Ночь оборотня - Сухомизская Светлана - Страница 18

Глава 17

ПСИХОТЕРАПЕВТ

Тонкий аромат свечи, горящей в маленьком керамическом горшочке, плыл по кабинету с языческими масками на стенах.

Алина полулежала на ковре, облокотившись на подушки и прикрыв глаза. Справа рядом с ней лежал маленький плоский магнитофон — крутилась кассета, из динамика доносились голоса, а слева — блокнот с записями и распотрошенная папка с бумагами.

Алина слушала.

— Все, что я хотел тогда, — уничтожить их. Словно их обоих никогда не было. А когда я понял, что это невозможно, я решил уничтожить самого себя.

— Уничтожить?

— В переносном смысле, конечно. Я заперся в четырех стенах и сделал все, что мог, чтобы все обо мне забыли. И чтобы я сам навсегда забыл о себе. Я стал так себе противен.

— Лева, а вам не кажется, что вы, по существу, сами поверили в то, что они говорили и писали о вас?

— Нет, это не так. Я же не сплю с мужчинами, — горький смех.

— Но вы позволили им внушить себе, что вы плохи, что вы недостойны находиться среди людей, что вы заслуживаете только забвения.

— А разве это не так?

— Конечно, не так. Вы прекрасный человек, Лева. К сожалению, именно на таких, как вы, набрасываются те, кто не может вызывать у порядочных людей ничего, кроме отвращения. Они завидуют вам, они пытаются уничтожить вас. Но вы не должны позволять им сделать это! Когда я познакомилась с вами, я знала только то, что вы талантливый писатель. Теперь, когда вы наконец стали откровенны со мной, я поняла, что талант — не единственное ваше достоинство. А это очень редкое качество у творческих людей, поверьте моему богатому опыту. Я сделаю все, чтобы спасти вас, чтобы вернуть к: жизни, поверьте мне.

Пауза. Дрогнувший голос Крымова:

— Спасибо, Алина. Если бы вы знали, как вы нужны мне. И как дороги.

Алина протянула руку к магнитофону, нажала на клавишу перемотки, недолго подержала ее прижатой и снова надавила на «пуск».

— Алина. Если бы вы знали, как вы нужны мне. И как дороги.

Открыв глаза, Алина запустила пальцы в ворох бумаг, рассыпанных вокруг папки, и достала оттуда любительский снимок: Крымов на фоне афиши, со всех сторон к нему тянутся микрофоны. Алина снова перемотала кассету.

— ..как вы нужны мне. И как дороги. Прикрыв веки, она улыбнулась и медленно поднесла фотографию к губам.

Глава 18

В ГОСТЯХ У ПРЕКРАСНОГО

Гроза еще не началась, когда за мной заехал Марк. Всполохи на горизонте не внушали мне никакого доверия, да и страхи относительно слежки еще не улеглись, поэтому я предложила Марку изменить запланированную на вечер программу и остаться дома, хотя и осознавала, что такое предложение таит в себе долю опасности: Марк мог воспринять его как мое желание перевести наши отношения в русло интимных контактов, а такого желания, несмотря на всю мою симпатию к нему, я пока не испытывала.

Но, как оказалось, у него были свои планы, и менять их он не собирался. Категорически заявив, что домой мы никогда не опоздаем, он велел мне собираться. По его словам, он недавно нашел одно чудное место — замечательное, помимо всего прочего, и тем, что там не бывает никто из его знакомых, — и это место он просто обязан показать мне, потому что я — одна из немногих людей, которые могут оценить его по достоинству. Заинтригованная, хотя и по-прежнему терзаемая неясными страхами, я подчинилась натиску Марка, хотя и попыталась припугнуть его тем, что собираюсь взять с собой здоровенный рюкзак, так как последняя маленькая сумочка пропала без вести на поле боя. Но даже перспектива тащить за мной тяжести не смутила упорного Марка.

Пока я носилась по квартире, непрестанно теряя и находя всяческие необходимые вещи, вроде носового платка, складного швейцарского ножа со множеством лезвий, дискеты со своими нетленными произведениями, которые я считала полезным все время иметь при себе, и тому подобного, Марк изучал мое жилище в медленном прогулочном темпе.

