Бенефис для убийцы - Серый Александр - Страница 72

– Ты письмишко жене отправил? – с невинным видом поинтересовался Ваня.

– Написал-написал! – заверил Широков, прибавляя шаг.

После завтрака Широков с Медведевым на минутку забежали домой за полотенцами: рабочая неделя началась, а с нею возобновилось лечение.

На огибающем здание газоне возилась с цветами Татьяна Андреевна. Съехавшая набок докторская шапочка в сочетании с растрепавшимися волосами придавали Лосевой немного неряшливый вид, что было необычно для всегда подтянутой, следящей за собой женщины.

– Утро доброе! Да здравствует хорошая погода! – воскликнул Станислав.

Лосева выпрямилась, прищурила близорукие глаза и печально улыбнулась.

– Уж не заболели ли вы, Татьяна Андреевна?

– Похоже? – с беспокойством переспросила женщина.

– Ну-у… – растерялся Широков. Ему не хотелось казаться невежливым.

– Сердце разболелось… Да и давление…

– Снова – сердце?

– Он погоды, наверное…

– Татьяна, Андреевна, при такой погоде наоборот организм оживает! – вмешался Ваня. – Солнце же!

– Это вам, молодым, солнце в радость. А нам эти колебания погоды только неприятности доставляют.

– Тю… Нашли старушку!

– Конечно! Старуха и есть! – невесело усмехнулась Лосева.

– Вот я вам покажу старуху! Как приглашу в клуб на танцы! Всем нос утрем!

– Перестаньте, Ванечка, какие танцы?!– отмахнулась та. – Совсем меня в краску вгоните!

– Я абсолютно серьезно!

Кавалер подскочил к даме, кланяясь и расшаркиваясь.

Про себя Широков отметил, что теперь женщина засмеялась совершенно искренне, раскованно и следы усталости исчезли с ее лица.

– Ладно, хорошие мои, бегите, а то опоздаете!

Для убедительности Татьяна Андреевна махнула рукой в сторону лечебного корпуса.

Широков добросовестно высидел в очередях и принял все назначенные врачами процедуры. Затем затарился новой порцией бутылок минеральной воды, которой местные медики приписывали массу целебных свойств. Возможно, так оно и было на самом деле, хотя на вкус ничего особенно не ощущалось в отличие, скажем, от «Боржоми».

Медведева в комнате не было. Станислав посмотрел на прочитанный от корки до корки «Огонек» и решил сходить в библиотеку. По существующему здесь порядку для этого следовало выписать талон у горничной.

Широков спустился на первый этаж, но в служебной комнате Татьяны Андреевны не обнаружил. Отсутствовала она и в кабинете врача, расположенном наискосок через холл. Наконец, Станислав обратил внимание на открытую дверь кладовки слева от парадной лестницы.

Полуподвальное помещение, служившее, как видно, хранилищем хозинвентаря и всякого рода ненужного хлама, освещалось лишь одной лампочкой, болтавшейся у потолка. Вниз вело несколько щербатых ступенек.

Татьяна Андреевна возилась с мешками в дальнем углу.

Широков дипломатично кашлянул и остался стоять у порога.

– Кто там? – испуганно вскрикнула женщина, стараясь разглядеть посетителя.

– Мне б талон в библиотеку… Но, если вы заняты, я могу прийти позже.

– Нет, я сейчас! С этим барахлом все равно быстро не разобраться!

– Давайте субботник с мужиками устроим? – предложил Станислав. – Куда вам с больным сердцем!

– Нет-нет! – поспешно возразила Лосева, вытирая руки о фартук. – Я уж сама потихоньку…

В кабинете она надела очки и быстро заполнила небольшой стандартный бланк.

– Интересно наблюдать, как вы пишите, – сказал Широков. – Непривычно!

– Ах, это… Такой уродилась… Знаете, у нас хорошая библиотека.

Они поговорили о книгах, вспомнили любимые, потом Татьяна Андреевна неожиданно сообщила:

– Первый раз за время, что здесь работаю, отдыхающий сбегает до окончания путевки, и даже не предупредив меня!

– Вы Мокшанского имеете в виду?

– Кононова… – возразила Лосева растерянно.

– Он вчера пробирался по парку с чемоданом в руках!

– Да? Я думала, он сегодня утром уехал… Выходит, он следом за Михаилом Германовичем… исчез? Странно…

– Что странно?

