Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник) - Корчевский Юрий Григорьевич - Страница 30


30
Изменить размер шрифта:

Подхватив винтовку и скатку, я стремительно скатился по лестнице. И вовремя. Метра на три ниже площадки, где я лежал, в стене зияла здоровенная пробоина. Памятуя, что

снаряд дважды в одно и то же место не попадает, я устроился у пробоины. Повел прицелом, нашел в наступающей цепи унтера, выстрелил и – кубарем вниз. Еще один снаряд попал в верхнюю площадку колокольни. Осколки ударили в колокол, и он низко загудел. Посыпались кирпичи. Все затянула пыль.

Я, едва не упав на крутых ступенях, спустился в церковь. Обежав ее, по железной лестнице взобрался на крышу и устроился за парапетом. Видно хуже, чем с колокольни, но не так страшно. Высоты я всегда старался избегать. Не то чтобы боялся – просто не нравилось мне это ощущение.

По колокольне угодил еще один снаряд, и верхняя площадка с колоколом рухнула вниз. Вовремя я оттуда убрался.

Повел прицелом, нашел двух пулеметчиков с ручным пулеметом. Один выстрел… Мимо! Второй… Мимо! Опять я впопыхах забыл подправить барабанчиками дальность до цели. Крутнул, прицелился, выстрелил. Готов – попал! И в это время в парапет, совсем рядом со мной, ударил снаряд. Я потерял сознание.

Глава 5

Очнулся от сильной тряски. Болела голова и левая нога. С трудом открыл глаза и снова их зажмурил от резанувшего света. Затошнило. Выждал немного и приоткрыл веки – совсем чуть-чуть. Странно! Я в кузове грузовика «ЗИС-5», который опознал по кабине. Лежу на досках пола, рядом со мной вповалку – раненые, все в замусоленных бинтах. Я что – тоже ранен?

Снова потерял сознание. Очнулся, когда меня снимали с грузовика. Двое дюжих санитаров, ничуть не церемонясь, перевалили меня на носилки и занесли в какое-то кирпичное здание.

Здесь пахло кровью, лекарствами, карболкой. Вокруг сновали люди, частью – в бывших когда-то белыми, а теперь в пятнах крови халатах, частью – в армейском обмундировании. Носилки, на которых я лежал, поставили на пол в комнате.

Минут через пятнадцать зашел заросший щетиной врач. Поверх халата спереди болтался клеенчатый фартук.

– Что тут у нас?

Женский голос ответил:

– Только что привезли.

– Ну-с, посмотрим.

Врач присел перед носилками. «И при этом записки нет, – пробурчал он. – Сколько уже передаю в санбаты – отмечайте, когда ранен боец! Э-эх!» Руки его быстро пробежались по ноге.

– Ножницы!

Звякнул инструмент, врач стал разрезать бинты на ноге и штанину. Ногу обожгло резкой болью. Я стиснул зубы, чтобы не закричать.

– Так-с. Повезло парню. Осколок большой, но вошел неглубоко. Теперь посмотрим, что с головой.

Стали разрезать бинты на голове. В глазах выступили слезы. Я закрыл их и с бьющимся сердцем ждал вердикта.

– Ну-у, тут мелочь, два шва наложить. Вероятно, еще контузия. Несите его в операционную. Боец, ты меня слышишь?

– Слышу, – прошептал я пересохшими губами.

– Считай, повезло тебе, парень. Крови много потерял, не без этого, но кость цела. Заживет – еще бегать будешь. Скажи спасибо, что осколок не в живот угодил.

– Кому?

– Что кому?

– Спасибо сказать?

Врач засмеялся, закурил папиросу и вышел.

Снова вошли санитары, понесли меня в операционную. В кино я видел, как она выглядит: белые кафельные стены, операционная лампа. А здесь – обычная комната, стол и инструменты в лотке на тумбочке.

Меня привязали ремнями к столу.

– Выпьешь?

– Я?

– Ты, ты. Наркоза нету. Хочешь, глотни спирта.

– Мутит меня.

– Значит – под крикаином. – Врач коротко хохотнул.

Ногу полоснуло болью. Я застонал.

– Терпи, боец.

Звякали инструменты. Когда же кончится эта пытка? Больно!

– Держи, боец.

Врач вложил мне в руку кусок рваного железа:

– Осколок из ноги, полюбуйся.

