Земля Санникова (илл. Г. Никольского) - Обручев Владимир Афанасьевич - Страница 20

— А вспомните, Никита, что вы говорили недавно про марево и шайтанов! — засмеялся Горюнов.

— Может быть, все, что мы видим, только наваждение? — спросил Костяков.

Горохов смущенно улыбнулся и покачал головой. Все, что он видел за эти два дня, было необычайно, но на наваждение не похоже.

— А вот когда мы благополучно вернемся в Казачье, тогда я скажу, наваждение это или нет! — вывернулся лукавый якут. На моховище заметили поблизости несколько пасшихся северных оленей, которые, увидев людей, быстро скрылись в кустах. Ближе к подножию обрыва наткнулись на стадо каменных баранов, которые были скрыты огромной глыбой, свалившейся сверху. Они помчались сначала вдоль обрыва, а потом с изумительной ловкостью начали подниматься по узкому карнизу, перепрыгивая через широкие промежутки, разрывавшие его на части. На высоте метров ста они скрылись на более широком уступе. Обрыв в виде мрачных черных стен с буро-красными подтеками и пятнами лишаев тянулся высокими уступами вверх; он состоял из базальта, слагавшего, очевидно, всю окраину этой замечательной впадины. У его подножия растительности не было; здесь тянулся хаос свалившихся обломков, подернутых лишаями; кое-где в ямах между ними белел снег. Нависшая скала обратила на себя внимание путешественников. Она защищала от дождя площадку в несколько квадратных метров, свободную от обломков, но всю истоптанную и загаженную каменными баранами. В глубине ее было нечто вроде естественной ниши, на стенке которой острый взор Горохова заметил налет копоти.

— Ой, тут были люди! — воскликнул он.

— Те, которые пасли каменных баранов? — засмеялся Костяков.

Все столпились возле ниши; в глубине ее оказалось несколько головешек, угли, зола, обгорелые кости. Осмотрев внимательно площадку, нашли несколько очень грубо обделанных кремневых орудий и осколки кремня.

— Люди каменного века! — заявил Ордин. — И даже не неолита, а палеолита, судя по примитивности обделки.

— Когда же они жили здесь? Может быть, тысячу лет назад? — подхватил Костяков.

— Нет, огнище довольно свежее. Оно на самой поверхности, не покрыто обломками скалы, а только пылью, которую, вероятно, поднимают бараны, топчась здесь.

— Следовательно, мы встретим где-нибудь на Земле Санникова дикарей каменного века — может быть, людоедов? — спросил Костяков.

— Обгорелые кости как будто человеческие, — подтвердил Ордин.

— Неужели это будут ваши онкилоны? — обратился Костяков, словно с упреком, к Горюнову.

— Онкилоны ушли из Сибири несколько сот лет назад. В то время северные инородцы не были уже людьми каменного века — они знали употребление железа.

— Да, наши прадеды уже добывали руду и ковали железные ножи, стремена, кольца, крючья, — подтвердил Горохов.

— Но рядом с этим широко применяли изделия из рога, кости, камня, изготовление которых уцелело у всех туземцев, оторванных от новейшей культуры и живущих в дебрях, куда тяжелый железный товар проникает с трудом. Но эти изделия сравнимы по своей отделке с изделиями неолита, а никак не палеолита, — пояснил Горюнов.

— Следовательно, это огнище не онкилонов?

— Конечно, нет! Очевидно, здесь уцелели люди древнего каменного века, современники мамонта, пещерного медведя и других животных конца ледникового периода.

— И если уцелели эти животные, как мы уже убедились, то, естественно, могли уцелеть и люди, — прибавил Ордин.

— Если только онкилоны, обладавшие высшей степенью культуры по сравнению с этими дикарями, не истребили последних, — сказал Горюнов.

— Огнище показывает, что они еще существуют или существовали очень недавно, может быть, единицами, — заметил Ордин.

— И увидеть дикарей каменного века будет крайне интересно, — прибавил Костяков. — Они живут, очевидно, в пещерах окраин котловины, и нужно предупредить Никифорова, потому что встреча с ними едва ли безопасна, если они людоеды.

