Никогда, Никогда (ЛП) - Фишер Таррин - Страница 4

— О Боже. — Она делает быстрый шаг в мою сторону. — Это… это первое, что я помню!

Сердце подпрыгивает до горла.

Девушка начинает качать головой.

— Мне это не нравится. Бред какой-то. — Она кажется такой спокойной; я куда более взволнован. У нее уверенный голос. Я вижу страх лишь в ее глазах. Я бездумно притягиваю ее к себе, но больше ради собственного облегчения, чем из попытки успокоить ее. Она не отодвигается, и на секунду я гадаю, нормально ли это для нас. Были ли мы влюблены?

Я укрепляю хватку, пока не чувствую, как она напрягается.

— Нам нужно с этим разобраться, — говорит она, уходя из моих объятий.

Мой первый инстинкт — сказать ей, что все будет хорошо, я со всем разберусь. Меня охватывает всеобъемлющее желание защитить ее — только я понятия не имею, как это сделать, когда мы оба сталкиваемся с одной и той же реальностью.

Звенит звонок, оповещающий о конце испанского. Через пару секунд туалет наверняка наполнится людьми. Дверцы шкафчиков захлопнутся. Нам придется узнать, какой наш следующий урок. Я беру ее за руку и тяну за собой, открывая дверь в уборную.

— Куда мы? — спрашивает Чарли.

Я оглядываюсь и пожимаю плечами.

— Без понятия. Я просто хочу уйти.

3 — Чарли

Этот парень — Силас — хватает меня за руку, будто знает меня, и тащит за собой, как маленького ребенка. Так я себя и чувствую — маленькой девочкой в большом-большом мире. Я ничего не понимаю и уж точно ничего не узнаю. Пока он ведет меня по низким коридорам какой-то неизвестной школы, я могу думать только о своем обмороке; рухнула, как девица в бедственном положении! Да еще и на полу в туалете для мальчиков. «Мерзость какая». Я пересматриваю свои приоритеты, диву даваясь, как можно думать о таких мелочах, когда у нас определенно есть проблемы и посерьезней. Мы выходим на солнце, и я прикрываю глаза свободной рукой, пока этот Силас достает ключи из заднего кармана. Он поднимает их над головой и делает круг, нажимая кнопку сигнализации на брелке. Из дальнего угла парковки доносится вой сирены.

Мы бежим на звук, шлепая туфлями по бетонному полу, будто за нами гонятся по пятам. Возможно, так и есть. Машина оказывается внедорожником. Впечатляет, учитывая, что она возвышается над остальными автомобилями, делая их мелкими и незначительными. «Лэнд Ровер». Либо Силас ездит на машине отца, либо купается в его деньгах. А может, у него и нет отца. Он все равно не сможет мне сказать. Откуда я вообще знаю, сколько стоит такая машина? Я помню, как все устроено: машины, правила дорожного движения, президентов, но не кто я такая.

Он открывает для меня дверь, оглядываясь на школу, и я сажусь с чувством, что меня разыгрывают. Он может быть ответственен за происходящее. Мог дать мне что-то, из-за чего я временно потеряла память, а теперь ведет свою игру.

— Это по-настоящему? — спрашиваю я, замерев над передним сидением. — Ты не знаешь, кто ты?

— Нет, не знаю.

Я верю ему. Вроде как. Я устраиваюсь на сидении.

Он еще с мгновение вглядывается мне в глаза, а затем захлопывает дверцу и идет к водительскому месту. Я пожевываю палец, пока он залазит внутрь и заводит машину, нажав кнопку.

— Откуда ты знаешь, как это делается? — спрашиваю я.

— Что?

— Как завести машину без ключа.

— Я… я не знаю.

Я наблюдаю за его лицом, пока мы выезжаем с парковки. Он часто моргает, еще раз на меня оглядывается и облизывает нижнюю губу. Остановившись у светофора, он находит кнопку «ДОМ» на навигаторе и нажимает на нее. Поразительно, что он до такого додумался.

— Изменения в направлении, — говорит женский голос. Мне хочется психануть, выпрыгнуть из двигающейся машины и бежать, как напуганный олень. Мне так страшно…

У него большой дом. Во дворе нет машин; двигатель тихо урчит, пока мы ждем у тротуара.

— Ты уверен, что это твой? — спрашиваю я.

Парень пожимает плечами.

