Тихие сны - Родионов Станислав Васильевич - Страница 9

— А если бы украли девочку у нас? Меня бы засудили, — стынущим голосом сказала она и поёжилась.

— Ну, такое случается раз в сто лет…

— Когда Таня Силина пропала, то я чуть с ума не сошла.

— Как пропала?

— Вышла на улицу и заблудилась. Ходила с какой-то женщиной.

Не об этом ли случае рассказывал Петельников?..

— Вы обращались в милицию?

— Да, к нам приходил сотрудник.

— Фамилию не помните?

— Высокий, симпатичный…

Он, Петельников. Так что это — совпадение? Но вроде бы и совпадения нет, а вернее, совпал пустяк, из которого ничего не вытекает: похищенная Ира Катунцева ходила в тот же садик, в который ходила и Таня Силина, заблудившаяся на улицах.

— А почему вы думаете, что она заблудилась?

— Что же другое?

— Покажите мне её…

— Вот там тёмноволосая девочка в синем беретике. Только, ради бога, не спрашивайте её об этом. Ваш товарищ с ней поговорил, а она в слёзы.

Да нет, это пустячное совпадение он не так расставил — их нужно поменять местами: сначала заблудилась Таня, а потом пропала Ира. И эта перестановка вдруг высекла непроизвольный вопрос, на который он уже знал ответ:

— В тот день Таня была в этом же платьице?

— Да, в этом.

На Тане Силиной было красное платье.

Леденцов звонил по-разному — эту кнопку он тронул ногтем мизинца. Дверь открыл пожилой мужчина в пижаме и с готовностью спросил:

— Насчёт Симы?

— Да, — с такой же готовностью подтвердил Петельников.

— Вы уже третьи, — улыбнулся мужчина.

— А кто были другие?

— Да, наверное, ваши. Симу завтра выписывают.

— Завтра? — бессмысленно повторил Петельников.

— Хватит, месяц отболела. Да чего же мы стоим? Заходите…

— Нет-нет, спасибо, мы пойдём.

— И вам спасибо. Я рад, что Сима работает в вашем цехе. Хороший вы народ, ребята.

— Иначе нельзя, — заверил Леденцов.

Они пошли вниз, провожаемые растроганным взглядом отца.

На тёмной улице, при свете окон и появившейся луны, Петельникова взяло сомнение. У них осталось два адреса. В конце концов, неизвестные ему свидетели, скорее всего цыганские ребятишки, могли ошибиться в возрасте. В конце концов, замышляя преступление, эта женщина могла изменить внешность: перекрасить волосы, надеть чужой джинсовый костюм, надушиться не своими духами… В конце концов, могли ошибиться ребята из уголовного розыска и пропустить её при своей просеивающей работе. Да и они с Леденцовым…

— А цыганка не наврала? — отозвался Леденцов на его молчание.

— Нет.

Они поднялись на второй этаж. Леденцов подавил кнопку большим пальцем, потом указательным — и так дошёл до мизинца. За дверью ничего не звенело. Он приложил к ней ухо и слушал, ловя задверные звуки.

— Там ходят, товарищ капитан.

Петельников три раза стукнул ладонью в шершавое дерево, осыпав с него струпья сухой краски. Глухие шаги оборвались почти одновременно с щелчком открываемой двери…

— Ой!

Девушка запахнула халат, чуть не задув в руке свечку. Её лицо закрывала тень — они видели только белую мучнистую щёку да растрёпанный ореол волос, горевший мельхиоровым блеском.

— Я думала, что мама. Она так стучит…

— Вы Анна Бугоркова? — начал разговор Петельников.

— Да.

— Мы из милиции.

Она отступила, унося с собою свет.

— А что случилось?

— У нас к вам несколько вопросов.

Девять часов вечера, двое мужчин из милиции, женщина в халатике со свечой… Поэтому Петельников добавил мягким голосом:

— Не волнуйтесь, вас они не касаются.

