Защитник Империи - Буревой Андрей - Страница 6

Заодно меня ознакомили с наукой управления паромом-самоплавом. Дело это несложное, но требует особого умения. Да, конечно, физически паромщики не сильно напрягаются, ведь им не требуется крутить тяжеленный ворот, чтобы перетянуть паром на другой берег, – река сама несет. Достаточно рули, расположенные на днище, сдвинуть в нужную сторону – и пошло-поехало. Но это нужно делать правильно. Поэтому у паромщиков есть старшина, который следит за тем, как движется паром, и отдает команды паре своих подчиненных, задавая нужный уровень поворота рулей. Почти как капитан на настоящем корабле… И ответственность на нем столь же высокая. Рули-то могучим течением реки и вырвать может, если неправильно угол задать. Или такая нагрузка на связующий узел ляжет, что рано или поздно разломится крепление цепи. И уйдет паром в свободное плавание вниз по Леайе…

Тогда всем худо будет: и тем, кто через реку перебраться хочет, и самим паромщикам, которым восстановление переправы придется оплачивать из своего кармана. Если, разумеется, будет доказано, что все произошло по их вине.

А самая необременительная работенка – у четвертого паромщика, который только головой по сторонам вертит, за обстановкой на реке следит. Хоть и редко по Леайе корабли ходят, но случается. Вот и приходится стеречься, чтобы не приключилось чего.

В общем, интересная и познавательная экскурсия получилась. Продолжительностью в три четверти часа. Обратный путь мне, правда, не понравился – дико раздражала компания овец.

А больше о первом дне на новом месте службы и вспомнить нечего.

За несколько последующих дней я облазил все закоулки таможни, перезнакомился со всеми живущими здесь людьми и большинством стражников из трех сменных десятков. Обвыкся малость на новом месте, и сразу стало проще. Но и немного скучнее. Да и бес куда-то запропастился… И рыла казать не желал, как я его ни уговаривал.

Тьер Свотс, как и обещал, заглянул на таможню через два дня. Узнал, как у меня обстоят дела, и проверил, правильно ли я оформляю бумаги. А еще ун-тарх привез мне обновку – комплект летнего обмундирования служащего таможни. Добротный форменный мундир, пошитый из превосходного сукна тонкой выделки. Серо-стального цвета, как и положено, с темно-зелеными вставками на вороте и обшлагах. Ну и тулья фуражки-кругляшки тоже зеленоватая. Но больше всего в глаза бросаются пуговицы и бляха поясного ремня из полированной меди, украшенная гравировкой в виде имперского орла.

В таком мундире не стыдно и перед благородными дамами показаться. Но, покрутившись в нем возле большого зеркала в доме Лигета, я разочарованно вздохнул. Не тяну. Не тяну я на настоящего начальника таможенного поста. Нет во мне внушительности и основательности, потребных для столь значительной должности. Ни толстомордости, понимаешь ли, чтобы щеки на плечи свисали, ни толстобрюхости отменной, чтобы поясной ремень с трудом на последнюю дырку застегивался. Вот эйр Батум, начальник кельмской таможни, – тот да, с первого взгляда внушает уважение своими габаритами. А я больше на самозванца какого-то похож, чем на таможенника.

К концу второй декады моего пребывания на посту начальника отдельного Остморского таможенного поста я совсем освоился с новой должностью. Работа как работа, ничего сложного. Два-три, ну иногда четыре парома встретить, несколько деклараций заполнить да пошлину собрать – вот и все дела. Уйма свободного времени остается. Которое надо бы чем-нибудь занять, да бес-поганец прячется, вместо того чтобы учить меня обращаться со стихиальными энергиями, как обещал.

Но вскоре я нашел чем заполнить свой досуг. Денег-то у меня прилично осталось, больше полутора сотен золотом. Так и отыскался выход из положения. Мне-то покидать таможенный пост нельзя, но это же не значит, что никто не может приехать ко мне! Вот я и нанял себе учителя фехтования. Не сам, конечно, – Готард Дилэни по моей просьбе постарался. Меня не покидает ощущение, что владение основными приемами благородного искусства фехтования сильно пригодится в будущем…

Вдобавок я еще рабочих, что поддерживали порядок на таможенном посту, озадачил постройкой небольшого полигона позади жилых домов. Навык обращения со стрелометом тоже утрачивать нельзя. Не со шпагой же мне охотиться на дракона?

