Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Диско-бар - Родионов Станислав Васильевич - Страница 16


16
Изменить размер шрифта:

Увидев, что к нему, чуть не вылезая из собственной кисеи, крадётся лиловокисейная, Петельников решил выйти из комнаты — ноги жаждали прямоты.

Воздух в передней оказался свежим, без алкоголя и свечного дыма. А в кухне стояла светлынь, потому что за незанавешенным окном плыла белая ночь.

Петельников прошёлся по коридорчику, разминая ноги. Теперь его занимала лишь одна мысль: как незаметно подступиться к Сосику? Или к этой Дарье. Но его глаза работали; привыкшие замечать незамечаемое, они вдруг увидели меж ящиков для обуви и трюмо полосу, светлую, как ночь за окном. Инспектор подошёл.

Белый чемоданчик-«дипломат»…

Петельников облизал губы, на которых остался вкус импортного коньяка. Он знал, что заглянет в этот чёртов «дипломат», хотя у него на это есть всего несколько секунд. Впрочем, может быть, и их нет.

Инспектор рывком вытащил чемоданчик, быстро прошёл в туалет и заперся. Тихо. Он пошумнее спустил воду и взялся за «дипломат», который оказался удивительно лёгким. На замок Петельникову понадобился всего один момент. Крышка откинулась…

Чемоданчик был пуст. Ни денег, ни оружия, ни бриллиантов. Ничего. Только в углу свободно болтался засаленный блокнот. Инспектор распахнул его пластмассовую обложку. Фамилии и адреса, фамилии и адреса… И какие-то цифры, и какие-то знаки. Почти весь столистный блокнот был испещрён адресами, фамилиями и цифрами.

Петельников уже хотел его захлопнуть вспотевшими руками, как взгляд споткнулся на одной фамилии… «М. Ефременко». Не тот ли, не спортсмен ли Миша Ефременко, который продал чужой магнитофон и деньги потратил неизвестно куда? Инспектор побежал взглядом по блокнотным столбикам медленнее… «Новая 80–13». Где-то подобный адрес он видел. Живёт кто-нибудь из знакомых? Остался в памяти от многолетней оперативной работы? Да нет, адрес он видел недавно, вот-вот…

И в памяти инспектора проявилась его кабинетная карта; фиолетовый эллипс на ней, похожий на гроздь винограда «Изабелла». Там был вписан этот адрес в одну из виноградин…

Петельников опустил руки с «дипломатом», позабыв про время и опасность. Найденный адрес и видение карты замкнули какую-то логическую дугу, сцепив и расставив всё по своим местам. Избиение парня у мола, охота за Леденцовым-свидетелем, жажда подростков к деньгам, роение их вокруг диско-бара… Теперь можно вести следствие — для этого нужен лишь этот замусоленный блокнот. Вызывай ребят и допрашивай…

Первым и единственным желанием инспектора было спрятать блокнот во внутренний карман своей куртки и уйти с этого дня рождения. Но такой партизанский ход не годился, докажи потом, откуда взят блокнот и кому принадлежит. Да и Сосик мгновенно бы сбежал. Оставался один путь, законный, — изъятие с понятыми.

Инспектор опустил блокнот в чемодан, сомкнул замок, прислушался и вышел в коридор. На цыпочках, балеринной пробежкой, достиг он прихожей и сунул «дипломат» на прежнее место…

Распрямлялся он уже под осторожный шорох открываемой двери. Петельников выхватил из кармана расчёску и откинулся перед зеркалом далеко назад, будто бы и перед этим таким же образом развеивал свою шевелюру. В зеркале за его плечами мелованной бумагой белело лицо.

— Прихорашиваешься? — гортанно спросил Сосик.

Не оборачиваясь, инспектор начал чесать шевелюру:

— Деваха тут есть, в кисее…

— Ты — драться — любишь?

— Драки не для мужей.

— А — для — кого — драки?

— Драки для мальчишек.

— Неплохой мысляж. Все уйдут — поговорим. Мужей — я люблю.

Сосик пошёл на кухню. Инспектор вскользнул в комнату — в шум, в дым и в свечную полутьму. Лилово-кисейная словно ждала его — стояла распрямившись у двери, что давалось ей с трудом.

— Изобретатель, твоя Катя желает смотреть по телеку балет.

— На льду? — рассеянно спросил инспектор.

— Нет, на полу.

