«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 90

Но в лесу было тихо – ни хруста снега, и никакого другого звука, выдающего движение.

Однако – не лежать же здесь до сумерек!

Я встал и подошел к убитым. Оба были сражены наповал. Махнул рукой, подзывая лейтенантов. Они подошли.

– Виктор, пройди по их следу метров сто, погляди – двое их было или больше? Только осторожнее.

Виктор ушел. Алексей стоял с автоматом на изготовку.

Я обшарил убитых: пачка папирос, зажигалка из патронной гильзы, пригоршня патронов в карманах. И все. Никаких документов или личных вещей.

Вернулся Виктор.

– Двое их было.

– Тогда поторопимся.

Быстрым шагом мы двинулись в путь и, когда стало уже смеркаться, подошли к первому посту на въезде в город.

Уже по темноте добрались до отдела. Подхватив заиндевевшие мешки, втащили их в кабинет Сучкова.

Полковник, несмотря на позднее время, был на службе.

Мы отчитались о результатах зачистки в деревне, о бое с бандой и предъявили мешки из схрона бандитов.

Просматривая содержимое мешков, Сучков присел на корточках над рацией, разглядывая шильдики на корпусе.

– У нас были сведения, что в тех местах банда орудует, но рация в эфир не выходила, иначе наши запеленговали бы ее. За бандитов уничтоженных выношу всем благодарность!

– Служим Советскому Союзу!

Молодые лейтенанты зарделись от похвалы полковника. И я был горд за своих подопечных – молодцы, не подкачали!

– Отдыхайте, заслужили.

Следующим днем в деревню, где у нас бой с бандитами произошел, направили взвод из НКВД. Задача СМЕРШа – в основном работа с военными, выявлением и ликвидацией агентов, гражданскими пусть «органы» занимаются.

Нам же было поручено очередное дело. В одном из полков танковая рота не смогла совершить марш по причине тех-

нических неисправностей. Понятно, сломаться может любая техника, но не все же танки одновременно?

Поехали мы втроем на мотоцикле с коляской. Легкий морозец, и скорость небольшая, но продувало до костей. Пока добрались – закоченели.

В штабе танкового полка отогрелись немного, попили горячего чая. Зампотех, или, если официально – заместитель командира полка по технической части, – даже водочки для сугрева предложил, но мы наотрез отказались.

Вздохнул зампотех. Ведь если окажется, что танки вышли из строя по причине поломок, значит, недоглядел зампотех, и ему грозит штрафбат.

Мы поехали в танковую роту. По дороге выяснили подробности, связанные с порученным нам расследованием. Оказывается, танки получили приказ на выдвижение и вышли на марш в указанный район, но по дороге стали глохнуть. Тяжелым гусеничным тягачом их притащили назад, в парк. Политрук тут же сообщил начальству о вредительстве и даже заикнулся о трусости танкистов.

Ремонтировать танки запретили и следующим днем прислали нас, чтобы выявить причину происшедшего. Ведь если танки вышли из строя в результате поломки двигателей, виноват моторный завод, а уж если трусость танкистов или недогляд зампотеха, выводы будут соответствующие и суровые. К случаям массового невыполнения приказа в армии и СМЕРШе относились жестко. И я даже понял, почему Сучков послал именно меня. В моем личном деле было записано, что я танкист. Стало быть, и в технике разбираюсь лучше других оперативников. В СМЕРШе служили офицеры, многие из которых водить машину или мотоцикл умели, но выявить даже небольшую, простейшую неисправность не могли – не хватало технических знаний.

Мы пришли в танковый парк. Танкисты группами стояли поодаль от застывших в беспорядке танков. Рядом с боевыми машинами ходили часовые. По пути к нам присоединился политрук.

Подойдя к первому же танку, я попросил подозвать экипаж.

– Экипаж Маленкова – к машине! – зычно скомандовал зампотех.

Подошли четверо танкистов. Вид у них был сконфуженный.

– Капитан Колесников из СМЕРШа, – представился я.

Лица танкистов побледнели. Про СМЕРШ в армии ходили леденящие душу истории, чаще – значительно преувеличенные.

– Расскажите, как дело было.