Я скосил глаза на ладонь – через стоявшие в них слезы

осколок выглядел неясным красно-черным пятном. Теплым и тяжелым…

Потом на кожу головы стали накладывать швы. Острая кривая игла раз за разом вонзалась в неподатливую кожу, я громко стонал, собирая уходящие силы, чтобы не потерять сознание – не дай бог никому испытать подобную экзекуцию вживую! По брякнувшим на поднос инструментам понял – вроде бы конец моим мучениям. Перебинтовали голову и ногу.

– Все, уносите. Следующего давайте.

Санитары сгрузили меня на носилки и занесли в большое помещение. Наверное, раньше здесь спортзал был – у одной стены желтела шведская стенка. Меня переложили на матрас на полу, и я отключился.

Пришел в себя уже к вечеру. Понял это по темным окнам. Во рту все пересохло, язык – как наждак. Я попытался повернуться на бок – спина совсем затекла и вскрикнул от острой боли в ноге. То, как меня оперировали, я еще помнил, но как попал сюда, в госпиталь, не представляю – полный провал памяти, просто черное пятно.

Подошла медсестра, пощупала лоб:

– Жара нет. Пить хочешь?

Я слегка кивнул. Сестричка приподняла мою голову и поднесла к губам кружку с водой. Я напился. Боже, какое удовольствие – попить простой воды!

– Судно подать?

Я вначале и не сообразил, а когда понял вопрос, замотал головой:

– Не надо. Сестра, я где?

– В госпитале, миленький, в Вязьме. Лежи, набирайся сил.

Дня через два голова перестала кружиться и болеть. Я даже присаживался на матрасе, опираясь спиной о стену. В большом зале лежало, наверное, около сотни раненых. Сновали медсестры, делая уколы и раздавая таблетки. Ходили с носилками санитары, приносили вновь поступивших и уносили умерших. Я заметил, что умирали почему-то чаще всего ночью, и утром санитары, делая обход зала, выносили, прикрыв простыней, одного-двух-трех умерших. Столько смертей и страданий сразу, вот здесь, совсем рядом, я еще не видел. Но и чувства страха, брезгливости не было. Коли есть раненые, будут и умершие. Есть жизнь и есть смерть, как печальный, но неминуемый итог жизни.

Молодой организм быстро восстанавливался. Я ел, много спал, понемногу двигался. На пятый день уже ковылял, хватаясь за стену.

На шестой день город подвергся бомбардировке. Тяжело груженные бомбовозы люфтваффе низко кружили над городом и сбрасывали бомбы. Они рвались рядом, но в госпиталь не попала ни одна. Наверное, у гитлеровских летчиков были цели поважнее.

А следующим днем забегали медсестры и санитары, стали выносить всех лежачих. Среди раненых пронесся слух об эвакуации. Дошла очередь и до меня. Вещей у меня не было, следовательно, и собирать нечего. Один из санитаров поддержал меня справа – со стороны раненой ноги, и мы направились к выходу.

Доскакал я до грузовика. Санитар подтолкнул меня, и я оказался в кузове. Грузовик тронулся. Со мной вместе ехали «ходячие» – то есть те, кто уже мог как-то передвигаться.

Мы глазели по сторонам, видели следы от бомбежек – сгоревшие и разрушенные здания. А некоторые улицы, в основном с частными домами, были на удивление целы.

Добрались до железнодорожного вокзала. На первом пути стоял санитарный поезд – зеленый, с большими красными крестами по бокам. Носилочных больных и раненых погрузили раньше, грузовик задним бортом подогнали к двери вагона, и санитары помогли нам перебраться внутрь. По сравнению с госпиталем – чистота и порядок. Постели чистые, даже занавески на окнах. Я уже отвык от такой «роскоши». Вроде все обыденно, если не сказать – скудновато, а вот обрадовался этому скромному уюту.

Нижние полки занимали раненые потяжелее, и мне отвели верхнюю, куда я с большим трудом взгромоздился. В вагоне сразу запахло табачным дымком, кровью, лекарствами.

Паровоз дал гудок, и перрон за окном поплыл назад. Рядом с нами, на соседнем пути, стояли платформы с пушками под брезентовыми чехлами. На нескольких платформах маячили часовые с винтовками. Они с любопытством смотрели на санитарный поезд.

По проходу прошла молоденькая медсестра:

– Слава богу, выбрались из Вязьмы без бомбежки. Ни у кого кровотечение не открылось?

Кто-то, дальше по вагону, громко застонал. Поправив сумку на плече, медсестра поспешила к раненому.