Горячие дни (Разозленные) - Кренц Джейн Энн - Страница 39

«Тогда почему я чувствую себя здесь как дома?» — недоумевала Грейс.

Она вместе с Петрой Гроувз сидела в задней части зала, в кабинке рядом с вращающейся дверью, которая вела в жаркую кухню с клубами пара под потолком. Близился вечер. За барной стойкой Уэйн начищал стаканы и фужеры с удвоенным усердием, как будто каждый предмет был патроном, которым он собирался зарядить ружье и от которого могла зависеть его жизнь.

Петра уже объяснила, что сейчас у них затишье между обеденным наплывом посетителей и ужином. В заведении был только один клиент. Свою ржавую тележку из супермаркета, нагруженную грязными постельными принадлежностями, пустыми банками из-под газировки и бутылками, он оставил снаружи у входа. Она преувеличила, назвав его клиентом, подумала Грейс, ведь его кормят бесплатно.

— Это Джефф, — тихо пояснила Петра. — Травма головы, полученная во время третьего срока по контракту.

— Я вижу повреждения, — тоже тихо проговорила Грейс. — У него низкий уровень. Кажется, полный параноик.

— Ага. Не доверяет Аттестационной ветеранской комиссии. Наверное, не зря. Сомневаюсь, что врачи в состоянии помочь экстрасенсу. Когда у него начинается приступ, он сразу объявляется здесь. Лютер слегка подправляет его ауру. Успокаивает. В лучшие дни, например, как сегодня, он заказывает рыбу с картошкой.

— За которую вы не берете с него денег?

Петра пожала плечами:

— Он всегда предлагает заплатить, но нам больше не нужны пустые банки и бутылки.

— Судя по толпе за обедом, многие из ваших клиентов выглядят так, будто им не помешает показаться психиатру из Общества.

Петра хмыкнула:

— Почти все даже не подозревают о существовании Общества. Более того, если бы они узнали, что существует такая штука, они бы наверняка побежали в противоположном направлении, только пятки засверкали бы.

Грейс грустно кивнула:

— У них настолько сильна паранойя, что они наверняка будут сторониться всех, кто попытается уговорить их лечь в клинику.

— У некоторых есть вполне обоснованные причины для паранойи, — мрачно произнесла Петра. — Многие из наших завсегдатаев попали в беду, когда их паранормальная природа привлекла к себе внимание людей в белых халатах.

— То есть когда другие решили, что они психи?

Уэйн прервал свое занятие, его глаза были холодными, как у змеи, которая украшала его выбритый череп.

— Кое-кто из них помер во время экспериментов в чертовых лабораториях.

Петра отпила кофе и поставила чашку на стол.

— Мы здесь, в «Темной радуге», не пытаемся изображать из себя врачей. Я и Уэйн, мы все тянули с ребенком, а потом выяснилось, что мы не можем его иметь. После переезда сюда мы, я думаю, принялись опекать таких, как Джефф и Рей. В первый раз посетители приходят сюда, чтобы поесть и выпить. И возвращаются, потому что здесь им хорошо.

Грейс улыбнулась:

— Им хорошо, потому что хозяева понимают их и потому что бармен обладает особым умением успокаивать их.

Петра рубанула рукой по воздуху.

— К счастью, нам не надо возиться с пустыми банками. Большинство клиентов платит налом. Нам хватает. Давай поговорим о тебе. Лютер сказал, что нужно опасаться женщины, которая вырубает людей ариями из опер.

— Ну, я так думаю. Ее песни очень похожи на оперные арии.

— Что до меня, то я люблю классический рок. А вот Уэйн любит оперу.

Стараясь скрыть удивление, Грейс посмотрела на него.

— Ты такой большой поклонник?

Уэйн занялся следующим стаканом.

— В общем, да. Музыка захватывает меня, ну, ты понимаешь. Был только на одном или двух спектаклях. Зато CD у меня много. А эта Сирена, она и в самом деле так хороша?

— Ну, ее пение очень сильно действует на аудиторию, — ответила Грейс. — Если отбросить в сторону ее дар, то я думаю, она больше чем хороша. Фэллон Джонс считает, что она профессиональный женщина-киллер, а не профессиональная певица, но я в этом сомневаюсь. Может быть как раз наоборот.

Уэйн задумался, продолжая полировать стекло.