Они уже стояли в передней, и две их большие тени черно колебались на стене. Анна Бугоркова почему-то смотрела не на инспекторов, а на эти тени, и в её глазах метались крохотные свечные огоньки.

— А почему сидим без электричества? Испытываете энергетический кризис? — весело спросил Леденцов.

— Не знаю, второй день не горит.

— Вызвать электрика.

— Вызывала, не идёт.

— Мужик в доме есть?

— Я мать-одиночка.

— И сколько лет ребёнку?

— Четыре года девочке…

— А она тут не прописана?

— Прописана у моей мамы.

— Вот это мы и хотели выяснить, — вставил Петельников, чтобы закончить разговор.

Они могли уходить. Женщина, у которой есть один ребёнок, не будет похищать второго. И почему эту Анну Бугоркову с её девочкой цыганские ребятишки не могли принять за похитительницу? Той пять лет, а этой четыре. Да если у неё есть красное платьице…

— Леденцов, посмотри-ка пробки.

Она светила ему, заметно успокаиваясь. Леденцов тут же, в передней, нашёл усик тонкой проволоки и через минуту яркий свет ослепил их и свечку. Она дунула на огонь и смущёнными пальцами обежала пуговицы халата.

— Спасибо вам…

В тихую минуту, которая выпала после её слов, они услышали ручейковый плеск с кухни.

— Что это? — спросил Петельников.

— Кран течёт.

— Леденцов…

— Ключ нужен, товарищ капитан.

— А есть. Только вы запачкаете такой красивый костюм, — спохватилась она.

— Скорее выбросит, — буркнул Петельников.

Кухня оказалась просторной и уютной. Овальный стол посреди, диван под окном, жёлтые занавески и такой же абажур скрадывали плиту с кастрюлями. В один угол, как живой слонёнок, уткнулся лохматый секретер, заставленный куклами и куколками. Над ним висела большая фотография курносой девочки с бантом, вертолетно сидящим на голове.

Повозившись минут двадцать с ключами и прокладками, Леденцов открыл кран, показывая струи разной силы.

— Ой, какое вам большое спасибо…

— Леденцов, это единственное полезное дело, которое ты сделал для общества.

— Хозяюшка, чиню обувь, белю, паяю, циклюю.

Она засмеялась, шумно уронив руки, и тут же ринулась ими к халату, который воспользовался смехом и распахнулся на две верхние пуговицы.

— А выпейте кофейку, а? Я быстро, а?

От этих её слов Петельников вдруг ощутил земную усталость бессонных ночей и хлопотных дней. Ему нужны силы, чтобы оторвать тело от добрейшего дивана и взгляд от лохматого слоника-секретера.

— Если товарищ капитан прикажет пить кофе, то я приказ выполню.

— Товарищ капитан, а? В конце концов, вы его заработали.

— Ну, если заработали… — улыбнулся Петельников.

Пока они мыли руки, она летучей мышью металась по квартире — стремительно и бесшумно, чтобы не задержать их и не разбудить дочку. Овальный столик уставился тарелочками, чашечками и вазочками. И цветами, теми же флоксами, которые были с ними весь вечер и теперь стояли в высокой тонкостенной вазе из простенького стекла.

Анна Бугоркова успела переодеться в белую кофточку и коричневую свободную юбку. Она вошла в кухню и приостановилась, бросив вкрадчивый взгляд на Петельникова. Как?

Открытое белое лицо. Светлые волосы пушатся, не заслоняя ни лба, ни ушей. Чуть курносая. Губы живые, готовые улыбнуться или обидеться. Фигура сильная, плотная. И глаза, что-то вопрошающие у Петельникова. Как? Хороша.

Леденцов с интересом поглядывал на бутылочку с уксусом, вроде бы бесполезную для кофе. Но тарелки с влажными и дымными пельменями всё объяснили.

— Вот сметана и масло…