— Что смотрим? — спросил он, поднимая с кресла кассету, о которой я, честно сказать, успела забыть. — О, «Никитский бульвар». Ты любишь мелодрамы?

Едва заметная перемена в его голосе подсказала мне, что моя непривычно длинная полоса удач все еще не кончилась.

— Да нет, — стараясь говорить как можно небрежней, ответила я. — Решила еще раз полюбоваться на своего любимого актера.

— Какого? Уж не Багровского ли? Называя фамилию исполнителя второстепенной роли, он выдал себя окончательно.

— Нет. Крымова. — Я посмотрела Марку прямо в глаза и увидела, как по его лицу пробежала тень.

— Не думал я, что ты относишься к любительницам сладких мордашек, — криво усмехнувшись, сказал он.

— Вовсе нет. Я действительно считаю его хорошим актером. Сладкая мордашка тут ни при чем.

— Рад это слышать. Но ты, надеюсь, знаешь, что он вообще-то не актер, а писатель.

— Знаю, — ответила я и, помедлив, добавила:

— И хотела с ним познакомиться еще до того, как он стал сниматься в кино.

— Женщины почему-то совершенно не умеют отделять понравившиеся произведения от создателей. Им непременно надо познакомиться, — буркнул Марк.

— А ты случайно не знаком с ним? — пропуская мимо ушей его не слишком учтивое замечание, оживленно спросила я. — Ты же работаешь в издательстве и, наверное, знаешь всех знаменитых писателей!

— Во-первых, не всех. — В голосе Марка послышалось раздражение. — Во-вторых, Крымова я не знаю. И, в-третьих, даже если бы и знал, не стал бы лезть к нему со всякими глупостями. Неужели ты не понимаешь, что творческие люди, как и все остальные, имеют право на частную жизнь?

— Ладно-ладно, — примирительно сказала я. — Что толку спорить и сердиться, если ты все равно его не знаешь?

На самом-то деле я была почти на сто процентов уверена, что они с Крымовым знакомы — слишком уж бурной была реакция на обычный женский треп. А если и незнакомы — все равно Марку что-то известно. И провалиться мне на месте, если я из него не вытащу это что-то в ближайшие несколько дней.

Сев в «Фольксваген» Марка, я почти успокоилась. На улице возле моего дома не обнаружилось никого подозрительного, вспышки на горизонте могли оказаться ложной тревогой, да к тому же рядом со мной находился человек, на которого можно было положиться в минуту опасности.

— Кстати. — Меня вдруг озарило. — Ведь ты спас мне жизнь, а я так тебя за это и не отблагодарила!

— У тебя впереди еще масса времени, — улыбнулся он. — И я рад, что ты так высоко ценишь мои скромные заслуги!

Внезапно я ощутила укол совести. Человек действительно спас мне жизнь — и это при том, что перед этим получил от меня пару увесистых ударов по лицу, — относится ко мне, непонятно почему, как к родной, а я только размышляю, как бы им получше воспользоваться. Да, хороша работа детектива, нечего сказать. Но, с другой стороны, преступление, на мой взгляд, гораздо хуже.

Дорогой, пока мы болтали о какой-то малозначащей чепухе, я ломала себе голову над тем, как заставить Марка разговориться о Прошиной и их отношениях. Задача представлялась трудновыполнимой — Марк казался человеком, который не любит делиться наболевшим и разговорам о собственных проблемах предпочитает занятия, разгоняющие черные мысли. Еще того хуже, мне предстояло разузнать как можно больше о Крымове, а Марк, как стало ясно из его слов, распространяться о том, что ему известно, категорически не намерен.

Я так погрузилась в мыслительный процесс, что не заметила, как машина въехала через арку в какой-то двор и остановилась. Только когда Марк галантно вышел из машины и распахнул дверь, я поняла, что мы приехали.

А выйдя из салона во дворик, как и весь город, притихший в ожидании грозы, я увидела знакомые ручки в виде львиных голов с кольцами в зубах на знакомых белых двустворчатых дверях, знакомые готические буквы на вывеске над ними и на мгновение окаменела.

Марк привез меня в «Ступени», клуб Себастьяна и Даниеля.