Он искал решения — быстрого, верного, единственного. Петельников пал рядом с Катей и тихо спросил:

— Телефон тут есть?

— Нет.

Задача усложнялась. Сам он выйти и позвонить не мог — это вызвало бы подозрение. Катю не пошлёшь, тоже подозрительно, поскольку пришли они вместе. А внезапный уход вдвоём мог бы насторожить и спугнуть Сосика.

Инспектор поднял голову — напротив сидела «школьница» и расплетала косички. Час её вовлечения настал…

Он подполз к ней и негромко сказал:

— Вика, у меня к вам дело.

— Личное?

— Послушайте меня серьёзно. Я — инспектор уголовного розыска.

— Вы принимаете меня вон за ту диско-дуру в кисее?

Петельников повернулся так, чтобы закрыться от всех за своей широкой спиной, и вытащил удостоверение. В прозрачных Викиных глазах ничего не отразилось, кроме мотыльковых огней свечек.

— А какое дело?

— Идите на улицу, позвоните вот по этому телефону и скажите, чтобы сюда немедленно выезжала оперативная группа — мол, Петельников сказал. Поняли?

— А они поедут? — спросила она лениво, будто оперативные группы вызывала ежедневно.

— Поедут. Только придумайте причину для ухода.

— Пойду маме позвоню, — громко объявила Вика, вставая.

Инспектор облегчённо вернулся к скучающей Кате. Он сразу успокоился — теперь оставалось ждать. От этого внезапного спокойствия и от выпитого коньяка на него напал дикий жор, поэтому он подтянул к себе доску с рыбными бутербродами. Петельников взял два, сложил их вместе, рыбу на рыбу, и хотел было начать, чревоугодие.

Но на пороге появилась Вика и сделала ему знак выйти. Он отложил двойной- бутерброд…

— Мне нужно вам кое-что сказать, — почти прошептала Вика, показывая на кухню.

Он пошёл по коридорчику… Он уже миновал туалет…

Сильный удар в затылок остановил его. Инспектор хотел повернуться с мгновенным выпадом правой руки… Но второй удар — чем-то тупым и вроде бы не очень твёрдым — пришёлся ниже затылка, по шее. Инспектор выстоял, но ему вдруг расхотелось поворачиваться. После третьего удара он упал на колени…

Сознание Петельников не терял — оно лишь затуманилось небывалой ленью и едкой болью. Его куда-то волокли, куда-то положили… С ним что-то делали…

20

Путь ко второму парню лежал мимо райотдела милиции. Беспокойство леденцовской души передалось ногам, и они сами, никого не спрашивая, выскочили из автобуса и понеслись к дежурному — узнать, не поступило ли каких вестей и не было ли вызова в квартиру Дарьи Крикливец… Но дежурный ничего не знал.

Поникший Леденцов вышел из здания милиции, но мысли его бились неугомонно. Отбросив нематериалистические вздохи о душе, он старался укрепиться логикой. Ведь ходил Петельников и в не такие гнёзда, бывал и не в таких «малинах», и сиживал в глухих засадах, и брал рецидивистов… Почему же теперь Леденцов волнуется за него? Потому что капитан пошёл неизвестно куда: не в «малину», не в засаду, не рецидивиста брать… А может, леденцовское беспокойство подогревается незабытым ударом по голове?

Инспектор соскочил со ступенек райотдела и хотел было припустить к недалёкому автобусу, но дорогу перегородил юный богатырь — раза в два шире и выше Леденцова.

— Как мне найти… из уголовного розыска?..

— Фамилия?

— Забыл. Высокий, в замше…

— Черноволосый, плотный, спортивного вида?

— Да, настоящий.

— Петельников.

— Ага, он.

Маленькие глазки богатыря, глубоко запрятанные в массивные кости черепа, блеснули светом.

— А как тебя звать? — полюбопытствовал инспектор.

— Миша Ефременко.

— Ну? Так я к тебе иду!

— А я сам пришёл, — улыбнулся Миша Ефременко добродушной улыбкой, которая так идёт богатырям.

— Отойдём-ка, — велел Леденцов.

Они сели на скамейку, прижатую к зелёному валу кустарника, который от тёплого июня и белёсых ночей так рос, что, видимо, хотел перекатиться через панель и захлестнуть проспект.

— Зачем тебе Петельников?

Ефременко ёрзнул, отчего металлическая скамейка напружинилась, словно была из прутьев.

— Он велел мне подумать.