Страж империи - Буревой Андрей - Страница 25

Даже принесенная Кэйли еще одна порция бесовской выпивки слабо помогала. В ушах не смолкал разочарованный гул толпы, когда остались мы милостью беса у разбитого корыта. Ох не зря святые отцы именуют бесов зловредными пакостниками, сеющими раздор в душе и подталкивающими к низменным чувствам. Убил бы гада… Жестоко…

«Ох и добре поиграли!» – заявил бес, почесывая волосатое пузо, и оскалился.

«Ах ты с-с… скотина… – прошипел я. – Еще и издеваешься?!»

«А то! – кивнул довольный бес и припомнил старое: – Я ж тебе говорил – вертай меня взад, а то пожалеешь!»

«Знаешь что, недоросль рогатая? – возмутился я и позлорадствовал: – Ты еще больше пожалеешь, что связался со мной! Я, перед тем как помереть, упрошу священника даровать тебе святое прощение, за твою доброту и помощь страждущим! Как тебя потом в Нижнем мире примут с таким-то белоснежным пятном на твоей грязной серой душонке?»

«Ты того… И не думай даже… – резко прекратил скалиться бес. – Я ж не со зла… По привычке…»

«Вот и будешь это своим объяснять!»

«Да чего ты злишься-то?! Ну чего ты от меня еще хотел?! Я ж тебе не ангел какой-нибудь!»

«Убери из моего тела убивающую меня гадость и расстанемся по-хорошему», – предложил я, смекнув, что беса проняло обещание отбелить ему шкурку.

«Да что ты так за свою жизнь цепляешься? – с досадой спросил гад рогатый. – Ну зачем она тебе такая нужна? Ведь тьфу, а не жизнь! И не поймешь сразу, как обозвать, – то ли жалким прозябанием, то ли унылым существованием. Но на настоящую жизнь это точно не похоже!»

«Да что ты в этом понимаешь?» – обидело меня заявление беса.

«Побольше твоего! – уверил он меня. – Жизнь – это радость! А не «это нельзя, другое нехорошо, а третье вовсе запретно»! Вот ты хоть когда-нибудь жил, как тебе хочется? Чтобы каждое мгновение дарило радость? – И зло оскалился, видя мою растерянность: – Ты обычный слабый человечишка! Готов побиться об заклад, что ты даже дня настоящей жизни не выдержал бы! Сразу спрятался бы в свою безопасную нору, выстроенную из условностей и запретов».

«Ты меня плохо знаешь, недомерок хвостатый, – обозлился я. – Уж что-что, а жизнь меня не пугает. Как-никак уже двадцать первый год живу».

«Хорошо, – покладисто кивнул бес и предложил: – Давай заспоримся? Сможешь прожить по-настоящему хотя бы один-единственный день – я убираю серую гниль из твоего тела, а не сможешь – не взыщи».

«Вот это уже похоже на серьезный разговор, – обрадовался я такому повороту событий. – Что конкретно ты подразумеваешь под настоящей жизнью?»

«Ничего сложного, – заверил меня бес. – Просто делаешь то, что хочешь, невзирая на препятствия. И не делаешь то, что не хочешь. А я прослежу, чтобы твои желания совпадали с твоими действиями».

Я недолго думал. Быстро разобрался в истинном замысле беса. И, с трудом удержавшись от ругательств, зло спросил: «Надурить меня решил? Завтра ко мне вернется боль, вызванная этой самой серой гнилью, и, чувствую, единственным моим желанием будет сдохнуть поскорей».

«Даже и не думал об обмане, – сложил лапки на груди рогатый. – Боль – это ерунда. Хочешь, я ее уберу? Если, конечно, ты и завтра позволишь мне развлечься игрой».

«Договорились, – согласился я, ведь отсутствие мучений – это несомненный выигрыш при любом раскладе. – Можешь и завтрашний вечер провести за игрой».

«А что насчет основного уговора?»

Настойчивость беса настораживает. И даже затуманенное дурью сознание позволяет заподозрить в его предложении крупный подвох. Но что делать? Придется соглашаться. Все же не так сильно мои действия расходятся с моими желаниями. Да и Вельд с Роальдом для того и приставлены ко мне, чтобы я не набедокурил. Буду буянить – по голове настучат и утихомирят. К тому же, если что, потом можно будет все списать на действие дури – дескать, ничего не осознавал, ничего не помню. Как-нибудь улажу возникшие проблемы. Это со смертью не договориться…

«Хорошо, я докажу тебе, что могу прожить один день, не переступая через свои желания, и ты изгонишь из меня серую гниль», – уговорился я с бесом.

