Ребрендинг юродивой - Алексеева Марина Никандровна - Страница 21

Вот вырастут и перестанут совершать нелогичные поступки — бегать к дверям и толкаться портфелями. Будут чинными и вежливо-неторопливыми. А жаль…

Настя почувствовала, что сзади кто-то стоит совсем рядом и дышит ей в затылок. Она повернулась и увидела перед собой испуганные Светкины глаза.

— Ты что, Свет? Ты меня напугала.

— А вы почему папу вызываете? Потому что я плохо учусь и хулиганю?

— Света? Ты о чем? У тебя есть хоть одно замечание в дневнике?

— Нет…

— А сколько у тебя троек в четверти?

— Нет троек…

— И чего ты испугалась?

— Но у Дашки родители тоже не ходят на собрания, а вы их не позвали. А моего папу позвали. Значит, я…

Насте захотелось обнять Светку и погладить ее по голове. Бедный ребенок!

Придумала себе невесть что…

— Ты очень хорошая девочка и одна из моих лучших учениц. Я тобой горжусь! Так что не переживай!

Светка облегченно вздохнула и заулыбалась совершенно счастливо.

— А зачем тогда папе приходить? — Она все-таки решила добиться ясности.

— Мне нужно кое-что сделать… — Настя торопливо перебирала в голове всевозможные причины срочного вызова Светкиного отца, пока не придумала более-менее подходящую. — Нужно нарисовать и повесить плакат! А твой папа в анкете написал, что может оказать помощь школе именно таким способом — нарисовать плакат. Поняла?

— Да! — Светка подхватила валяющийся на полу ранец и повесила его на одно плечо. — Тогда я пойду, Анастасия Сергеевна?

— Иди, — улыбнулась ей Настя.

Она обвела взглядом стену и решила, что крайний левый плакат действительно не мешало бы обновить…

Раз уж так сложилось…

В дверях Светка чуть не сшибла с ног Регину, которая возникла там словно из-под земли. Подслушивала, точно!

— Насть Сергевна, ну ты молодец! Директриса уж пыжилась, пыжилась! А сказать-то и нечего!

— Да? — поинтересовалась Настя. — Неужели совсем ни к чему не придрались?

Так не бывает!

— Нет, чего-то там эта Наталья Петровна про нечеткие образы и про неполное соответствие методическим указаниям плела, но вяло так, лишь бы что сказать. — Регина сияла, как начищенный до блеска пятак.

— Хорошо. Спасибо, что вы меня предупредили, Регина Максимовна. Если бы не вы… — Настя говорила все, что требовалось сказать в таком случае. Говорила совершенно неискренне и равнодушно.

— Да уж, — довольно крякнула Регина. — Ты моя должница. Я просто очень хорошо к тебе отношусь, и если бы на твоем месте был бы кто-нибудь другой…

«То ты поступила бы точно так же. Потому что в опасности была твоя собственная карьера. Только и всего…» — подумала Настя, но правила игры нужно было соблюдать, и она благодарно закивала головой:

— Да, конечно, я понимаю.

— Так материальчик-то я покупаю? Ты мне скажи точно, сколько нужно, чтобы я лишнего не тратила. Мне в магазине говорят — берите с запасом, мало ли какой костюм шить будете. Но мы же можем с тобой точно посчитать? Правильно я думаю? Зачем переплачивать?

— Да, конечно. Я завтра принесу журнал, сантиметр, ну и все остальное… Вы заходите после уроков. Я сниму мерки, и мы точно все посчитаем. Переплачивать, Регина Максимовна, вам не придется.

— Договорились. — Регина самодовольно улыбнулась и посмотрела на Настю как на свою собственность.

Теперь одним костюмом она не ограничится. Можно будет еще что-нибудь заказать.

Регина вышла из кабинета очень собой довольная. Еще бы — обстоятельства явно складывались в ее пользу. Теперь непокорная и своенравная Настя — ее союзница. Волей-неволей стала. Союзница и должница. А уж в том, что Настя человек честный и если посчитала себя кому-то обязанной, то будет добросовестно стараться отблагодарить, в этом Регина не сомневалась. Порядочного человека сразу видно. И в том, что Настя в любой ситуации будет теперь на Регининой стороне, чувствуя себя должницей, Регина теперь уверена. Здорово! И костюмчик сошьет бесплатно! Регина, конечно, предложит деньги, но ненавязчиво. Ха! А Настька, конечно же, вежливо откажется. Дура! Вот как только можно быть такой простофилей? Как можно упустить свою выгоду из-за каких-то там принципов? Порядочная она, видите ли! Чистоплюйка хренова! Материальные проблемы для нее вторичны! Ну, надо же! Высокодуховная наша! Куда уж нам, грешным, до высот-то этаких! Вот и пусть шьет бесплатно, если такая нравственная! А настаивать на оплате Регина ни за что не будет… Так, предложит аккуратненько… Главное момент подходящий выбрать… Такой, чтобы Настька отказалась…

Она потерла от удовольствия руки и направилась в свой кабинет.

