Отголоски прошлого (СИ) - Курносова Елена - Страница 51

Это была большая победа над самим собой, которая принесла ему только вред. Его, конечно же, снова здорово побили, однако теперь он уже не собирался просто закрываться руками и хныкать, покорно ожидая развязки – он начал сопротивляться. Сперва неумело и неуверенно, а потом всё сильнее, яростнее и ожесточённей. Это были совершенно новые для него чувства – злость и ненависть, до сих пор Грейди даже не думал, что способен их испытывать к кому-либо. Так же, как и не знал, как чертовски хорошо они помогают выживать. Уже было не важно, что нападавших много и силы неравны, главное – он отвечал на удары, и в одном этом было своеобразное утешение.

Первая попытка постоять за себя обошлась Грейди дорого. Его лишили не только испорченного завтрака, но и обеда, и ужина тоже, что, впрочем, было не так уж страшно и довольно терпимо для ребёнка, уже голодавшего в джунглях. Другое дело, что наказав Грейди один раз, Тин Бао, наверное, получил какое-то непонятное удовольствие и после этого начал регулярно искать поводы, чтобы к нему придраться. То ли особенности психики были такие у человека, то ли его, так же как и детей, сильно раздражал белокожий мальчик, навязанный приюту американцами, и таким образом он пытался сорвать свою злость… Для Грейди принципиальной разницы не было. Если сначала он ещё и пытался спорить и что-то доказывать воспитателю, то после нескольких весьма ощутимых пощёчин понял, что слушать его тут не будет никто. Можно было по привычке уйти в себя и постараться не лезть на рожон, однако в Грейди к тому времени уже что-то сломалось настолько, что он и сам перестал себя контролировать. В конце концов, рано или поздно это должно было закончиться, прошло так много времени с отъезда Бодро, и значит, совсем скоро он должен был за ним вернуться. Надо было просто продержаться в этом аду…

И он держался… Столько, сколько мог, насколько позволяли нервы и физические силы. Все вокруг, от мала до велика, травили его как щенка, словно проверяя на прочность, и под этим постоянным прессом он сам менялся на глазах, становясь грубее и жёстче с каждым днём. Именно там Грейди сделал очень важное для себя открытие: нападение – лучший способ защиты. С тех пор он никогда не ждал, пока кто-то из мальчишек его ударит – при малейшей угрозе всегда бил первым, и даже если в итоге оказывался на земле под натиском толпы, всё равно продолжал драться до последнего, уже без всякого смущения обдирая костяшки пальцев об лица и любые части тел, попавшихся ему под руку. Иногда смутными проблесками в памяти оживали картинки из прошлой, счастливой жизни с родителями, вспоминались мамины наставления и отцовские проповеди, однако всё это, кажется, было не с ним. В ЭТОЙ жизни, которую Грейди проживал СЕЙЧАС, те прописные истины не действовали, тут не существовало никаких вечных ценностей, а все божеские законы были глупой детской сказкой. Грейди в неё больше не верил. Ни смирение, ни терпение, ни доброта никак ему здесь не помогали, и он старался о них забыть. Это было легко, потому что окружающие его люди вызывали только агрессию, но если с детьми Грейди еще мог хоть как-то бороться, то против воспитателя он был бессилен.

Этот маленький сморщенный ублюдок потом ещё долго снился Грейди в кошмарах как воплощение самого страшного зла на земле. Его не трогали слёзы, он не слушал никаких объяснений, а когда за очередную драку он в своей манере хлестал Грейди по щекам, ему НЕЛЬЗЯ было дать сдачи. Тин Бао выбрал очень простой и в то же время самый эффективный способ наказания: пощёчины не оставляли следов на лице, но по самолюбию били так, что потом не хотелось жить.

- Ты ничтожество! Ты должен быть благодарен за то, что тебя сюда приняли. За то, что у тебя есть крыша над головой, за то, что тебя кормят!

Последнее утверждение было спорным, так как регулярное голодание тоже входило в перечень наказаний, однако возражать воспитателю означало только усилить его гнев.

- Наш приют – это большая семья, а ты вносишь в неё раздор своим поведением. Ты считаешь себя умнее всех? У вас, американцев, это в крови – думать, что вы лучшие! Ничего, я тебе мозги вправлю, будешь знать своё место!