– Так… – Лосева неопределенно пожала плечами.

– Эх, Татьяна Андреевна! – Широков укоризненно покачал головой. – И вы в пинкертоны подались! Я Медведеву говорил: мало ли какие обстоятельства могут у человека возникнуть!

– Оно, конечно, так… Виктор – любопытная личность: москвич, представился инженером-электронщиком какого-то НИИ. Только, сдается, ложь это! На мой взгляд, он профессиональный картежник, зарабатывающий игрой себе на жизнь!

– Вам знакома эта категория людей? – переспросил Станислав.

– Нет, что вы… Но кое-какой жизненный опыт у меня есть, и в людях я разбираюсь.

– На чем же основывается вывод относительно Виктора?

– Хотя бы на коробках из-под игральных карт! Я их целыми кучами выгребала из урны у него в комнате. Да и сам Кононов как-то подарил мне три почти новеньких колоды. Сказал, мол, внукам отдадите.

– Внукам?

– А что? У меня вполне могли уже быть внуки!

В голосе женщины послышался вызов вперемежку с отчаянием.

Широков осознал, что неожиданно разговор коснулся темы, неприятной для Лосевой.

– Кстати, могу еще добавить, – продолжала та вопреки ожидаемому. – Кононов частенько вечерами уходил играть куда-то в город вместе с Мокшанским!

– Михаил Германович – картежник? – Станислав сделал вид, что слышит об этом впервые.

– Еще какой! Разумеется, он не был так помешан на игре, как Виктор, но случая не упускал. Они на этой почве и сдружились.

– Сдружились?

– Удивлены? Я, может быть, не совсем точно выразилась, но сути дела это не меняет.

Татьяна Андреевна взглянула на часы и прогнала Широкова в столовую.

«С бухты-барахты завела разговор и также резко его прекратила… – подумал Станислав. – С чего вдруг?»

За обедом Ольга Петровна была на удивление молчалива. Широков ощутил даже что-то вроде разочарования: будто его лишили привычного блюда.

– О чем грустим, Ольга Петровна? – не выдержал он.

– Чувствую себя неважно… Вероятно, давление…

«Второй человек, которому плохо от перемены погоды, – подумал Станислав. – Неужели с возрастом и мой организм станет реагировать на подобные вещи?» Он постарался представить, как будет выглядеть лет через тридцать. Возникшая в мыслях фигура получилась малопривлекательной, и Широков сокрушенно вздохнул. Черкасова же приняла этот вздох на свой счет и постаралась успокоить человека.

– Не переживайте, Станислав Андреевич, какой вы, право, внимательный человек! Я отдохну после обеда, таблеточку приму и, думаю, к вечеру войду в норму. С вами так приятно беседовать!

– И мне тоже, – заверил Станислав.

Подошел Бица. Выглядел он слегка встрепанным и возбужденным, а на еду набросился прямо с первобытной жадностью.

– Регулярное питание – непременное условие успешного лечения! – нравоучительно выговорила Ольга Петровна, морщась от звуков, издаваемых Гошиными челюстями. – Не мудрено проголодаться, если не ходить подряд ни на обед, ни на ужин, ни на завтрак! Вы опять сегдня утром проспали?

– Угу! – пробубнил Вица, согласно кивнув на замечание.

Беспредел, творившийся в его тарелке, вывел из равновесия даже Егора Петровича. Старик напрочь забыл про любимый компот и, уходя, не задвинул за собой стул.

Когда супруги вышли из зала, Гоша внезапно перестал жевать. Улыбка самодовольства от одержанной победы блуждала на его пухлых щеках.

– Слушай, Станислав, башка что-то трещит – не могу просто! Надо полечиться!

«Еще один, кому изменило здоровье!» – отметил Широков. Вслух же он сказал:

– Извини, у меня нет таблеток от головной боли.

– Да я не об этом! – глазки Гоши, по обыкновению, изучали верх противоположной стены, а палец выразительно щелкнул по горлу.

– И этого нет…

– Опять не понял! Дай взаймы до вечера!

Среди жильцов корпуса ходили слухи о вечных затруднениях материального порядка, испытываемых Вицей. У половины соседей он уже настрелял по мелочам, обещая клятвенно вернуть долги после получения денежного перевода из дома. Последний, скорее всего, являлся мифом, но все же грел души кредиторов хоть маленькой надеждой.