«Как же удачно все складывается. И директриса была довольна. Молодец Настька! Работать умеет. Придется разряд ей все-таки дать… Подвинем тогда Ирку из второго «А». А то она все на свидания после уроков спешит. Любовь у нее, видите ли! Детей учить надо, а не шуры-муры крутить. Вот мы ей жизнь-то и подпортим! Не все коту масленица!» — размышляла Регина, запираясь на ключ в своем кабинете, чтобы спокойно, в одиночестве сжевать два принесенных из дома бутерброда с «Докторской» колбасой и запить их компотом, предусмотрительно налитым в бутылку из-под минеральной воды. А чего, в столовке, что ли, переплачивать?

Таковы были мысли Регины, которая, к сожалению, а может, и к счастью, даже не догадывалась, насколько они убоги и скучны — эти ее мысли…

Настя оглядела одиннадцать человек, которые сидели, неловко скрючившись за маленькими детскими партами, и выжидательно смотрели на нее.

Уже десять минут, как собрание должно начаться — наверное, больше никто не придет. Что ж, хорошо, хоть одиннадцать человек пришли. Если бы было трое, то совсем уж как-то неприлично. А одиннадцать — это еще ничего…

— Здравствуйте, уважаемые родители. Я отмечу сейчас, кто пришел. Назовите свои фамилии, пожалуйста.

Настя торопливо поставила галочки в своем списке.

Какие все люди разные все-таки. Кто-то не в меру активен и ходит на каждое собрание. Заняться, что ли, больше нечем? Нет, Настя, конечно, благодарна им и все такое… Но если у ребенка нет особых проблем, то зачем ходить каждый месяц? Непонятно…

А некоторых, наоборот, ни за что не заманишь. Не ходят, и все! То уехали в командировку, то заболели, то еще что-нибудь придумают, но от собрания откосят во что бы то ни стало. Как правило, эта половина родителей предпочитает сдавать деньги. По любому поводу. Как бы ни стоял вопрос — неизменно следует встречный: «А можно я сдам деньги, но делать ничего не буду?» Доходило даже до того, что неактивная часть родителей категорически отказалась являться на генеральную уборку класса, включающую в себя мытье окон, оттирание стен и парт, а также другие малоприятные вещи. Взамен родительский коллектив предложил скинуться и нанять профессионалов-уборщиков, которых в наше время найти не проблема. Насте было все равно. Главное, чтобы класс стал чистым. Но возникла встречная проблема. Активная часть родителей категорически не желала доверять столь ответственное дело посторонним людям, и денег тратить они тоже не хотели. После нескольких дней споров и препирательств решили, что те, кто мыть ничего не хочет, будут сдавать деньги, а те, кто хочет и будет мыть класс, где учатся свои, а не чужие, заметьте, дети, возьмут эти деньги себе — за работу! Вот какая петрушка! Это не советские времена, когда стыдно было даже подумать о том, чтобы заработать на отмывании окон в родном классе! Это уже настоящий капитализм!

Сегодня опять присутствовали все те же — активные, те самые, которые окна мыли…

Настя только начала рассказывать им об успеваемости их любимых чад, как раздался скромный стук в дверь, а потом в приоткрывшуюся щель просунулась голова Светиного папы.

— Извините, можно?

— Да, конечно…

Настя видела его всего пару раз, но узнала сразу. Слишком уж запоминающейся внешностью обладал этот мужчина. Он был так высок, что невольно привлекал к себе внимание. Навскидку рост у Светиного папы был около двух метров. Плюс-минус пять сантиметров… Он сильно сутулился — нелегко, наверное, существовать с таким ростом. В том, что он лампы головой сшибает и задевает лбом дверные косяки, Настя даже не сомневалась. А еще Светин папа был рыжий, впрочем, как и Света… Или, наоборот, Светка, как папа… А глаза… Какие у него глаза? Обычные, наверное. Серые. Нет, необычные… А какие? Умные и грустные — вот какие у него глаза… Такие, словно он безответно любит прекрасную даму, любит трепетно и безнадежно, понимая, что это навсегда, что освободиться от этого чувства ему не помогут ни время, ни расстояние, ни даже смерть. И так будет всегда, и ничего не изменится, и боль не станет легче, и даже годы не приглушат ее, и никакая другая красавица не сможет затмить эту несчастную любовь… А на взаимность нет никакой надежды… Вот какие у Светкиного папы глаза… Если бы кто-то полюбил так ее… Настю… Но она же не прекрасная дама…