— Не похоже, что дома кто-то есть. Пойдем?

Я киваю. Я проголодалась, хотя и не должна была. Мне хочется зайти внутрь и что-то съесть. Может, изучить наши симптомы и проверить, не могли ли мы случайно вступить в контакт с какой-то пожирающей мозг бактерией, укравшей нашу память. В таком доме обязательно должно быть несколько ноутбуков. Силас сворачивает во двор и паркуется. Мы робко выходим, оглядываясь на кусты и деревья, будто они вдруг возьмут и оживут. Он находит ключи от входа. Я изучаю его, пока жду позади. С такой одеждой и прической он похож на крутого беззаботного парня, но его поза подсказывает, что он несет бремя многих забот. От него также пахнет улицей: травой, сосной и насыщенным запахом черной грязи. Силас собирается повернуть ручку.

— Стой!

Он медленно поворачивается, несмотря на мой повышенный тон.

— Что, если внутри кто-то есть?

Парень ухмыляется или, возможно, гримасничает.

— Может, хоть они нам расскажут, что происходит…

Затем мы заходим. Замираем на минуту, оглядывая местность. Я прячусь за Силасом, как трусиха. Мне не холодно, но я дрожу. Все здесь такое внушительное и тяжелое — мебель, воздух, моя сумка, мертвым грузом висящая на плече. Силас проходит вперед. Я хватаюсь за его рубашку, и мы переходим из фойе в гостиную. Так и бродим по комнатам, останавливаясь, чтобы изучить фотографии на стенах. Двое улыбающихся загорелых родителей обнимают двух улыбающихся темноволосых мальчишек с океаном на заднем плане.

— У тебя есть младший брат, — говорю я. — Ты знал об этом?

Он качает головой. Чем старше братья, тем реже встречаются их улыбки. У них полно прыщей и пластинки на зубах, а родители перестарались в попытке напустить на себя веселый вид, прижимая к себе напряженных деток. Мы переходим в спальни… в ванные. Поднимаем книги, читаем этикетки на коричневых пузырьках из аптечки. Его мама украсила всю квартиру засушенными цветами; они вжаты между книгами на ее тумбочке, в комоде, и выставлены на полках в родительской спальне. Я касаюсь каждого цветка, нашептывая под нос названия. Я помню их все. По какой-то причине, это вызывает у меня хохот. Силас резко останавливается, зайдя в комнату мамы с папой и обнаружив меня согнувшейся от смеха.

— Прости, — говорю. — Так, нахлынуло…

— Что нахлынуло?

— Я вдруг поняла, что забыла абсолютно все о себе, но помню, как выглядит гиацинт.

Он кивает.

— Да. — Затем смотрит на свои руки и морщит лоб. — Думаешь, нам стоит кому-то рассказать? Может, поехать в больницу?

— Думаешь, нам поверят? — спрашиваю я. Мы смотрим друг на друга с мгновение. Я подавляю желание вновь поинтересоваться, не шутит ли он надо мной. Это не прикол. Слишком уж все реально.

Дальше мы переходим в кабинет отца, копаясь в бумагах и рыская в ящиках. Но в них нет ничего, что могло бы подсказать, почему мы такие, ничего необычного. Я приглядываю за ним уголками глаз. Если это розыгрыш, то он очень хороший актер. «Может, это эксперимент», — думаю я. Я часть психологического государственного эксперимента и проснусь в лаборатории. Силас тоже за мной наблюдает. Я вижу, как он проходится по мне взглядом, размышляя… оценивая. Мы почти не разговариваем. Одни: «Посмотри сюда», да: «Думаешь, это важно?».

Мы незнакомцы и мало о чем можем побеседовать.

В последнюю очередь мы заходим в комнату Силаса. Он сжимает мою руку, и я ему позволяю, поскольку вновь чувствую головокружение. Первым делом я подмечаю нашу фотографию на столе. На мне костюм — очень короткая пачка с леопардовым принтом и черные ангельские крылья, элегантно разведенные позади. На глазах густые блестящие накладные ресницы. Силас одет во все белое и тоже с крыльями. Выглядит хорошо. «Добро против зла». Такие у нас были игры в жизни? Он смотрит на меня и поднимает брови.

— Неудачный выбор костюмчика, — я пожимаю плечами. Он улыбается, и мы переходим в другую часть комнаты.