Ледяная царевна - Лузина Лада (Кучерова Владислава) - Страница 20

– Как такое ва?аще может быть? – повысила голос Землепотрясная. – Сколько раз ты делала это! Для тебя смерть как… практически грипп! Еще три часа назад все было нормально, ты ж воскресила Ромчика… Что могло измениться за три часа?

– Я не знаю.

– Ты должна! – заорала Чуб.

– Не кричи на нее, – предупредительно рыкнула Катя.

– А что мне еще делать, если не кричать? – В отчаянии Даша встала на колени пред Даном, дотронулась до его ледяного лба.

Он был совершенно холодный: не как труп – словно сам лед, покрытый тонкой человеческой кожей.

– Он не умрет!

– Конечно, нет, мы что-то придумаем… – горячо залепетала Маша.

– Даша, он уже умер, – ледяным тоном сказала Катерина Михайловна.

Она положила прекрасную холеную руку на лицо Дана и опустила ему веки.

– Умер?.. – На мгновение Даша умерла вместе с ним, но сразу воскресла, всем сердцем отказываясь принять неизбежное, признать, что Машино «не могу» окончательно. – Я не верю! Не верю… – Она помолчала. – Вот почему мне сегодня приснился гроб… Это был вещий сон!

– Какой еще гроб? – вскинулась Катя.

– Наводнение, и гроб вплывает ко мне в комнату через окно, а в нем покойник… и просит: воскреси меня. Хотя, говорят, если кто-то снится в гробу – у него, наоборот, будет долгая жизнь, – оживилась она. – Значит, Дан точно воскреснет? Или нет? Что все это означает, не знаешь? – Землепотрясная с надеждой посмотрела на пристроившуюся под елочкой белую кошку.

– Я сны не толкую, – глухо мяукнула Белладонна, как будто ей предложили нечто обидное. – Это к Бегемоту. Он в третьей жизни был колдуном.

Сидящий на каминной полке черный кот посмотрел через плечо и ответствовал скупо и жестко – по-мужски:

– Колбаса, ливер. Елисеевы. 89?й.

– За толкованье сна купи ему в магазине «Братьев Елисеевых» ливерной колбасы. Но только в 1889 году, – перевела студентка-историчка.

– А что в нее в 90?х подкладывать стали? – живо заинтересовалась хозяйка торгового центра.

– Где я сейчас старую колбасу возьму тебе? – Отказ кота окончательно взорвал хрупкий мир внутри Даши. – Растолкуй сон, а я сгоняю.

– Сгоняешь – растолкую. – Кот отвернулся.

– Падла усатая… что означает мой гроб?! Он же умрет! – Осатанев, Землепотрясная запустила в черную паскудину тапочку.

Кот сдрыснул с камина, неведомым, точнее, одним кошкам ведомым способом умудряясь сохранять при бегстве презрительный вид.

– Он умрет, – повторила Чуб тихо, сжимая ладонями пульсирующие от безответных вопросов виски. – Как?.. Почему?

– Он уже мертв, – жестко повторила Катя. – И я не знаю, что ты с ним сделала… Но если хочешь помочь ему, лучше вспомни подробно все, что случилось.

– Я… – Даша вряд ли б смогла позабыть случившееся и спустя десять лет. Она крепко прижала ладони к губам, ее лицо сморщилось. – …я поцеловала его.

– Ничего себе, – Катерина невольно отступила от Землепотрясной на шаг.

– Опять? – подняла голову Маша. – Рому ты тоже поцеловала… ты послала ему воздушный поцелуй… Помнишь?

– …воздушный, – припомнила Даша.

– Наверное, поэтому его я еще смогла оживить. А вот Дана…

Чуб зарыдала:

– Неужели это я его?.. Но как я?.. И за что? И что теперь делать?

Ответом был глухой звук падения – бесшумно переместившаяся на книжный шкаф Белладонна сбросила с полки на ковер старую бледно-лиловую книгу с обтрепанными краями и побледневшим золотым корешком.

Перевернувшись в падении, та распахнулась в середине.

– Одоевский, – быстро подняла книгу Маша. – О-о! – прочитала она пару строк на открывшемся развороте. – Твой сон очень похож на рассказ князя Одоевского… Наводнение во время великосветского бала… прямо в зал вплывает гроб с молодым человеком и подплывает к даме, которая погубила его… потому что не любила на самом деле, а была лишь кокеткой.

В ответ на полученные от князя жестокие обвинения Чуб заревела так, что Кате и Маше показалось: сейчас обвалится балкон, потолок и Башня Киевиц в придачу.

