Защитник Империи - Буревой Андрей - Страница 16

Я открыл рот, намереваясь спросить, что все это значит. Но Дустум успел раньше. Со значением глядя на меня, он сказал:

– Хорошая вещь. Триста золотых цена, – и придвинул коробку с шахматами ко мне.

Я глубокомысленно покивал, вроде как поверил, но в душе возмутился наглости степняка. Нет, вещь, разумеется, ценная, спору нет, но три сотни ролдо золотом она точно не стоит. Серебром – очень даже может быть.

– Спасибо, конечно, – поблагодарил я и сдвинул шахматы назад к краю стола. – Но не стоит. Я ничего такого не сделал, чтобы мне такие щедрые подарки преподносить.

– Так сделай, – предложил благодушно щерящийся степняк. Сузив глазки, он склонился над столом и свистящим шепотом спросил: – Скажи, да, кто тебе сказал?!

– Что сказал? – не понял сначала я.

– Сколько я барашка гоню, – пояснил бай.

– Никто не говорил, – заверил я его. И чтоб пресечь новые вопросы на тему, о которой мне никак нельзя распространяться, со значением постучал пальцем по значку служащего Охранной управы. – У нас свои способы дознаться до чего угодно.

– Ай, знаю я эти способы, – досадливо отмахнулся бай. И вновь попросил: – Скажи, да? Я за ценой не постою. – Подняв руку, он щелкнул пальцами. Миг спустя на его раскрытую ладонь уже плюхнулся пухлый кошель, добытый расторопным слугой из сундучка. Бросив на стол весьма весомый аргумент, весело звякнувший в момент соприкосновения со столешницей, Дустум предложил: – Не хочешь подарок брать – деньгами, да, возьми.

– Повторяю еще раз – я взяток не беру! – встав с кресла, холодно заявил я, надеясь, что ледяной тон вынудит Дустума отвязаться.

– Ай, зачем взятка?! – весьма экспрессивно всплеснул пухлыми ручками степняк. И хитро улыбнулся: – Вспомоществований, да!

Бес злорадно заржал. А я досадливо поморщился.

– Простите, ничем не могу вам помочь, – непреклонно покачал я головой.

А не прекращающий хитро улыбаться степняк еще раз щелкнул пальцами. На его ладони очутился еще один набитый доверху кошель, который тоже лег на стол передо мной…

– Ровный сотня, – уведомил меня бай. И посоветовал: – Не отказывайся сразу, подумай, да. За малый услуга такой внушительный сумма… Хороший дом в город можно строить, два хороший жена купить и еще много-много остаться будет.

Я задумался над тем, как отделаться от настойчивого степняка.

«Бес, а тебя как зовут?» – глядя на кошели, как бы между прочим осведомился я.

«Никак! – мгновенно отреагировал этот прохвост. И продемонстрировал мне кукиш: – Шиш тебе, а не мое истинное имя! Ищи других ослов!»

«Не хочешь, значит, помочь заработать целую сотню таких славных золотых монет?» – подначил я его.

«Как это не хочу?! Как это не хочу?! – с негодованием возопил бес, хлестанув себя по ногам хвостом. – Очень даже хочу! Но не такой ценой! – И тут же присоветовал: – Да ты любое имя брякни, и всего делов!»

«Так он и поверил», – задумчиво пробормотал я.

– Плаш! – отрывисто бросил бай, не сводя с меня пристального взгляда. Он поднял обе руки, в которые слуга вложил по кошелю. Но в руках хозяина они недолго пролежали – упали на стол передо мной. А Дустум торжествующе провозгласил: – Два сотня!

– Все равно ничем не могу помочь, – с сожалением пожал я плечами. Не мошенник же я в конце концов? Проучили малость этого контрабандиста, и хватит с него.

– Ай, какой жестокий ты человек! Ай, жестокий… – раздосадованно зацокал языком бай Дустум. И, растянув губы в неприятной улыбке, сообщил: – Придется, да, мне шесть человек башка рубить.

– Зачем?! – оторопел я.

– Затем что ты предателя сказать не хочешь, – опять начав коверкать слова, пояснил бай. – Придется тогда всех, кто знал барашка, казнить. Никак нельзя такой подлый человек возле себя оставлять!

Я выругался про себя. Вот же еще напасть! Как я сразу не подумал о том, что бай не отнесется беззаботно к потере денег! Хотя можно ли было предположить, что этот придурок до такого сумасбродства додумается – своим людям головы рубить?!

– Ваши люди тут совсем ни при чем, – предпринял я попытку объяснить Дустуму, что он заблуждается на этот счет. – Нет среди них предателя. И казнить соответственно некого.

