и даже оставлял деньги, чтобы я ни в чем не нуждалась.

– Деньги? Зачем? Ты же не проститутка! – резковато возмутилась, выпрямившись в своем кресле, Лариса.

– Однажды ему на глаза попались мои счета, там не было моей фамилии, только адрес… В другой раз он оказался свидетелем моего телефонного разговора с банковским работником, я задержала выплату по кредиту и объясняла, что скоро погашу задолженность… Ну, вот он и решил, что должен мне помогать.

– Ну, ладно, пусть, – снова обмякла, расслабилась, махнув рукой, Лариса. – В сущности, не всегда же мужчина должен платить именно проститутке. Деньги заметно облегчают жизнь и приличной женщине. Будем считать, что он поступил благородно, решив помочь тебе.

Я думала, она поймет то, что я ей рассказывала о наших отношениях с Гришей, но, оказывается, она только сделала вид, что поняла. Активная, энергичная и коммуникабельная Лариса, пока еще непонятным для меня образом достигшая своего бросающегося в глаза благополучия, не могла взять в толк, как эта пара влюбленных не удосужилась обменяться телефонными номерами, не говоря уже о том, чтобы узнать фамилии друг друга.

Хотя, какая мне разница, как к этому относится Лариса? У нас было так, как было. И наши отношения, наша любовь, наши встречи не имеют к моей истории, в сущности, никакого отношения.

Все началось в тот день, когда я, вернувшись домой после работы, открыла дверь и поняла, что в квартире кто-то есть. Это было какое-то внутреннее чувство, а еще слабый запах чужих духов. Женских духов. Сердце мое колотилось, хотя видимых причин для волнения как будто бы не было.

Я вошла в гостиную и сразу же отшатнулась: на диване, свернувшись и поджав под себя ноги, спала женщина в черном коротком платье. Худенькая, стройная. Голые ноги, руки, скрытые лишь короткими рукавами – очень белые. Спутанные рыжеватые волосы.

Я стояла и не знала, что предпринять. Звонить в полицию? Или просто окликнуть ее? Мысль моя работала. Ключи. Мою дверь явно открывали ключами, поскольку замок не взломан, а запасные ключи были только у моей матери, которая уже давно проживала в Оренбургской области. Быть может, она дала ключи какой-нибудь своей деревенской знакомой, которой понадобилось приехать в Саратов? Но тогда почему она, спрашивается, не позвонила? Не предупредила?

– Девушка… – позвала я, осторожно приближаясь к дивану. – Вы слышите меня?

У нее были чистые розовые пятки, узкие, красивые. Не похожа она была на деревенскую девушку. Кто такая?

Я подошла поближе и коснулась рукой плеча девушки. Та вздрогнула, после чего стала медленно, словно в ожидании удара, поворачиваться. И когда я увидела ее лицо с примятой подушкой щекой и сонными глазами, сердце мое забилось еще сильнее. Слабая догадка легким крылом безумия осенила мои проснувшееся воображение и память. Нет, этого не могло быть.

Девушка несколько минут молча смотрела на меня, при этом лицо ее казалось застывшим, как маска. Потом, разлепив губы, она произнесла:

– Ну, привет…

Этот низкий, с хрипотцой голос. Эти золотистые волосы с оранжевым отливом. Эти зеленые глаза. Эта маленькая мушка-родинка над верхней губой, слева.

– Нина? – прошептала я, давясь своей страшной догадкой. – Ты-ы-ы?!

Она улыбнулась, и вся комната вдруг осветилась мягким полуденным светом, и тяжелый груз упал с моей души.

– Тома… – и она потянулась ко мне, сжала меня в своих объятиях, поцеловала в щеки. – Сестричка моя.

Это была Нина. Моя родная сестра, погибшая на тот момент семь лет тому назад.

– Я думала, что такое только в кино бывает, – говорила я с трудом, чувствуя, как мое горло перехватило. – Мы же… мы похоронили тебя, мама тебя опознала… Тело на свалке… Где ты была, прошло столько лет!!

– Да так сразу всего и не расскажешь… – проговорила она, крепко держа меня за руки. – Тома. Моя Тома. Какая же ты стала… Красавица. Кто бы мог подумать…

– Ты не призрак? Ты мне не снишься? Так ведь можно и с ума сойти!

– Нет-нет, я не призрак. Я – твоя сестра Нина.

…Лариса смотрела на меня с недоверием.

– Ты хочешь сказать, что в комнате на диване была твоя повзрослевшая сестра, Нина? Сколько ей было, когда она как бы погибла? Когда ее тело нашли, как ты говоришь, на свалке?

– Семнадцать.

– Значит, когда она вернулась, а это случилось полтора года тому назад, ей было почти двадцать шесть?!

– Да.

– Очень интересно. Люблю истории про воскрешения. И фильмы тоже. И что было дальше?

– Я обрадовалась. И первой моей мыслью было позвонить маме.

… – Нет, погоди звонить. Все не так просто, как тебе может показаться.

– Нина, давай рассказывай! Где ты была все это время? Почему не позвонила? Не написала? Ты вообще – нормальная? Ты что, совсем нас не любишь?

– Почему не люблю? – замялась Нина, поудобнее устраиваясь на диване. – Очень даже люблю. Просто не хотела вас расстраивать… Ты, может, помнишь, у меня был парень, Сашка. Ну, такой, симпатичный, сероглазый, со светлыми волосами, он жил возле птицефабрики, приносил нам иногда цыплят… Вспоминай.

– Да, был такой, Саша. И что?

– А то, что мы с ним сбежали. Долго собирались, копили деньги, но потом он все-таки украл у родителей деньги, и мы поехали в Москву, договорились с проводницей.

– Почему сбежали?

– Вот, захотелось самостоятельной жизни. Сашка. У него были золотые руки, он был хорошим плотником, мог выпиливать по дереву… Он сказал, что мы с ним нигде не пропадем, и я поверила ему. Понимаешь, это была любовь. Первая, безумная, похожая на сумасшествие.

– Но позвонить-то она могла. Матери, сестре, – ненавязчиво, бормоча себе под нос, комментировала Лариса, слушая мой рассказ.

– Но не позвонила. Не сообщила. Она попала в очень нехорошую историю. Проводница, которая пустила их в свое купе, чуть ли не продала ее каким-то двум армянам. Но Нине удалось сбежать, она выпрыгнула на ходу с поезда, оказалась на какой-то маленькой станции, без денег, попросилась на ночлег к одной женщине и жила у нее, пока не родила девочку, которая умерла спустя неделю…

– И ты ей поверила?

– Конечно! Как тут не поверить, когда она сидела передо мной – живая и здоровая! Понятное дело, что с ней случилось что-то необычное, может, и криминальное, иначе она давно вернулась бы домой. Так я думала. А она, оказывается, понятия не имела, что мы с мамой ее похоронили. Предполагала, конечно, что мы ее ищем, но что на свалке нашли труп девушки с изъеденным собаками лицом, в котором мама опознала Нину, она не знала.