Царь-кукла (СИ) - Воронков Константин Васильевич - Страница 34

— Да, Лука Романович, объясните, — очнулась Раиса, остановившись на недоверии.

— Тут особо нечего объяснять. Вы дочь Петра Сергеевича и Натальи Николаевны Морковых, а Раиса их правнучка. Про вас я в архиве узнал. А у Раисы была самая маленькая часть матрешки. Она ей досталась от отца, отцу от его отца, а тот сумел выяснить свое происхождение. Так все и сложилось.

Капралов немного помялся и попросил:

— Можно на вашу матрешку взглянуть?

Татьяна Петровна не ответила. Она села за стол и сложила руки на коленях. Капралов заметил, что и ее левая рука сведена инсультом.

— Папа был прав, сгодилась матрешка… — сказала она, ни к кому не обращаясь.

Она помешала ложечкой в чашке и подняла глаза на Раису.

— Получается, ты Петрова внучка, нашего младшего. Мне столько всего нужно у тебя узнать… Хочешь посмотреть на нашу семью? Ведь она теперь и твоя.

Раиса кивнула. Татьяна Петровна поднялась и заковыляла из комнаты. Скоро она вернулась с двумя большими альбомами.

— Сейчас фотографии уже не печатают, — сказала она, — всё на компьютере. А что, если компьютер перегорит?

Она раскрыла альбом.

— Тут наши самые первые. Когда мы еще не были женаты. А дальше…

Она с мягкой улыбкой смотрела на гостей, но вместо благожелательного интереса увидела на их лицах смятение и тоже опустила глаза на раскрытую страницу. Пару секунд она с недоумением шарила по ней взглядом, вдруг губы ее задрожали, а полупарализованная рука конвульсивно задергалась.

Капралов сразу позабыл об альбоме и сгреб ее ладони в свои.

— Смотрите на меня! — потребовал он. — Глубоко вдохните!

Татьяна Петровна сделала вдох и запрокинула голову.

— Теперь считайте!

— Считать? — прошептала она посиневшими губами.

— Да, считайте до десяти! Вслух! Вы же только что так хорошо считали!

— Один, два, три… — начала бормотать старуха, полузакрыв глаза.

— У вас есть что-то от сердца?

— Да, там, на столе… — Она сделала вялое движение головой.

Раиса вскочила и подала Капралову пузырек.

— Воды! — потребовал он.

Он накапал лекарство в стакан, Татьяна Петровна залпом выпила и через полминуты сказала:

— Вроде отпустило…

— Точно?

Она кивнула.

— Вот и славно. А теперь давайте приляжем.

— Вы тоже врач? — спросила она по дороге в спальню.

— Да. Но не тот, что вам нужен.

— Оказалось, что тот.

Он оставил хозяйку приходить в себя, а сам вернулся на кухню. Раиса сидела над раскрытым альбомом и задумчиво жевала ломтик лимона.

— Кто же мог это сделать? — спросила она, глядя на фотографии. — И не поленились ведь…

Капралов перевернул несколько страниц. На всех лицах чем-то острым были выколоты, выковыряны, прорваны глаза.

— Кажется, я знаю… — сказал он и начал быстро листать альбом.

На последнем форзаце он нашел то, что искал: шариковой ручкой там был нарисован контур матрешки.

— Думаю, это те же, кто замучил кошку в музее.

— Но зачем?!

— Хотел бы я знать…

В дверях появилась Татьяна Петровна.

— Матрешка пропала, — сказала она.

Капралов и Раиса неловко смотрели в пол.

— Вы думаете, это связано? — угадала хозяйка.

Капралов кивнул. Татьяна Петровна подошла к столу и посмотрела на раскрытый альбом.

— Что же за изверги… — печально сказала она. — Ведь тут память всей жизни. А кроме памяти у меня ничего больше нет… Постойте, но как это случилось? Я ведь все время дома. Дальше сада не хожу. Только иногда в магазин. Думаете, пока я в магазине была?

— Может быть, — сказал Капралов. — Какая теперь разница… Вы не знаете, кому она могла понадобиться? И для чего?

— Нет, не знаю. Но для чего-то могла, теперь я уверена.

— Уверены в чем?

— Однажды я подслушала разговор родителей. Незадолго до ареста мама говорила, что опасно отдавать ее детям. А отец говорил, что это глупая легенда и не надо быть суеверной. Поэтому я всегда знала, что наша матрешка непростая.