– Ай, зачем обмануть хочешь?! – расстроенно всплеснул руками степняк. – Барашка сам посчитаться не мог!

«Это точно – не мог. Бес их сосчитал. Но не скажешь же правду», – подумал я.

Состроив максимально официальную физиономию, сухо сообщил Дустуму:

– Еще раз повторяю – среди ваших людей нет предателей. А о том, как овцы посчитались, я, увы, рассказать не могу.

Но бая, похоже, так и не убедил. Потому как он недоверчиво покачал головой. И пришлось мне сочинять на ходу… шепотом для внушительности и приподняв указательный палец вверх:

– А не могу рассказать, потому что это есть неразглашаемая государственная тайна!

– Какой такой тайна? – выпучил глаза бай.

– Не такой, а государственный! – назидательно поправил я степняка, тоже непроизвольно начав коверкать речь. – За разглашение которой одно наказание – смерть! – И, зевнув, изобразил скуку: – А людей своих можете хоть всех порубить – толку не будет. Все равно овец контрабандой мимо таможни больше протащить не удастся.

– Почему? – задал глупый вопрос бай.

– Потому что, – отрезал я, не став вдаваться в подробности. После чего поинтересовался у нахмурившегося степняка: – Вы сколько в Остморе рассчитываете пробыть?

– Три-четыре день, – осторожно ответил степняк. – А зачем спросить?

– Да так, – скрыв свою радость, пожал я плечами. – Сможете сами убедиться, что ваши люди ни при чем. Просто поинтересуйтесь при встрече у своих земляков, которые прибудут после вас, удалось ли им прогнать контрабандой скот через таможню.

Бай Дустум озадаченно потер лоб, но ничего не сказал. Серьезно задумался над моими словами. Ну так я старался быть максимально убедительным…

Но молчал бай недолго. Подумал-подумал и задал провокационный вопрос:

– Скажи, да, сколько хочешь за тайна?

Впрочем, я был готов к такому повороту событий. Бросив на Дустума быстрый взгляд, я медленно опустился в кресло и изобразил мучительные раздумья. А затем, воровато оглядевшись, склонился над столом и поманил пальцем. Степняк тотчас придвинулся поближе ко мне, до крайности заинтригованный мной таинственностью.

– Две тысячи. Золотом, – напряженным шепотом сообщил я баю требуемую сумму, отчего глаза у того стали едва ли не вдвое больше, чем обычно.

– Две сотен? – переспросил бай, видимо, решив, что ослышался.

– Нет, тысячи, – покачал я головой. И пояснил причину столь чудовищного запроса: – Рисковать за малый куш своей шеей не собираюсь, – для наглядности похлопав при этом себя по холке.

Степняк, ввергнутый в шок затребованной суммой, даже не отреагировал на мои дальнейшие действия. А я подозвал мальчишку-слугу и быстренько покидал в раскрытый сундучок кошели с деньгами. Следом отправил и шахматы. После чего плавно подвел Дустума к необходимости распрощаться:

– В общем, будет нужная сумма – обращайтесь. А пока, извините, ничем помочь не могу. Ловите себе несуществующих предателей для успокоения души. – С этим напутствием и выпроводил из конторки бая.

Когда он вышел, я закрыл за ним дверь и, прислонившись к ней спиной, шумно выдохнул:

– Фух!..

«Как думаешь, мне удалось убедить его отказаться от идеи искать виновных среди своих людей?» – обратился я к бесу, развалившемуся на столе.

«Толку-то? – фыркнул тот. И тоскливо протянул, косясь на меня: – Прибытка-то нам с этого никакого… А могли ведь две сотни монет на добром деле поиметь».

«По-твоему, надо было взять деньги и сказать, что овец посчитал ты? – осведомился я. И покачал головой: – Это было бы совершенной глупостью. Да и потом на такой случай есть поговорка: «Два раза подряд одну овцу не стригут». Наказали мы уже бая. Хватит. Будет ему поблажка как первому выловленному нами контрабандисту».

«Нет, про меня говорить не надо было, – помотал башкой рогатый. – А вот сбрехать что-нибудь не помешало бы… – И вроде как похвалил меня: – Вон как ты тогда Краба ловко обжулил… Даже я, пожалуй, лучше не сумел бы. Что, не мог и этому басен про какого-нибудь демона-счетовода наплести? А ты… Эх! – Он махнул лапкой и патетически возопил: – Ведь такой преступный талантище губишь, осел! Да другой на твоем месте уже как король бы жил! А ты, глупое животное, отчего-то не используешь себе на благо такой дар небес – исключительную способность к надувательству доверчивых людей!»