И все равно, несмотря на утренние занятия с учителем фехтования и вечерние упражнения в стрельбе, свободного времени оставалось очень много. От скуки я даже начал изучать уложение «О таможенной службе». С прочими приказами и распоряжениями, регламентирующими ведение дел конкретно на этом таможенном посту, тоже ознакомился. Этими бумагами целая полка в шкафу была забита.

Тут и выяснилось, что казначейство не отдавало распоряжения пропускать овец без счета и верить перегонщикам скота на слово. В документе говорилось лишь о том, что в связи со сложностью подсчета поголовья допускается сокращение точности до количества десятков голов. То есть не надо таможенным служащим мыкаться и пересчитывать несколько раз всю отару из-за пары-другой овец.

Сначала я хотел этим документом Готарда поддеть, дескать, зачем привирал-то. Но, чуть поразмыслив и прикинув, чем это может обернуться лично для меня, я решил даже не заикаться об обнаруженном распоряжении казначейства. И запихал эту злосчастную бумагу в стопку других. После чего засунул в шкаф, подальше и поглубже. А то ведь вдруг это дойдет до тьера Свотса и меня вправду заставят овец считать? Выполняя такую задачку, и рехнуться недолго. Тем более что вряд ли здесь есть в реальности сколь-либо значительные злоупотребления. Скот вообще мизерной пошлиной облагается, а значит, степнякам нет никакого смысла дурить таможню.

Так дела и шли – тихо, спокойно, размеренно. И скучно.

К концу первого месяца пребывания на таможенном посту меня окончательно достала вареная баранина. Понапридумывают всяких идиотских постановлений – а люди мучайся!

Раз в декаду к нам приезжал тьер Свотс с проверкой, которая проводилась очень простым и эффективным способом. Сопровождающий ун-тарха тьер Легро, маг-менталист четвертой ступени, выдергивал из компании перегонщиков двоих-троих и беседовал с ними на предмет провоза контрабандных грузов. От мага разума ничего не утаишь, как ни старайся. Когда тьер Свотс приехал с очередной проверкой, я спросил, нельзя ли что-нибудь сделать с этим запретом на нормальную пищу. Тот лишь рассмеялся в ответ. И сказал, что идея отменить это злополучное распоряжение городского совета рано или поздно возникает у каждого вновь назначенного начальника отдельного Остморского таможенного поста. А еще заявил, что мне не стоит рассчитывать на его поддержку в решении данного вопроса. Дескать, руководителей Охранной управы полностью устраивает этот приключившийся казус. Ведь сейчас здесь тишина и полнейший порядок, а как только появятся выпивка и девки, сразу начнется бардак. Придется тогда сюда ежедневно не десяток стражников отряжать, а все три.

– Да и в чем, собственно, проблема, тьер Стайни? – поинтересовался в конце ун-тарх. – Вы же должны понимать, что вы лицо должностное, да и еще находящееся при исполнении служебных обязанностей… И даже будь здесь десяток борделей и сотня кабаков, вы не имеете никакого права их посещать. Вы на работе, а не на курортном отдыхе.

– Это я понимаю, – с досадой отмахнулся я. – Я и не настаиваю на открытии кабака для веселых гульбищ и борделя с непотребными девками. Но эта ваша вареная баранина меня уже задрала!

– Ну так прикажите готовить еду вам отдельно, – пожал плечами тьер Свотс. – Никто не станет по столь незначительному поводу обвинять трактирщика в неисполнении распоряжения городского совета.

Предложение ун-тарха меня порядком оскорбило, но я промолчал. Хотя и было желание высказаться по поводу совета питаться в особом порядке. И смотреть при этом, как на тебя с завистью косятся все остальные посетители трактира, вынужденные давиться вареной бараниной. Или, может, мне еще предложат прятаться от всех и жрякать иные блюда тишком?!