Бремя чужих долгов (СИ) - Печёрин Тимофей - Страница 9

Переговоры алхимика с духом Игоря на поляне Священного Леса увенчались как раз одной из вариаций такого скрытого отказа. В силу неизбывного юношеского максимализма бывший узник Кристалла Душ не принимал лишь явные, очевидные попытки отделаться от него. Тогда как отложить решение вопроса… а, точнее, подвесить оное Игорь не только позволил. Но даже, что чудно, предложил сам.

«Я сообщу вам, когда доберусь», — были его прощальные слова. Что прозвучали для Аль-Хашима примерно следующим образом. Что вы-де, Аль-Хашим, почти без усилий выиграли немало времени. Несколько дней, если не недели. И следует воспользоваться этим выигрышем с наибольшею пользой.

Иными словами, к тому моменту, когда юный дилетант должен был добраться до Краутхолла и, тем паче, выстроить там магическую фигуру для перемещений, старик-алхимик надеялся покинуть не только свой лесной приют, но и весь этот мир в придачу. Сам он соответствующую фигуру с полной уверенностью намеревался закончить гораздо раньше.

«Интересно, — подумалось еще Аль-Хашиму, — вот Игорь этот фигуру-то, вроде, распознал. Да еще с первого взгляда. А вот о замыслах моих почему-то не догадался. Сразу видно бестолкового самоучку, по верхушкам нахватавшегося. Ведь если подумать, куда бы я еще мог переместиться? Разве что в какую-нибудь страну другую. В конце концов, и на карте этого мира Фьеркронен — не единственный».

Вообще, такого варианта исключать тоже не приходилось. Кроме того, перемещаясь с помощью магических фигур, алхимик мог сбывать свои зелья в том числе, и в «государстве четырех корон». Лишь бы успевать при этом смотаться под безопасную сень Священного Леса.

Посему идея эта — промышлять алхимией в пределах родного мира при наличии надежного убежища — тоже показалась Аль-Хашиму довольно-таки соблазнительной. Он даже испытал легкую досаду оттого, что не пришел к ней раньше. Безопаснее бы, наверное, даже вышло. Хотя и, признаться, куда как менее прибыльно. Ибо то, что считалось вполне себе обыденным в этом мире, владельцами самоходных повозок почиталось за чудо. Чудеса же тем лучше обыденных вещей, что стоят куда дороже.

Над сложившейся дилеммой алхимик поразмыслил остаток дня. Просидев на лесной траве рядом с недорисованной фигурой. И решил в итоге, что удовольствуется синицей в руках, только если журавль так и останется в небе. Не дастся. Или, что хуже, попытается выклевать незадачливому ловцу глаза.

Придя к такому заключению, на следующее утро Аль-Хашим со свежими силами вновь вернулся к созданию магического прохода в иной мир. Управился он до обеда. И сразу, не откладывая в долгий ящик, решил совершить первую вылазку после своего давешнего бегства. Пробную вылазку — то есть, налегке. Без зелий и личных вещей.

Осторожно ступив на фигуру и стараясь не повредить ни одной из составлявших ее линий, вырезанных на земле, алхимик пробормотал заветную фразу. Изо всех сил стараясь вспомнить, как выглядит пункт назначения: крыша одного из высотных домов. Плоская, как столешница.

Родной свой мир Аль-Хашим покинул, как водится, без особой эффектности. Просто растаял в воздухе, и все. Зато конец мгновенного, но в то же время немыслимо дальнего пути выглядел совершенно иначе. Прибытие алхимика мироздание отметило несколькими вспышками света, похожими на молнии. Вспышки эти оказались особенно яркими оттого, что в ином мире в тот момент была ночь. Причем ночь ясная — а значит, и молниям взяться было особенно неоткуда.

Впрочем, алхимик не придал тому значения. Считая мелочью вроде голубиного помета на памятнике какому-нибудь великому правителю или военачальнику. Ни тот, ни другой не переставали быть великими оттого, что какие-то ничтожные птахи мимоходом погадили на их образы, воплощенные в камне или бронзе. Вот и Аль-Хашим полагал, что та заметность, с которой он явился в этот мир, не может повлиять на успешность самого перемещения. Как и в целом пребывания старика-алхимика в сказочном городе высотных домов и самоходных повозок.