«Идет, – повеселел тот и потер лапки: – Тогда, пожалуй, продолжим игру».

«Ты уже почти все спустил, – подметил я. – Даже десятка самых мелких фишек не осталось».

«Ерунда, – беспечно отмахнулся бес. – Мы еще в рулетку не играли…»

– Кэр, Кэр, очнись! – прервала общение с бесовским отродьем тормошащая меня Кэйли. И, увидев мой осмысленный взгляд, ласково сказала: – Да не переживай ты так, Кэр, подумаешь, проиграл. Не свои же.

– Да все со мной в порядке, – уверил я прекрасную мальвийку. – Давай еще бокал нумийского вина с «ледком» замутим и за рулеткой посидим?

– Я не против, – легко согласилась Кэйли.

Убедив рогатого не рыпаться некоторое время, я со своей спутницей спустился в нижний зал. Там у стойки бара мы забодяжили бесовскую выпивку и немного посидели с веселой компанией, состоящей из Роальда, Вельда и Лэри с Ишей. Заодно перекусили малость. А то неизвестно, насколько затянется игра.

Из-за продувшего целое состояние беса у нас осталось всего одиннадцать мелких серебреных кругляшей. Чуть больше одного золотого ролдо в переводе на настоящие деньги. Но сидели мы за столом с рулеткой, а максимальный выигрыш тут куда больше, чем в кости. Бес начал игру осторожно – делая ставки на чет-нечет или красное-черное. Так можно только удвоить поставленную сумму. Да и отыгрывались мы очень медленно… Даже заинтересовавшиеся моим возвращением зеваки быстро заскучали и разбрелись.

Но мне не жалко – пусть рогатый играет хоть на медяки. Мне в любом случае будет нескучно в обществе усевшейся на колени Кэйли и с бокалом бесовской выпивки. Хотя, если вспомнить об уговоре жить так, как хочется…

«Бес, – обратился я к увлеченному игрой злокозненному духу. – Что-то мне надоело тут сидеть… Хочу чем-нибудь более интересным заняться. Так что давай закругляйся, раз не хочешь толком развлекаться».

«Погоди малость, сейчас самое-самое начнется», – удержал меня на месте бес.

И, добив выигрыш до двух золоченых фишек, поставил их на семнадцать. И на следующем ходу к нам подгребли семь крупных прямоугольных пластинок почти с ладонь величиной, покрытых лунным серебром. Семь самых дорогих фишек клуба достоинством в десять золотых ролдо.

Народ возбужденно загудел, обсуждая мою удачу. Закономерно. Ведь такой куш мгновенно переводит последнего бедняка в стан зажиточных горожан. Выигранных денег хватит на собственную лавку в торговых рядах или на домик в приличном квартале. Как не позавидовать такому игроку…

А какая волна поднялась, когда к семи дорогим прямоугольным фишкам присоединились четырнадцать их подружек… Да всего спустя два хода… Вокруг стола возникла настоящая давка. А крупье мгновенно вспотел и озирался по сторонам затравленным взглядом. Тут и давешний маг возле нас материализовался, и собралась целая толпа служащих клуба, обязанностью которых было следить за честностью игры.

После следующего ошеломительного проигрыша клуб сменил крупье. А какие-то мордовороты подхватили только что крутившего рулетку бедолагу под руки и куда-то потянули. Наверное, побеседовать на тему крупных выигрышей. Крутить колесо и бросать шарик поставили пожилого улыбчивого мужичка. Видать, доверие к нему немереное испытывали.

Правда, улыбочка у него быстро с лица сползла, когда я еще два раза подряд сорвал куш с помощью беса. Тут уж нам пришлось пробираться сквозь толпу к другому столу. С новым крупье. Гад рогатый, мерзко ухмыляясь, продул полсотни золотом, нагнетая интригу, а затем выиграл трижды. И всё на максимальных ставках на одну цифру!

Кэйли была в полном восторге. А люд в верхнем зале медленно, но верно исходил завистью.

– Ставки больше не принимаются! – просипел крупье, которому что-то шепнул на ухо один из служащих клуба.

– Эй, вы чего? Что за дела? Раз кто-то выигрывать начал, так вы сразу прикрываете лавочку? А как же честная игра? – раздались возмущенные возгласы из толпы зевак.