— Так или иначе, Лютер прав. Тебе следовало бы поостеречься, пока «Джонс и Джонс» не прокомпостирует ее билет.

Грейс постаралась никак не выразить свое изумление тем, с какой небрежностью Уэйн говорит об убийстве Сирены. Она прокашлялась.

— А разве «Джонс и Джонс» этим занимается? — спросила она.

— Фэллон Джонс никогда в этом не признается, — сказала Петра. — Но да, время от времени они проводят такие операции.

Зазвонил телефон на стене. Уэйн даже не повернул головы. Петра встала из-за стола и взяла трубку.

— Да, Джули, — сказала она. — Не беспокойся. Надеюсь, скоро ему станет лучше. Передай нашему маленькому мальчику привет от меня. Все в порядке.

Она повесила трубку на место и тяжело вздохнула:

— Джули сегодня не сможет прийти. Наверное, и завтра не получится. У нее заболел ребенок.

— Ни посудомойки, ни официантки, — сказал Уэйн. — Надо же, в выходные. В самые загруженные дни недели. Фантастика.

Петра сокрушенно покачала головой:

— Это те самые проблемы, которые появляются вместе с успехом. В эпоху Д. Л. мы никогда не дергались, что кто-то не придет на работу.

— Д. Л.?

— До Лютера, — ответила Петра. — Кто знал, что от успеха будет такая головная боль? В другой день мы бы справились без Джули, но я не могу готовить и разносить блюда, когда у нас аншлаг.

— Я могу мыть посуду, — сказала Грейс.

Уэйн и Петра посмотрели на нее так, будто она заговорила на незнакомом языке.

— Было время, когда я мыла посуду, чтобы заработать на хлеб, — пояснила она. — Потом я стала дворецким. Можно сказать, я профессионал.

Глава 29

Вскоре после полуночи Лютеру пришлось слегка подправить ауры последних засидевшихся посетителей. Затем он пришел на кухню и увидел Грейс. Она мыла посуду, погрузив руки по локоть в мыльную воду. На ней был огромный фартук, свисавший почти до пола. Волосы она убрала под сетчатую шапочку. Ее лицо блестело от смеси пота и осевшей на нем влаги. Выглядела она восхитительно. Ему захотелось затащить ее в кладовку и на мешках с картошкой заняться с ней любовью.

— Закрылись, — сказал он. — Пора поесть.

— Сейчас закончу, — сказала она. — Последняя сковородка.

Петра сорвала с головы пожелтевший поварской колпак, отшвырнула его прочь и тыльной стороной ладони вытерла со лба пот.

— Напряженный вечер, — объявила она. — Как дела?

— Уэйн запирает двери, пока мы разговариваем, — ответил Лютер и посмотрел на Грейс. — Ты, наверное, без сил.

— Я в порядке. — Она ополоснула огромную сковородку и двумя руками перенесла ее на сушилку. — Просто слегка не в форме. Что насчет еды?

— Мы все голодны, а после таких вечеров мы обычно еще и немного взвинчены, — объяснил Лютер. — Обычно мы ходим в ресторан к Милли Окаде и едим там лапшу удон.

— Заманчиво, — сказала Грейс. Она вытерла руки полотенцем.

Лютер перевел взгляд на Петру.

— Мы там едва справлялись. А у вас двоих как шли дела?

— Как-то втянулись, вошли в ритм, — удовлетворенно ответила Петра. — Работа спорилась. Как выяснилось, Грейс способна мыть посуду в промышленных масштабах. Похоже, у нас теперь есть новый Бад.

— У всех свои таланты, — скромно произнесла Грейс.

Все вышли из ресторана на улицу и направились к Кухио. Не сговариваясь, Лютер, Петра и Уэйн образовали вокруг Грейс защитную фалангу. Так, плотной группой, они влились в оживленный поток пешеходов.

«Удон-Пэлас» был практически пуст. Заполнится он чуть позже, когда начнут закрываться другие рестораны и их сотрудники придут сюда за поздним ужином. Из кухни вышла Милли Окада. Она улыбнулась, увидев Лютера.

— Ты вернулся, и у тебя замечательное настроение, — объявила она, а затем обратилась к Грейс: — А эта молодая дама, как я понимаю, и есть причина всех перемен, да?

Грейс смутилась, Лютер поспешил представить женщин друг другу.

— Милли, это Грейс Ренквист, — сказал он. — Она прибыла сюда с материка.