Только командир экипажа открыл рот, чтобы дать пояснения, как вмешался политрук:

– Дело ясное – струсили, голубки! – покачал он осуждающе головой.

Я повернулся к Виктору:

– Отведите товарища политрука в сторону, он мешает следствию.

Политрук покраснел и, открыв рот, хотел возмутиться, но Виктор твердо, не церемонясь, взял его под руку и отвел в сторону, демонстративно положив правую руку на кобуру. Доносчиков и осведомителей не любили нигде – ни в армии, ни в СМЕРШе. Иногда они оказывали действительно неоценимые услуги, передавая нужную информацию, но чаще были просто пустыми болтунами.

– Продолжайте, – предложил я командиру экипажа.

– Так вот, выехали мы из парка и успели отъехать метров сто, как двигатель зачихал и заглох.

Другие экипажи при опросе повторили то же самое почти слово в слово. Чертовщина какая-то.

Мы решили осмотреть хотя бы один танк. Сняли броневую крышку моторного отсека, осмотрели двигатель. Я дал команду:

– Запустить!

Взвыл стартер, мотор завелся, взревел и тут же заглох.

– У всех машин так же?

– У всех, – безнадежно махнул рукой зампотех.

Я понимал его состояние: танки небоеспособны по причине неисправности, а вот какой – еще предстояло выяснить. И дело было не в трусости танкистов. Ну никак не может сломаться техника одновременно у всей роты – а в ней двенадцать танков.

Зампотех смотрел на меня, ожидая моего скорого и страшного вердикта. Если он сам не понимал, что произошло, как же могут смершевцы разобраться? А со СМЕРШем шутки плохи.

Настроение у зампотеха совсем упало. Конечно, если бы приехала комиссия технических специалистов-инженеров, двигателистов, можно было бы докопаться до причины.

Глядя на удрученно молчавшего зампотеха, я старался

найти связь между заглохшими двигателями и дефектами конструкции дизелей, морозной погодой – все не то… Не в этом дело. Что общего между всеми двигателями? В голове мелькнуло: «А может, солярка некачественная?»

– Вот что, майор, – решил я проверить свое предположение, – когда и где вы заправляли танки?

– Позавчера, когда к маршу готовились, из нашего бензовоза.

– И все танки этой роты заправлялись из одного топливозаправщика? – уточнил я.

– Да, как раз на всех и хватило, всю емкость опорож нили.

– Слейте в какую-нибудь банку топливо из бака.

Зампотех повернулся к механику-водителю:

– Слышал, что товарищ капитан просит?

Механик-водитель нашел пустую консервную банку, вытер ее внутри ветошью и, привязав к банке проволоку, запустил ее в горловину топливного бака. Вытащил наполовину полной.

– Ложка есть? – спросил я зампотеха.

– Что? Ложка? – опешил он.

– Да, обычная ложка.

Один из членов экипажа слазил в башню и принес ложку. Все смотрели на меня с интересом – чего-то чудит «смершевец».

Я зачерпнул ложкой солярку из банки и кивнул механику-водителю:

– Подожги!

Тот чиркнул одну спичку, другую, третью… Солярка гореть не хотела. Едва вспыхнув чадным пламенем, она гасла. Танкисты и зампотех смотрели на ложку как зачарованные. Я сунул палец в банку с соляркой и лизнул его. Вот те на! А солярка-то сладкая!

– Майор, Алексей, – быстро ко мне шофера с бензовоза.

Зампотех и Алексей ушли искать водителя. Похоже, дело

становилось понятным и оттого все более интересным.

Почувствовав, что гроза их может миновать, танкисты не сводили с меня любопытных взглядов. Небось думали, что я их допрашивать начну с пристрастием. Но я и сам был в их шкуре, заметил на лице у одного даже следы ожогов. Стало быть – горел человек в танке. Какие же они трусы? У танкистов ранения редко бывали. Если в бою не повезло и танк подбили, то экипаж поражало сразу насмерть, а если и удавалось выбраться, то часто с ожогами. Танк хоть и железный, а

горел как свеча. В боевом отделении топливных паров полно, и комбинезоны у танкистов промаслены – да что комбинезоны, когда зимой тулупы в разводах масла и солярки.