– …и что это значит? Я не любила его на деле… И потому погублю?

Катерина смолчала, Даша исправилась сама:

– …погубила… убила… нет, вам не понять!.. Мы с Даном одной крови, я чую… мы одинаково дышим… дышали… нет, я не верю!.. Я лишь представлю, что его больше нет, я словно снова лечу в тот колодец!

Маша внимательно вгляделась в черты Землепотрясной. Они с Катей шутили, что Даша влюбляется каждую пятницу, а пятниц у нее на неделе – как водится, семь. Но сейчас пухлощекое, беззаботное, как румяное яблоко, лицо Даши Чуб словно похудело, черты заострились, в глубине глаз притаилось страдание, а приоткрытые губы еще помнили угасающий вкус счастья – снежинок с Ярославова вала, таявших у нее на губах.

– И девушка, которая прыгает в колодец, тоже из сказки Одоевского? – вспомнила Катя. – Кто он вообще таков, этот князь?

– Владимир Федорович Одоевский, из рода Рюриков, – перешла Маша к вводной статье сиреневой книги. – Между прочим, потомок нашего святого князя Владимира. Писатель. Мистик. В одном из своих рассказов предсказал Интернет… Он первым реабилитировал Деда Мороза, описав его не богом холодной смерти, а добрым дедом, который дарит подарки хорошим и не дарит плохим. После его сказки «Мороз Иванович», ставшей очень популярной, Мороз и стал таким, каким мы знаем его: лучшим в мире богом, исполняющим раз в год все желания.

– Интернет… он обладал даром предвидения, – отметила Катя. – Не исключено, что Одоевский провидел и как подкатить к Деду Морозу, как сделать его добрым… Какой в его сказке сюжет?

– Хорошая девушка получает награду, – отчиталась студентка. – А плохая – получает поддельные бриллианты в виде кубиков льда.

– Почти как ее ожерелье.

Младшая и старшая Киевицы одновременно посмотрели на хрустальные звезды, мерцающие на шее у Даши.

– Если бы его подарил не твой отец, я б сказала, что это вовсе не дар… а проклятье. Твои ледышки и морозят людей. А что отец сказал про колье?

– Ничего, – мертвенно произнесла Даша Чуб. – Он его не дарил. Это не он приходил.

– Не он… А кто же тогда? – Катя почувствовала, как холодеет спина. – С кем мы вчера тут танцевали?

– Со Смертью, – мрачно сказала младшая из Киевиц.

Маша замахала руками, как испуганная птица, поспешно стащила через голову белый, подаренный Дедом свитер и отшвырнула его прочь.

В камине стрельнула еловая ветка.

– …князь Одоевский упомянул колодец не случайно, – заговорила студентка-историчка. – В старых-престарых сказках, сюжет которых датирован еще периодом Древней Руси, герои часто попадали через колодец в иной мир.

– В сказочный мир, – кивнула Даша.

– Скорее в загробный… Потому что настоящий Дед Мороз – хозяин загробного мира!

«Так Дед Мороз – это Смерть? А его посох – коса?» – засмеялась вчерашняя, беззаботная Даша. Сегодняшней Чуб показалось, что это совсем не смешно.

– Смерть и зима – в понимании наших предков, сельских жителей, – были, по сути, едины. Во-первых, зима – это смерть природы. А во-вторых – зимой умирало от голода и замерзало насмерть великое множество людей и зверей… Но самое удивительное, – продолжила Маша, – что и сейчас по статистике больше всего людей умирает именно в новогоднюю ночь. На Новый год и Рождество совершается больше всего самоубийств… Самая радостная ночь в году – абсолютное торжество смерти! Вот почему среди масок зимних колядников обязательно присутствует маска смерти с косой. И Снежная Королева в понимании Андерсена – тоже была смертью. Ведь сказочники – хорошие сказочники – не рассказывают сказки, а пересказывают древнюю правду… ту, что современные люди могут принять лишь в виде сказок.

– Хочешь сказать?.. – поняла ее Катя.

– Я хочу сказать, что вчера мы позвали на ужин Бога Смерти. И он пришел.

– Велес?

Катерина Михайловна уже оживила телефон, набрала «Велес»… и сразу узнала его! Громадный, с мохнатым телом, с большими изогнутыми рогами козла. Она вспомнила Крампусов с хворостинами и рогатую тень, хлестанувшую спину. И самого страшного, сотканного из мертвенного белого снега, с бледным лицом мертвеца и окровавленным подбородком. Было ли все это маской? Или как и те, другие, знакомые ей по шабашу ведьм…