Вернувшись к опушке кустарников, путешественники направились вдоль нее на юго-запад и к вечеру приблизились к своей базе. Когда белые сугробы были уже недалеко, Горохов не удержался и подстрелил каменного барана, стоявшего в удобном положении на уступе. В ответ раздался выстрел на базе, и вскоре навстречу вышел Никифоров в сопровождении Пеструхи, которая, весело виляя хвостом, бросилась обнюхивать Крота и Белуху, отвечавших ей тем же. Никифоров накануне доставил благополучно тушу быка на стоянку, а в этот день добыл каменного барана и подвез запас дров. Он уже вырубил для себя грот в сугробе, поставил в нем палатку, огородил выход стеной из глыб льда с узким проходом, который на ночь также закладывал глыбами, и в обществе Пеструхи чувствовал себя в безопасности.

ВСТРЕЧА С ОНКИЛОНАМИ

Тихая погода следующего дня задержала путешественников до полудня на стоянке, так как только к этому времени рассеялся густой туман, очевидно составлявший характерную особенность климата Земли Санникова, — весной во всяком случае. Это не было удивительно: многочисленные теплые озера и ручьи давали много влаги воздуху, а обширная площадь снегов и льдов, окружавшая землю, обусловливала сгущение этой влаги в туман после заката солнца. Сырой климат объяснял также обилие мхов и лишаев в лесах; стволы всех деревьев были мшистые, а с ветвей спускались многочисленными космами серые лишаи.

Тот же туман, очевидно, был причиной того, что Землю Санникова, несмотря на высоту ее гор, так редко было видно с острова Котельного; весной туманы, вероятно, висели почти все время над ней, а позже, когда вскрывалось море, стоявшие над последним туманы застилали землю густой завесой.

Вторую экскурсию в глубь Земли Санникова сделали на северо-запад. И в этом направлении леса чередовались с более или менее обширными полянами; среди последних большею частью были озера; ближайшие с юга уже зарастали, превращаясь в болота, более далекие еще не подвергались этой участи, но извержения паров были замечены у немногих, и только в слабой степени. По-видимому, в этой стороне вулканизм котловины уже угасал. На полянах встречали быков и лошадей, но в меньшем количестве и более осторожных, очевидно хорошо знавших опасность близости человека. Носорогов видели только один раз издали. Зато здесь было много кабанов, населявших камыши вокруг озер, и один из них был добыт на ужин.

На ночлег остановились на опушке большой поляны и, сложив котомки и ружья на траву, отправились в лес рубить дрова для костров. Вдруг собаки, оставшиеся у вещей, отчаянно залаяли. Горохов и Ордин, бывшие поблизости, выбежали на поляну и увидели огромного медведя, который обнюхивал их котомки, — запах свежего мяса, очевидно, раздразнил его аппетит. Собаки с лаем и визгом старались укусить его за задние ноги, но он ловко отбивался ими и сердито ворчал.

Что было делать? Ружья лежали возле котомок, которым угрожала опасность быть изорванными в клочья, несмотря на усердие собак. Ордин, у которого в руках был топор, шепнул Горохову:

— Я подойду к нему сзади и ударю топором. Когда он повернется ко мне — хватайте ружья и стреляйте.

В это время медведь разорвал когтями одну из котомок и засунул в нее морду. Ордин быстро подскочил сзади и со всего размаха всадил топор до самого обуха в крестец медведя, а затем отскочил в сторону. Страшный рев огласил поляну; медведь встал на дыбы, но сейчас же опрокинулся навзничь, чуть не придавив Крота. У медведя был перебит позвоночник, и он катался с ревом по траве, размахивая передними лапами. Собаки вцепились в его неподвижные задние ноги, а Горохов, подхватив ружье, всадил разрывную пулю в левый бок медведя. Через несколько минут громадная туша лежала неподвижно, орошая траву потоками крови.

Подошли Горюнов и Костяков с охапками дров. Все обступили медведя, удивляясь его величине: он был раза в полтора больше знакомого им бурого медведя, а клыки его имели более десяти сантиметров в длину.

— Мы дешево отделались в этот раз! — сказал Горюнов.

— Одна изодранная котомка и раненая собака, а могло быть хуже.