Легче всего в это время было зажмуриться, затаить дыхание и думать о чём-нибудь хорошем. О тёплых маминых руках, о её ласковой улыбке, и, конечно, о своём большом и сильном друге, который должен был скоро прийти, наказать всех его обидчиков и увезти из этого ада далеко-далеко... Туда, где не будет унижения и боли, не будет жестоких детей, и не взрывает мозг тявкающий голос воспитателя:

- Что ты молчишь? Или я не прав? Ты непослушный сопливый выродок! Тебя так твои родители воспитали, да? Такие же высокомерные твари, которых сюда никто не звал!

- Сам ты тварь!!! – Он крикнул это машинально, и ничуть не пожалел о своей несдержанности. Всему на свете существует предел, и это был тот самый случай, когда терпеть уже просто невозможно. Осквернение светлой памяти родителей оказалось больнее пощёчин…

Всю следующую ночь после этого Грейди провёл в холодном, тёмном подвале, в обществе голодных крыс, так и норовивших познакомиться со своим новым соседом поближе. Они шуршали, пищали и бегали из угла в угол, а обезумевшему от ужаса ребёнку хотелось потерять сознание. Так сильно он не боялся даже когда блуждал один по джунглям, где водились и более опасные звери. Там он, по крайней мере, мог убежать. Отсюда деваться было некуда. И всё равно он пытался вырваться из своей тюрьмы, словно ещё надеясь на чудо. Колотил в дверь кулаками и ногами, пока не закончились силы, и кричал, захлёбываясь слезами, до тех пор, пока не сорвал голос, а потом еще долго сидел, сжавшись в комок у порога, и пытался абстрагироваться от всего происходящего, чтобы не сойти с ума. Дрожа и всхлипывая, судорожно вытаскивал из своей памяти всё хорошее, что было в его жизни раньше, и радужное, светлое будущее, которое обещал ему Бодро. Большой красивый город Портленд, уютный дом с детской комнатой на втором этаже, велосипед последней модели и шум океанского прибоя… Он представлял себя ТАМ, бегущим по песчаному побережью навстречу солнцу и тёплому бризу под весёлые крики чаек, однако прикосновения скользких маленьких тел к ногам возвращали Грейди к суровой реальности. Открывая глаза, он видел только темноту в замкнутом пространстве из четырёх стен и снова плакал, уткнувшись лицом в колени, только теперь уже тихо и безнадёжно, просто потому что ему было очень плохо, страшно и, главное, ОДИНОКО. В этом огромном жестоком мире у него не осталось никого. Родители погибли… Бог оказался выдумкой… И даже Бодро, самый лучший друг, который клялся и обещал вернуться, словно в воду канул, бросив его на произвол судьбы.

«Бодро, где ты?... Спаси меня, пожалуйста, я больше не могу… Спаси меня, Пчёлка…»

Почему он не приходил? Прошло уже больше месяца, намного больше, а он обещал вернуться вовремя. Он всегда выполнял свои обещания, что же случилось теперь? Может, его убили в Камбодже? Или же он тоже решил, что в приюте ему будет лучше? Одна лишь мысль об этом приводила Грейди в бескрайнее отчаяние. Бодро не мог его обмануть… Не мог…НЕ МОГ…

«Не бросай меня… Пожалуйста, Пчёлка… Забери меня отсюда скорее…Забери меня…»

Ему хотелось, чтобы Бодро его услышал. Сквозь эти стены, сквозь расстояние, чтобы понял и почувствовал, КАК ему плохо. Бодро был его Богом, на которого, доведенный до нервного истощения Грейди буквально молился. Он был единственным спасением, единственной надеждой, которая еще хоть как-то грела и придавала сил. Думать о том, что Адам его предал, было страшно и почти физически больно, потому что тогда сразу же пропадало желание жить и даже дышать не хотелось.

«Я подожду… Еще немножко, совсем чуть-чуть подожду… Вдруг он приедет уже завтра? Он должен за мной приехать, мы же договорились… Он заберёт меня отсюда, и мы уедем в Портленд… Всё это скоро кончится… Надо подождать…»

Его терпения хватило только на один день…Утром, выпустив полусонного мальчика из подвала, воспитатель пожелал услышать от него слова раскаяния в своей грубости, а Грейди так ненавидел этого человека, что даже под страхом нового наказания не смог себя переломить. Тин Бао лишил его завтрака и дал время подумать до вечера.