— Какая легенда?

— Об этом они не говорили. Может, Маша что-то знает?

— Маша?

Однако Татьяна Петровна смотрела не на Капралова.

— А я разве не сказала? Это твоя… кто же она тебе?.. Мне она племянница… Значит, тебе двоюродная тетя. У нее тоже есть матрешка, от ее отца, моего брата.

Раиса так до конца и не пришла в себя от приобретения новой бабушки и на двоюродную тетю уже не реагировала.

— А где она? — спросил Капралов. — Тоже в Израиле? С ней можно встретиться?

— Нет, она не в Израиле. Совсем не в Израиле. Она очень далеко…

Татьяна Петровна неопределенно махнула рукой, словно расстояние до племянницы даже не поддавалось описанию, достала из кармана передника похожий на полотенце платок, промокнула губы и продолжала говорить для Раисы.

— Двадцатый век несладко обошелся с твоей семьей, моя девочка. Но я смотрю на тебя, такую молодую и красивую, и вижу, что это ничего, пусть, все было не зря.

Ее глаза увлажнились, и по глубокой морщине на щеке покатилась слеза. Она положила ладони на внучкины плечи, наклонилась и поцеловала ее в лоб.

2

До вылета оставалось четыре часа, и Капралов, лежа с компьютером на гостиничной кровати, читал новости из дома.

«В Смоленской области вынесен приговор 80-летнему пациенту геронтологического центра "Вишенки" за убийство соседа, досаждавшего ему храпом».

«В Ставрополе полиция задержала молодую женщину, подозреваемую в зверском убийстве собственного мужа. Поводом для роковой склоки стало нежелание мужчины соблюдать гигиену. В итоге жена убила его утюгом, а потом расчленила тело».

«В Астраханской области возбуждено уголовное дело в отношении 43-летнего местного жителя, которого подозревают в нападении на собственную дочь. Угрожая “заточкой”, рецидивист похитил у нее 200 рублей. Потерпевшая сама приехала к отцу, чтобы поздравить с Новым годом».

 На прикроватной тумбочке зазвонил телефон.

— Как все прошло? — спросила его начальница дружелюбно, отчего ожидаемый вопрос показался фальшивым.

— Хорошо.

— Поняла… — Алевтина Егоровна на мгновенье замялась. — Я хочу, чтобы вы для меня кое-что сделали.

— Что же? — не удивился Капралов.

— Чтобы передали послание. У вас есть ручка?

Он подошел к письменному столу.

— Я вас слушаю.

— Готовы? Хорошо. Тогда пишите…

«Пожалуйста, сделай так, чтобы у моих внучат, детей и мужа, а также у меня все было хорошо».

В разговоре повисла пауза: склонившийся над листом бумаги заинтригованный писатель ждал продолжения, Алевтина Егоровна же, сказав все, что хотела, смущенно молчала.

— Это все? — наконец спросил он.

— Да, все.

— Вы не сказали, кому передать.

— Вы знаете Стену плача в Иерусалиме? Пожалуйста, поезжайте туда и засуньте записку между камней. Только не забудьте подписать: «Аля».

— Аля?..

— Да, и поезжайте немедленно, а завтра жду ваш отчет!

— Вы знаете, насчет завтра… — начал он, но она повесила трубку.

Времени было в обрез. Капралов зашел за Раисой, заплатил за гостиницу, и они поехали.

Хоть и писатель, он вряд ли сумел бы с ходу описать свое первое впечатление от Иерусалима; на ум приходило лишь одно — воздух. Что-то с ним было не так; не запах, не влажность; пожалуй, вес. Казалось, его молекулы раздулись от древности и давят на плечи. Воздух одновременно радовал и пугал, но делал это не желая понравиться, равнодушно, и, едва ступив на землю между Мусорными воротами и геенной, Капралов почувствовал себя чужаком.

Не такими еще были люди. На лицах туристов и паломников читалась того рода пугливая деловитость, какая бывает в банке у клиентов, просрочивших заем. Тела их были напряжены, движения порывисты. Пришедшие прикоснуться к вечности словно желали, чтобы встреча с ней поскорей миновала.

Они прошли за каменную стену Старого города через КПП и оказались на большой площади. Здесь Капралов осмотрелся.