Бог в человеческом обличье - Коган Татьяна Васильевна - Страница 7

В комнате его ждал сюрприз. На полу у кровати стоял поднос с едой. Рядом валялась пара лейкопластырей.

– Охренеть, какая забота! – Он еле сдержался, чтобы не пнуть поднос ногой. В конце концов, если он останется без жратвы, хуже будет только ему.

Крестовский наматывал круги по комнате, пытаясь унять раздражение. Еще недавно он воспринимал похищение спокойно, если не сказать легкомысленно. Да, его заперли в пустом подвале, но ведь ничего плохого не делали. В глубине души он даже аплодировал похитителям за смелость. Что бы ими ни двигало – они ребята отчаянные. Илья уважал это качество. Он полагал, что сможет найти с ними общий язык и договориться. Теперь он уже не был так сильно в этом уверен.

Он снова разозлился из-за отсутствия плеера. С музыкой легче успокоиться. Ну вытащили бы из телефона сим-карту и отдали бы обратно! Почему нужно лишать заложника даже элементарных развлечений? Желудок скрутило – то ли от возмущения, то ли от голода. Илья посмотрел на поднос с едой. В одноразовом контейнере остывала картошка с мясом и овощами, в бумажном стаканчике – суп. Он сел на пол и подвинул поднос к себе.

Пища благотворно отразилась на настроении. После сытного обеда проблема показалась не столь драматичной. Негодование и обида притупились, на смену напряжению пришла усталость. Илья заклеил лейкопластырем ссадины на запястьях и перебрался на кровать.

Наверное, стоило бы прикинуть новые версии произошедшего, но сил на это не осталось. Обстановка угнетала и высасывала энергию. Да и до чего он мог додуматься, не имея минимальной информации? Нужно ждать и надеяться, что со временем ситуация прояснится.

Попробовал задремать, но сон не шел. Мысли вертелись вокруг Марины. Как она отреагирует на звонок похитителей? Как поведет себя? Не надумает ли сообщить в прессу? Шумиха Илье Крестовскому сейчас совсем не нужна. Раньше ему нравилось внимание журналистов. Раньше ему было что сказать. А сейчас нет.

Черт побери, как это произошло? Как он утратил способность облекать эмоции в музыку и слова? Ему всегда давалось это легко, играючи. Он просто садился за фортепиано или брал в руки гитару – и мелодия рождалась сама, он лишь воспроизводил ее.

Они встречались с Мариной две недели. Она осталась у него с ночевкой, – он тогда снимал убогую крохотную квартирку – и они весь вечер валяли дурака. Илье ужасно хотелось растормошить эту серьезную девушку. Они успели приготовить ужин и загадить всю кухню, позаниматься сексом, шуточно подраться подушками, и теперь валялись на диване, переговариваясь и хихикая.

Илья перевернулся и, зачарованный, навис над Мариной. Она была миниатюрная, воздушная. Волнистые рыжие волосы в беспорядке разметались по ее плечам; свет настенной лампы отражался в ее больших, зеленых глазах, превращая их в два мерцающих моря. На ней были белая майка и белые трусики. Она выглядела лет на семнадцать. Он взял ее детское запястье и поцеловал с тыльной стороны – там, где под бледной кожей светились тонкие голубые венки.

– Сыграй мне что-нибудь, – попросила она. – Если ты, конечно, не наврал, что умеешь.

Илья спрыгнул с дивана, снял со стены гитару и вернулся обратно:

– Что тебе спеть?

– На твое усмотрение, – Марина уселась повыше, подтянула к себе подушку и обняла ее, приготовившись слушать.

Илья на мгновение задумался, а затем взял первый аккорд и тихо провел по струнам. На протяжении нескольких минут Марина не отводила от него внимательных глаз. Ее взгляд был таким острым, что мог поранить. Илья почувствовал себя пациентом под скальпелем хирурга.

– Потрясающе, – выдохнула она, когда он закончил. – Чья это песня? Что за группа? Странно, что я не слышала. Это какой-то хит, да? Как ты красиво его исполнил!

Илья мгновенно расслабился и улыбнулся. Такой реакции он не ожидал.

– Это я сам сочинил.

– Сам?

– Ну да. Я иногда пишу. Когда накатывает.