С наслаждением и даже толикой жажды Аль-Хашим вдохнул здешний воздух — своеобразный, словно более плотный. И, кажется, с примесью гари. Даже здесь, более чем в сотне футов над землей, среди ветров.

Отдышавшись, алхимик мелкими осторожными шажками подошел чуть ли не к краю крыши. И замер, любуясь панорамой города в целой россыпи разноцветных огней. Перед оными огнями даже ночь, излюбленное время всякой нечисти, в этом удивительном мире — отступала. Превратившись во что-то обыденно-безобидное. Вроде кошки в сравнении с тиграми или львами. Даже темной назвать такую ночь значило сильно преувеличить.

И главное: этот мир, где даже ночь — не ночь, не первый век должен мучиться от скуки, словно пожизненный заключенный. Буквально известись в ожидании чуда. И чудо это Аль-Хашим готов был ему предоставить. Причем еще не одно… и по сходной цене.

От созерцания красот ночного города и радужных мечтаний алхимика отвлек чей-то легкий не то чих, не то кашель. Легкий, краткий — однако и того хватило, чтобы Аль-Хашим понял: одиночество его внезапно оказалось нарушенным. Отпрянув от края крыши, старик оглянулся, внутренне холодея. Однако уже в следующее мгновение облегченно вздохнул, не обнаружив людского присутствия на крыше.

Затем, осененный нечаянной догадкой, алхимик снова подошел к краю и глянул вниз. Догадка подтвердилась: какой-то тощий паренек высунулся с балкона предпоследнего этажа… опасно высунулся, чуть ли не наполовину. И поглядывал вверх.

От увиденного Аль-Хашим только усмехнулся — угрозы и впрямь не было ни малейшей. Вернее, таковая имелась… но разве что для самого паренька. Он вполне мог вывалиться с балкона. И тогда, после падения с такой высоты, беднягу бы вряд ли спасло даже чудо. По крайней мере, рукотворное чудо, что под силу создать алхимику. Создать и поместить в небольшую склянку…

Само собой разумеется, ни малейших враждебных действий паренек не предпринимал. И вообще, смотрел больше не в сторону крыши, а на маленькую коробочку у себя в руке. Маленькую, почти плоскую, и поблескивавшую коробочку, умещающуюся на ладони.

«Да и много ль этот любопытный юнец мог увидеть?..»

С такими вот мыслями Аль-Хашим снова отошел от края — на сей раз подальше. Достигнув второго по важности, после магической фигуры, места на крыше. А именно, небольшой кубической будочки. Через нее, как помнил алхимик, можно было попасть внутрь дома. Где много-много лестниц. Спустившись по которым… ну или на жутком лифте, он сможет достичь земли и покинуть этот дом. Не бывший для путешественника между мирами чем-то большим, чем перевалочный пункт.

Будочку запирала крепкая железная дверь. Запирала надежно — толкать не имело смысла. Так что в следующий свой визит Аль-Хашим планировал прихватить Пожирателя Металла: особый состав, способный хоть меч привести в негодность, хоть прожечь одной каплей изрядную дыру в доспехе. А хоть и помочь своему создателю избавиться от злосчастной двери. Уже, кстати, не в первый раз.

Еще алхимик вознамерился взять склянку с Зельем Невидимости — на тот случай, если удастся найти заказчика. И потребуется продемонстрировать что-нибудь из своих чудодейственных товаров. А едва ли хоть какой-то из них мог сравниться по убедительности и эффектности действия со снадобьем, способным превратить человека в невидимку.

Вздохнув и решив, что на первый раз впечатлений достаточно, Аль-Хашим вернулся к магической фигуре, вычерченной на крыше. И переместился обратно на поляну Священного Леса.

Волнения от кратного, но визита в чужой мир, не говоря уж про утро, посвященное муторной, почти ювелирной, работе, пробудили в алхимике аппетит. Поэтому повторное перемещение он запланировал произвести после обеда — для чего и воротился в приютивший его поселок.

Еще, для пущей надежности, Аль-Хашим собирался отдохнуть часок-другой. Выждав тем самым, пока в мире, победившем ночь, даже она, несчастная сменится сероватыми сумерками. Когда, что ценно, должны отойти на боковую даже самые любопытные и беспокойные из населявших тот мир людей.