Марина помолчала. На ее лице читалось сомнение. Она медленно отложила подушку в сторону, придвинулась к парню и повторила:

– Ты это сам сочинил?

– Ну что мне, на крови поклясться, чтобы ты поверила? – усмехнулся Илья. Марина явно преувеличивала достоинства песни. То есть песня была не плохая, но далеко не шедевр.

– Есть и другие? – продолжала допрашивать она. – Много? Можно услышать?

Обычно сдержанная Марина в тот вечер проявляла несвойственное ей возбуждение. Она не отстала, покуда Илья не сыграл ей несколько своих произведений. Ему льстило такое внимание, но незапланированному концерту он бы предпочел секс.

– Все, хватит! – категорично заявил Илья, отставив гитару к стенке. – Теперь займемся чем-нибудь менее возвышенным и более физическим.

Он потянулся к девушке, но та остановила его.

– Погоди, Илюша, погоди, – она взяла его за руки и посмотрела со всей серьезностью. – Ты осознаешь, что талантлив? Ты понимаешь, что это, – она кивнула на гитару, – это реально хорошо? У тебя здорово получается! Почему бы тебе не заняться музыкой серьезно?

В тот вечер Илье удалось кое-как замять разговор. Но в последующие дни Марина то и дело возвращалась к этой теме. И чем воодушевленней она говорила, тем больше поддавался Илья. Он все чаще размышлял о том, что идея о музыкальной карьере не так уж плоха. В конце концов, музыка являлась единственным занятием, которое ему не надоедало. Если сделать на нее упор…

Прошло несколько месяцев, прежде чем Илья озвучил Мэту и Крепостному свою идею. Парни не ломались, согласились моментально. Довольно быстро они записали первый сингл и отправили его на радио. Через две недели с ними связался представитель крупной звукозаписывающей компании и пригласил на встречу. Еще через полгода они выпустили первый студийный альбом.

Как-то гладко у них все складывалось, без сучка без задоринки. Словно кто-то там, наверху, давно ждал, когда они возьмутся за инструменты, и заранее расчистил дорогу – только идите. Они не прозябали в нищете, не играли в дрянных клубах в надежде, что кто-нибудь их заметит. Они мгновенно нашли свое место. Ни Илья, ни Мэт, ни Крепостной не верили, что с ними могло случиться нечто настолько удивительное. Верила только Марина.

Ноющая боль в затылке оторвала Илью от воспоминаний. Голова гудела, все тело ломило – неслабо его отделали. Он бросил взгляд на винтовую лестницу. Его приковали за руки к перилам, и он приложился затылком о край железной ступеньки.

Неприятно засосало под ложечкой. На короткое мгновение Илья допустил страшную мысль, что не выберется отсюда живым, – но сразу же отмел ее. Если бы его хотели убить, то убили бы сразу. Нет. От него однозначно чего-то хотели. Вот только чего?

Он сомкнул веки, надеясь немного поспать. Лежал без движения, стараясь игнорировать копошащееся внутри беспокойство. Постепенно сознание затуманилось, мелькавшие перед глазами образы утратили яркость и растеклись в бесформенное, серое пятно. Он забылся чутким, тревожным сном.

Среди ночи его разбудил шорох под дверью. Он вскочил, моментально проснувшись, и взбежал по лестнице. На полу валялся сложенный вдвое листок. Илья развернул его и прочитал:

«Вы должны сочинить песню».

Глава 5

Какую визу получать – канадскую или американскую, Вика решила быстро. С канадской стороны вид на Ниагарский водопад гораздо эффектнее. Необходимые для посольства документы собрала за несколько дней. Следующие три недели тянулись бесконечно долго. Ожидание раздражало, но Вика не сомневалась, что получит разрешение на въезд. Краем уха она слышала, что незамужней молодой россиянке въехать в страну кленового листа довольно сложно – визовые офицеры опасаются нелегальной иммиграции и отказывают любому, кто, на их взгляд, входит в группу риска. Волина не сильно вникала в подобные нюансы: в ее случае все будет хорошо.

Она долго искала выход из тупика, но не видела ничего, кроме жутких безликих стен. И когда появились очертания двери, Вика с радостью устремилась вперед. Не осталось ни волнений, ни сомнений – она точно знала, что идет в правильном направлении.